Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»

Особенно весомой в этой — в прямом смысле — «бессильной» ситуации являлась изоляция рейха или, выражаясь точнее, изоляция рейха была неизбежным следствием его военного «бессилия». Отец цитировал слова Гитлера, произнесенные во время их первой беседы о внешней политике: «Германия снова должна стать сильной, иначе она никогда не приобретет друзей (…)».

За высказыванием Гитлера стоит описанная выше традиционная дилемма немецкой внешней политики. И не Гитлером она была создана, а обуславливается геополитическим положением Германии и ее заданным весом: с одной стороны, определенный силовой потенциал — это предпосылка для того, чтобы обладать «способностью к заключению союзов» и утвердиться в центре Европы, с другой стороны, озабоченность как раз этим потенциалом отпугивает искомых союзников. И здесь еще совершенно не освещена проблема, которую для политической стабильности и безопасности в Европе уже в начале 1930-х годов представлял Советский Союз, — все же мировая держава, находившаяся под господством исключительно агрессивной идеологии.

Французская политика жестко и чувствительно продемонстрировала рейху его слабость и изоляцию, грубо вмешавшись в 1931 году в планы рейхсканцлера Брюнинга и австрийского правительства по созданию, ввиду приближающегося мирового экономического кризиса, таможенного союза между обеими странами. Мне было десять лет, когда летом 1931 года один немецкий дипломат прожил несколько недель у нас в Далеме. По линии отцовской сестры он приходился нам родственником [44] . Как раз на это время пришлись немецко-австрийские переговоры, за которыми мои родители заинтересованно следили, — родственник держал их в курсе происходящего. На мой вопрос к немецкому дипломату и родителям — после того, как от плана, из-за французского вмешательства, пришлось отказаться, — почему бы мы не могли заключить договор вопреки французскому возражению, мне было отвечено указанием на возможные репрессии, к примеру, новую оккупацию Рейнской области или Рурского района. Ее не смогли бы предотвратить. Уже в 1918 году в австрийскую конституцию был включен пункт о намерении стать составной частью Германского рейха [45] . У нас, детей, союзническая оккупация Рейнской области спустя десятилетие с лишком после окончания войны была еще вполне свежа в памяти. В Висбадене на каждом углу попадались униформированные представители оккупационных властей; также и в доме у бабушки с дедушкой квартировали французы. Когда правительство рейха, чтобы положить конец нескончаемым уличным схваткам между коммунистами, Рейхсбаннером и СА, задумало создать так называемую «вспомогательную полицию», французское правительство выступило с протестом. Перед прессой, сообщил за обедом возмущенный отец, французский посол обосновал свой демарш заявлением: «Если ребенок играет с огнем, ему его нужно выбить из рук!»

44

Имеется в виду Ганс Генрих Дикхофф, позднее немецкий посол в США (1937–1938).

45

Национальное собрание Австро-Венгрии (Германской Австрии) провозгласило 12 ноября 1918 года Австрию составной частью Республики Германия. 12 марта 1919 года вновь последовало заявление о присоединении. В статье 88 Сен-Жерменского мирного договора был установлен запрет аншлюса без согласия Совета Лиги наций. Источник: http://aeiou.iicm.tugraz.at/aeiou.encyclop.a/a586894.htm

Еще один взгляд на политическую карту Центральной Европы в границах 1933 года: абсолютно разоруженный рейх был окружен хорошо вооруженными, взаимно связанными договорами государствами, которые под руководством Франции могли серьезно ограничивать свободу действий имперского правительства, в случае надобности вынуждая приемлемые для них решения путем военного нажима. Созданная Францией система пактов охватывала Бельгию, Польшу, Чехословакию и Югославию. Эти государства частично имели виды на территорию рейха или относились к нему враждебно по самым различным причинам — не в последнюю очередь, из-за его привлекательности для проживавших в них и исчислявшихся миллионами представителей немецких «меньшинств».

В то время как государства так называемой «Малой Антанты», наименование было призвано пояснить различие с «Большой Антантой» — франко-британским альянсом — обладали значительным арсеналом вооружений, Великобритания, хотя и сократила численность вооруженных сил, поддерживала их, однако, по тому времени на высоком качественном уровне. Нужно отчетливо представить себе внешнеполитическую ситуацию Германии, которую застал Гитлер, придя к власти. С этой уже самой по себе в высшей степени опасной, то есть крайне слабой, позицией рейха пришлось столкнуться еще веймарским правительствам.

Однако Гитлер, помимо актуальной угрозы Германии со стороны «Малой Антанты», видел еще и вековую угрозу не только рейху, но и всей Европе, в росте могущества Советского Союза. Вряд ли можно утверждать, что она была надуманной. В советском руководстве давно уже строились планы «взять за горло» государства на западной границе Союза [46] . Потенциал для этого постоянно рос. Позднее, после Второй мировой войны, только благодаря участию США в НАТО, иными словами, благодаря американскому ядерному потенциалу, была сохранена независимость Западной Европы и предотвращена советская гегемония со всеми вытекающими последствиями.

46

Ср. рассказ о соответствующих заседаниях Политбюро в начале 1930-х годов у Musial, Bogdan: a. a.O.

