Мой Рагнарёк

Утром мне пришлось торжественно показать себя, любимого, войску. Вообще-то армия успокоилась еще ночью, в тот момент, когда я открыл глаза, но мои военачальники в один голос заявили, что в таком случае лучше перегнуть палку.

Никаких чудес я на сей раз не совершал. Собственно, ничего и не требовалось, Джинн сам все устроил. Вызвал к жизни какой-то замечательный смерчик, темный, теплый и донельзя деловитый. Дрессированная стихия осторожно подхватила меня, немного покружила и ласково увлекла за собой.

Несколько часов я довольно беспомощно болтался между землей и небом, с изумлением созерцая собственную армию. До сих пор я только теоретически знал, что за нами следует чуть ли не все человечество, теперь же своими глазами увидел, как их много. Отсюда, сверху, эти люди казались мне совершенно одинаковыми, хотя, разумеется, были здесь мужчины и женщины, черные и белые, подростки и старики, одетые по последней уличной моде и в совершенно идиотские тряпки, смутно знакомые мне по историческим кинофильмам. Но я чувствовал, что эти, такие разные, человеческие существа уже стали одним целым. Они даже дышали в едином ритме: я слышал, как мощный общий вдох сменяется таким же мощным выдохом, словно на земле сопит неописуемо огромное чудовище, такое ужасное, что никто так и не решился сложить о нем сказку.

А ведь я не прикладывал никаких усилий, чтобы сплотить эту армию. Признаться, я ими вообще не занимался. Просто ехал на север, увлекая их за собой навстречу нашей общей судьбе. Детство мое давным-давно закончилось – если вообще когда-нибудь было, – но детское словечко «нечаянно» по-прежнему оставалось одним из самых востребованных в моем лексиконе.

Все они завороженно пялились на меня, и это было по-настоящему ужасно! На миллионах лиц застыло какое-то восхищенное блаженство, которое показалось мне отвратительным. Меньше всего на свете я был готов к всенародному обожанию.

«Ну почему на моем месте не оказался какой-нибудь бедняга, страдающий неизлечимой манией величия? По крайней мере, он был бы по-настоящему счастлив. А я всю жизнь хотел от людей только одного: чтобы они мне не очень мешали», – устало думал я.

Это официальное мероприятие здорово испортило мне настроение. Когда услужливый смерчик наконец позволил моим ногам коснуться земли, у меня был такой мрачный вид, что даже Синдбад попятился, а мои «генералы» подавились обрывками собственной беседы.

– Спасайся кто может, ребята! Кажется, конец света наступит прямо сейчас, – криво улыбнулся Анатоль.

Шутка получилась на редкость натянутая, но лучше, чем ничего. Что бы я без него делал?

– Кто прогневал тебя, Али? – озабоченно спросил Мухаммед.

– Мы могли бы посадить его на кол, – застенчиво предложил Дракула.

Он тут же начал оглядываться по сторонам в поисках подходящего материала.

– Не надо никого никуда сажать, – вздохнул я. – Ничего не случилось, ребята. Просто мне стало паршиво. Но это пройдет. Можно сказать, уже прошло.

Я уселся на песок между Мухаммедом и притихшей Доротеей и заставил себя улыбнуться. Я прекрасно понимал, что не имею никакого права демонстрировать им перепады своего настроения. Да и чувствовать себя паршиво я тоже не имел права. Не та это была игра, из которой можно выйти после подробного ознакомления с правилами и составом участников. Согласно условиям контракта мне полагалось стиснуть зубы и вежливо сказать неведомому и непостижимому распорядителю: «Да, сэр!»

С горем пополам мне это удалось. Может быть, зубы я стискивал слишком старательно, улыбка вышла вымученная, а согласие с невидимым распорядителем прозвучало на редкость фальшиво, но, как и натужная шутка Анатоля, это было лучше, чем ничего. Гораздо лучше.

Через полчаса я взгромоздился на спину своего верного дромадера, и мы отправились в путь. Синдбад неторопливо шагал строго на север – куда же еще?! А я не нашел ничего лучшего, чем мечтательно уставиться в одну точку и с нежностью вспоминать сияющие глаза Афины. По правде сказать, это была не самая лучшая идея, но, по крайней мере, неуместные мысли о прекрасной греческой богине, счастливым образом не похожей на собственные скульптурные изображения, отвлекали меня от мучительных размышлений о многоликом кошмарном существе, которое покорно следовало за мной, ритмично дыша в такт моему собственному дыханию.

Судьба давно не баловала меня такими хорошими ночами, как эта. Время праздных разговоров прошло, я снова был при деле и чувствовал себя безгранично сильным, как в старые добрые времена. В эту ночь все зависело от меня, и все было в моей власти.

Я призвал Слейпнира, и он примчался так быстро, словно все это время пасся в долине у подножия столовой горы в ожидании моего оклика. Мой старый бессмертный конь был счастлив, как жеребенок: давненько я не баловал его своим вниманием. А потом мы сломя голову носились с амбы на амбу, и я не винил Слейпнира за то, что иногда он пренебрегал кратчайшим путем ради редкостной возможности растрепать на ветру свою гриву и мою бороду – пусть себе резвится.

Невидимые даже для зорких глаз Олимпийцев, мы появлялись у их дверей, и я одним стремительным движением, от которого сладко ныло все тело, чертил руны-близнецы по имени Эйваз, щедро поил их своей кровью и горячим шепотом называл им почти непроизносимые имена наших врагов.

На рассвете я покончил с делами и вернулся на амбу Афины. Я ожидал, что застану там нашего разговорчивого гостя, но его там не было. Это мне не понравилось.

– Он уже ушел? – спросил я Афину. Она сидела на пороге, задумчиво уставившись на светлую полоску неба на востоке.

– Ушел. Кстати, теперь я точно знаю, что он не подшутил над нами. Это были истинные имена наших врагов.

– Да я и сам уже перестал сомневаться. Не так уж трудно отличить правду от хитроумной лжи. А ты тоже сперва подумала, что гость нас обманывает?

– А почему нет? Все бывает. Тем не менее он нас не разыграл, в чем мне уже пришлось убедиться. После его ухода я задремала, но меня разбудил грохот. Эта тварь с веретенами – как там ее? ну да, Тласольтеотль! – снова решила нас навестить. И нарвалась на твою руну. Да, Один, твой колдовской знак теперь отлично нас охраняет, надо отдать тебе должное! Руна ее не убила, но причинила сильную боль – судя по тому, как выла эта «пожирательница грязи», убегая прочь! Я вышла, чтобы послать ей воздушный поцелуй на прощание, но ее уже и след простыл… А интересно, она действительно ест дерьмо или гость просто решил нас насмешить?

– Ну должен же кто-то есть дерьмо! – усмехнулся я. – А почему гость так быстро ушел? Я-то надеялся, что он задержится надолго. Даже начал думать, что он захочет быть с нами до конца. Признаюсь, я так и не понял, кто это был, но он мог бы стать сильным союзником – если уж ему ведомы вещи, спрятанные от нас под покровом тайны…

– Делать ему больше нечего! – мрачно сказала Афина. – Присоединяться к обреченным на поражение… Я бы ни за что так не поступила, если бы у меня был хоть какой-то выбор.