Мой парень - сущность

Алехандро же был по-прежнему замкнут и ни с кем не общался. Ей, по правде сказать, он стал уже не так интересен. Его долгоиграющие причуды стали походить не на загадку, а на диагноз. К тому же четкий запрет от Афанасия «не совать нос не в свое дело» повлиял на нее. Ангелам свойственно подчинение старшим по званию, как бы ей не хотелось обратного. Это качество было заложено в каждом ангеле без исключения. Потому она оставила попытки разговаривать с испанцем и искать его расположения.

Викой начала овладевать тоска. Гликерия рассказывала ей о своей. Уж не то же ли самое чувство накатывало на нее одинокими вечерами?..

Она заскучала по прошлой жизни: силилось желание увидеться с мамой, узнать, как она справилась с утратой, ведь Вика была у нее единственной дочерью. Скорее всего, ее мать была безутешна. Облегчило ли бы ее страдания знание о том, кем Вика стала после смерти? Ей казалось, что вполне. Но права явиться к матери и все ей рассказать у нее, конечно же, не было.

Она лежала на кровати, собираясь укрыться одеялом и уснуть, когда в дверь ее кельи постучали. Она решила, что это пришла какая-то из девочек, и открыла дверь в пижаме, не спрашивая, кто там, ведь ангелов-злоумышленников не существовало.

К дверному косяку прислонился Эдгард.

– Еще не спишь? – спросил он как-то буднично, будто заходил к ней каждый вечер.

– Собиралась, вообще-то...

– Есть идея прогуляться перед сном. Составишь мне компанию?

– Комендантского часа здесь разве нет? – спросила она, скорее, в шутку.

– Конечно нет. Ты можешь ночевать на улице при желании… Идем, я хочу тебе кое-что рассказать.

Вика посмотрела на себя в пижаме.

– Ах, да. Переоденься, конечно, – предложил парень. – Я подожду снаружи.

Она прикрыла дверь и подумала: «Хорошо, что ангелы не считают нормой смотреть на переодевающихся девушек… Я уж чуть не подумала…»

Она выбрала повседневное голубое платье, милое, но не привлекающее пристального внимания к фигуре. Надела его и вышла к Эдгару. Он ждал ее, сложив руки под грудью.

Они шли рядом, но он не делал попыток взять ее за руку. Вика догадывалась, что их встреча поздним вечером свиданием в его понимании не была.

Они вышли на террасу второго этажа Академии. Вечер был прохладным, но, несмотря на это, парень был все так же босоног и по пояс обнажен.

«Странно, если ангелы способны мерзнуть, – подумала Вика, – отчего не одеться на ночь глядя?» Но и сама она еще ни разу не чувствовала прохлады, находясь в ангельском теле.

На террасе весьма кстати стоял небольшой мягкий диванчик.

– Присядем, – предложил парень.

– Конечно.

Он прижался к ней вплотную боком.

– Если начнешь замерзать, я тебя согрею. Мужчины-ангелы почти не испытывают холода, нам положено зимой и летом ходить вот так, – он указал на свою грудь. – В ангельских землях, конечно, – добавил он.

Вика уже знала, что в мире людей ангелы присутствовали незримо, а в тех редких случаях, когда представали во плоти, могли быть одеты так, как сами того захотят.

В ответ на предложение согреть ее, Вика согласно кивнула, хотя ни за что бы не осмелилась просить его ее согреть…

– Я хотел поговорить с тобой… кое о чем.

– И о чем же?

Эдрагд ответил не сразу:

– Расскажи мне о человеческой жизни? Что-нибудь… что угодно. Я хочу вспомнить, каково это…

Вика удивилась вопросу. Что именно она могла бы рассказать ангелу, который жил в последний раз триста лет назад, к тому же, в каком-то ином мире.

– Какие именно аспекты человеческой жизни тебя интересуют, Эдгард? – уточнила она.

– Ну… твои мысли, чувства, переживания… Что-нибудь из личного, если можно… Хотя нет, я не имею права просить тебя об этом. Прости. Расскажи мне, что модно носить в твоем городе?

Вика рассмеялась:

– Я бы могла рассказать, я не из робких. Было бы вот только что рассказывать… Я же еще даже школу не успела закончить, большую часть времени занималась подготовкой к поступлению в Университет. С мальчиками, конечно, тоже встречалась. Но так и не успела стать женщиной. Ты же понимаешь, что я имею в виду?

– Я ангел, а не недотепа, – улыбнулся он. – Ну, ты же осознаешь, что в других своих жизнях это происходило с тобой многократно?

– Конечно, но я не помню этого…

– Ну а чувства у тебя к кому-то были? Ты помнишь их?

– Ну… так… Мне нравились мальчики. С Артемом я даже… – она подбирала верное определение тому, что между ними было. – Нет, пожалуй, я переоценила свое желание быть откровенной, – отшутилась она. – Я бы сказала, что у меня были лишь поверхностные увлечения. О любви в моей последней жизни речи не шло.

– Феврония… – произнес Эдгард. – Скоро мне предстоит снова стать человеком. Знаешь, я очень волнуюсь… Прости мне мои вопросы…

– Ты уйдешь от нас? – спросила она с неопределенной эмоциональной окраской, не понимая отношения к этой новости. Радоваться ли ей за Эдгарда или печалиться о расставании?..

– Мне придется… – произнес он невесело. И замолчал.

Вика поняла, что расспрашивать его сейчас не следует и сказала:

– Ты можешь рассказать мне все, что пожелаешь. Я с готовностью выслушаю твою историю.

– Спасибо, ангел, – сказал он искренне. – Возможно, позже… Я хотел бы помочь тебе чем-то, пока у меня есть на это право. Есть ли что-то такое, чего бы тебе хотелось, но не в твоих силах это осуществить?

– О! Да таких вещей множество!

– Например…

– Я хотела бы вспомнить прошлые жизни, увидеть маму, сказать ей, что у меня все хорошо. Хотела бы вернуться обратно и дожить свою последнюю жизнь до старости. А еще влюбиться без памяти и познать все краски этого чувства… – она остановила поток воображения, осознав, что сообщая ему все это, почувствовала необъяснимое облегчение.

Эдгард взял ее за руку. Энергия, полившаяся от него, была умеренно-теплой и накатывала периодически, будто волнами.

– Из всего того, что ты перечислила, в моих силах устроить твою встречу с мамой. Только лишь это.

– Это очень многое, – с надеждой произнесла она и сжала обеими руками его ладонь.

– Ты не сможешь заговорить с ней. За такое нарушение тебя очень сильно накажут.

Вика понимала это, а также и то, что накажут не только ее одну.

– Я все понимаю, Эдгард. Я буду вести себя хорошо, обещаю.