С учетом Советского Союза соотношение сил в Европе выглядело следующим образом: в центре Европы существовал абсолютный вакуум власти. Франция, окопавшись за линией Мажино, пристально наблюдала за бессильным «Германским рейхом». Государства Восточной Европы, обладавшие, как Польша и Чехословакия, некоторым весом, смотрели враждебно, если не с вожделением на пустоту власти в Центральной Европе. США решительно удалились во внешнеполитическую изоляцию. Предвыборная пропаганда Рузвельта в 1932 году была целиком построена на невмешательстве в Европе. Однако уже в 1933 году он, признав Советский Союз, сделал шаг, повлиявший также и на европейскую политику. Все американские правительства перед ним наотрез отказывались от этого.

Для Гитлера возникал вопрос, кто, собственно, мог бы остановить «русский паровой каток», если бы Сталину однажды пришла в голову мысль привести его в движение. Так называемые «буферные государства» — Польша, Чехословакия и Румыния — для этого не годились. Понятие «русский паровой каток» возникло, кстати, в начале мировой войны 1914–1918 годов в качестве впечатляющей картинки для иллюстрации количественно подавляющего военного потенциала огромной русской империи [47] .

47

B"uchmann, Georg: Gefl"ugelte Worte, M"unchen 2001, S. 416 приписывает авторство крылатого выражения военному корреспонденту «Таймс», полковнику Чарльзу Репингтону («Times» от 13 августа 1914 года).

Сознающий свою ответственность руководитель немецкого правительства, кем бы он ни являлся, обязан был считаться с возможностью, что Советская Россия при определенных обстоятельствах не отступит от намерения, в соответствующем случае — силой, распространить свою власть на Европу. «Вакуум власти» в Центральной Европе, возникший по причине полного разоружения единственного государства, которое могло бы противостоять Советскому Союзу, эту политику экспансии прямо-таки поощрял, оставалось лишь выбрать подходящий момент. Стоит подумать о требованиях Молотова, выдвинутых Гитлеру и его министру иностранных дел при посещении Берлина в ноябре 1940 года, когда рейх все-таки находился в апогее власти. Они распространялись на Дарданеллы, Балканы и, не стоит забывать, также на Датские проливы, то есть Зунд и Бельт. И да не останется в этой связи неупомянутым: в обоих важнейших европейских государствах — Франции и Германии — основались сильные, агрессивные коммунистические партии, управлявшиеся Коминтерном из Москвы. Советская Россия начертала на своих знаменах «мировую революцию», что, рассуждая в рамках реальной политики, подчеркивало претензию Москвы на мировое господство. «Кто владеет Берлином, тот владеет и Европой!» — гласило известное высказывание Ленина!

Ввиду существовавшего соотношения сил и его опасностей постановка вопроса о вооружении была предопределена теперь также для правительства Гитлера. Либо с помощью Женевской конференции по разоружению достигалось всеобщее разоружение — либо немецкое вооружение являлось насущной необходимостью, о его объеме Гитлер намеревался договориться с Великобританией и Францией.

Здесь следует указать, что разоружение Германии должно было, как буквально явствует из текста Версальского договора, создать предпосылки для всеобщего разоружения. Так, в части пятой договора сформулировано:

«С целью сделать возможной подготовку к общему ограничению вооружения всех наций, Германия обязуется строго соблюдать установленные ниже положения — военные, морские и воздушные» [48] .

Однако страны — гаранты Версальского договора обязательства по разоружению, «деловой основы» договорного пункта о вооружениях, не выполнили. В дальнейшем заявлялось среди прочего:

«(…) эти условия представляют (…) одновременно первый шаг в направлении всеобщего сдерживания и ограничения вооружений, которое указанные державы стремятся осуществить в качестве одного из лучших средств предотвращения войн и добиться которого будет относиться к первостепенным обязанностям Лиги Наций» [49] .

48

Цит. по: Uhle-Wettler, Franz: Das Versailler Diktat, Kiel 1999, S. 155. [русский перевод взят из: Ключников Ю. В., проф., Сабанин Андрей: Версаль, Изд-во Литиздата Н. К. И. Д., Москва 1925, стр.63]

49

Deutsche Liga f"ur V"olkerbund: Das Ultimatum der Entente — Vollst"andiger Text der Mantelnote und der Antwort auf die deutschen Gegenvorschl"age, Berlin 1919, S. 28.

18 мая 1926 года впервые собралась Подготовительная комиссия конференции по разоружению. Немецкий представитель, Иоганн Генрих граф фон Бернсторф, объяснил делегатам:

«Союзники навязали рейху армию в 100 000 человек. Мирный договор, устав Лиги Наций и ныне также заключительные документы конференции в Локарно признают, однако, единогласно, что немецкое разоружение должно открыть дорогу к всеобщему разоружению. Достичь его можно лишь тремя путями: или вы сокращаете ваши вооружения до уровня дозволенного Германии; или вы разрешаете Германии сравняться с вами по уровню вооружений; или же вы, связав и то, и другое, сокращаете ваши собственные вооружения (…)» [50] .

50

Цит. по: Benoist-M'echin, Jacques: Jahre der Zwietracht 1919-1925. Geschichte der deutschen Milit"armacht 1918-1946, Oldenburg 1965, S. 354.