Мой персональный робот

– Она… плохой человек?

Тут не нужно судить, тут нужно спрашивать.

– Она умерла.

– Мне жаль это слышать.

– А мне не жаль. Она меня… никогда не любила.

Повисла пауза. Солнечное утро, аромат кофе, масла для жарки и картофельных поджарок. И запах далекого горя, так и не пережитого.

– Быть может, она любила тебя, как умела?

И произошел взрыв. Вся ярость этой фурии в мгновение ока вылетела наружу – будто вот только что перед тобой сидела райская птица, а уже каменная черная горгулья.

– Да что ты можешь об этом знать? Ты – сраная машина! Она не любила меня, она меня упрекала, говорила, что я уродина. Хочу понять – где, почему?

«Что я сделала не так?!»

У неё была травма, он понял её корень и характеристику.

– А у тебя, – орали на него с потемневшими глазами, – вообще была мать? Чтобы ты мог об этом судить.

Была, конечно. Где-то очень далеко, очень много лет назад. Ответил Ллен ровно, без агрессии, но с отсветом искренней печали.

– Я её не помню.

И Хелена заткнулась, как обрубили.

Сдулась, перестала злиться. Какой смысл злиться на робота, не имеющего родителей? Наверное, он хотел помочь, а она извиниться. Но зачем, если он машина? И потому промолчала. Просто забралась, как и раньше, с ногами на стул, в телефон уже не смотрела. Кофе пила мелкими глотками, глядела в окно – на небо через решётки.

– Твоя одежда приедет завтра.

– Хорошо, – отозвался Эйдан кротко. – Спасибо.

– Пройдёмся сегодня по магазинам. Умеешь носить тяжести?

– Конечно. Я еще хотел добавить, если можно.

– Добавляй.

На него посмотрели прохладно – хорошее настроение этим утром у хозяйки улетучилось. Интересно, чем её мать на самом деле была недовольна? Фигура и правда достойна внимания. Мужского точно.

– По моим предположениям питьевая вода скоро может исчезнуть. Хорошо бы заказать бутилированную.

Его не стали спрашивать, откуда эти предположения, просто кивнули. Место имелось.

– Хорошо, закажем.

Кто-то пробежал по улице с криками – не то призывал присоединиться к повстанцам, не то агитировал за военные действия. За первым пробежала толпа, раздался выстрел. Стало муторно и очень неспокойно.

– Ещё бы докупить разнообразные продукты длительного хранения. Заморозки. Чтобы каждый раз не заказывать.

– Может, ещё новый холодильник?

– Он был тоже пригодился.

На этот раз в ответ фыркнули. Но хотя бы с частью фразы согласились.

– Продукты купим. Запас не лишний. Выходим через десять минут.

А он что? Он согласен. Дальше Хелена допивала кофе молча – Ллен для нее опять превратился в машину, и потому, чтобы не давить прямым взглядом, поднялся и принялся мыть посуду.

Глава 8

– У тебя полный заряд?

– Да.

– На несколько часов хватит?

– Хватит на дольше.

Они ехали в бронированной машине, сидели рядом на заднем сиденье. Водитель слышал их слова едва ли, между пассажирами и ним стоял защитный экран.

– В парикмахерской может быть много людей. Это не потому, что она очень популярна, просто большинство салонов закрылись. Я не хочу, чтобы кто-то из посетителей понимал, что я пришла с роботом, и потому никаких световых эффектов и индикаторов. Веди себя по-человечески, будто я пришла с мужчиной.

– Будет сделано.

– Как мне тебя называть? Я не могу использовать «Аш три» на людях. Выберешь имя сам?

Проще простого.

– Называй меня Эйдан.

На него взглянули удивленно, но кивнули. Ладно, Эйдан, так Эйдан. А ему будет проще отзываться.

Спустя несколько минут трак остановился. Хелена расплатилась наличными, протянула их в окно, которое сдвинулось вниз на короткий момент.

– Приехали. Выходим.

(Jake Troth – Sunday Smile)

Пока над волосами его спутницы колдовал мастер – рыжая женщина лет сорока, – Ллен с интересом читал журналы. Все старые, новых, видимо, давно не выпускали. Индустрия развлекательной периодики осталась невостребованной, как и многое другое, и потому страницы мятые, с отпечатками множества пальцев, которые их листали. Все издания «женские», но ему было интересно их листать, пытаться выстроить понимание того, каким этот мир был до тлетворного влияния близкой войны. Реклама бижутерии, дорогих курортов, статейки о ресторанах, реклама сниженных ставок на ипотеку – всё, как везде. Причёски, куча причёсок…

Посетительниц было около десятка – одни ждали своей очереди, другие сидели под нагревательными куполами; шелестела, обдуваемая горячим воздухом, фольга.

К нему изредка обращались с ничего не значащими вопросами – узнать время, уточнить, не в курсе ли он, был ли вкусным рекламируемый чай, где находится ближайший магазин бытовой техники. В общем, пытались привлечь внимание высокого мускулистого парня, и всякий раз, когда это случалось, Хелена бросала на стулья, стоящие вдоль стены, хищный прохладный взгляд. Мол, что за клуши там покушаются на моего робота?

«Робот» отвечал на её взгляд мягкой улыбкой.

Когда всё было завершено, когда неровный и тусклый цвет волос Хелены превратился в дорогой шелк перламутровой ткани оттенка между золотом и серебром, когда последний штрих преобразила укладка, он поднялся с места. Шагнул навстречу «хозяйке», приподнял подбородок последней и ласково сообщил.

– Ты всегда красавица, но сегодня особенно. – И провел пальцем по щеке.

В немое завидующее желе превратились все – от рыжей парикмахерши до администраторши за дальней стойкой.

И уже после того, как миновали дверь на выход, Хелена весело рассмеялась и наградила его комплиментом.

– Это было очень реалистично, знаешь? Очень!

Его дальнейший день превратился в монотонный сценарий: полутемный магазин, напоминающий подвал, поездка на траке до следующего, опять подвал. Нормальных помещений с окнами, как он понял, не осталось. Точнее, они остались, но для торговли ввиду небезопасности их более не использовали. Всё больше непонятные склады, где на перекладинах теснились многочисленные вешалки с одеждой, теснились настолько плотно, что даже сдвинуть их в сторону не представлялось возможным. Часть «тряпья» вообще была свалена в кучи, и потому процесс выбора нового платья или блузки превращался в пытку и для покупателя, и для продавца. Освещения недоставало, на всём жёстко экономили. Шуршали упаковки с товарами, подыскивались нужные размеры, после этого лампа, которую использовали «у куч», переносилась в примерочную, затем к зеркалу. Полный бардак. Естественно, процесс затягивался. Хелена нервничала; Эйдан пытался сдерживать внутренние процессы, чтобы не слишком потеть от духоты, ибо не знал, когда представится шанс помыться. Вероятно, ночью.