Мой ребенок Тигра

— Золотарёв, здесь ребенок!

— Пусть учится!

— Артем! — произнесла она, а потом не менее поспешно добавила. — Артем Максимович!

— Со мной ты не так нежна, Багдасарова! А он ведь, между прочим, женат!

Ольга с одной стороны улыбалась сыну, отбирая обмусоленные пряди, а с другой посматривала в сторону источника шума, затем и вовсе вздрогнула от звука глухого удара, вскинув глаза на появившегося Артема.

— Ты сейчас шутишь, правда?

— Не будь занудой, Оль! — Золотарев поравнялся с ней и встал так близко, как только мог, принимая во внимание ребенка. — У тебя есть чем связать этих?

Привычный мир Ольги рухнул в день предательства мужа, возродился, когда в доме появился ребенок и заиграл новыми красками, как будто бы подсвечивая привычное, но с другой стороны. Она знала Золотарева тысячу лет тому назад и могла ошибаться в том, что видела, ведь все имеет свойство меняться и люди в том числе. Но Тема не шутил. Было что-то во взгляде его светло-серых глаз, что подсказывало ей это и это было странно.

— В шкафу, первый ящик комода справа.

Макар отвлек ее, присосавшись к ее шее, напомнив о том, что в это время он давно уже был должен поесть, а не выслушивать какие-то смехотворные претензии и попытки разгадать шарады матери.

— Что там?

— Наручники, плетки и все как ты любишь, — проговорила она и, дождавшись насупленного, выглянувшего из-за двери мини-гардеробной Золотарева, поспешно добавила. — Тём, мне ребенка кормить нужно.

Золотарев как будто бы помрачнел, кивнул чему-то и, уже не произнеся ни слова, направился в детскую.

— Пожалуйста, поторопись, — произнесла она совсем тихо и уже ему в спину.

Ольга ждала, когда все закончится, когда приедет милиция, когда освободится хоть какая-то из комнат и когда же отвиснет Артем. Его после того, как она сказала о кормлении как будто бы выключили и добиться хоть чего-то, пока он связывал гостей, она от него так и не смогла. Сама не понимала, чего от него хочет.

— Теперь у меня есть ты и я обязательно научусь понимать, что же у вас на уме. Правда?

Макар смотрел на нее, улыбался, хмурился, замирал и уже начал кукситься к тому времени, как Тема освободил детскую, вытащив из нее одного из отморозков, с шелковым шарфом вместо наручников.

— Иди! — махнул рукой Золотарев, а сам устремился к злосчастной бабушкиной сковородке, повертел ее в руках, хмыкнул, а потом воскликнул. — Ну наконец-то!

Ольга обернулась в дверях детской на прибывший народ, поняла, что шокирована уже в который раз. Неандерталец не сбежал, поджавши хвост как она думала, а вернулся и не один, а с вооруженным подкреплением.

— Пришлось вызвать еще ребят, — пояснил тот, обращаясь к Золотареву. — Все, как ты и предупреждал — первый наряд задержался на посту охраны.

Он появился во главе «процессии», распоряжаясь ребятами в форме так словно те были его подчиненными. Они слушались его, записывали и называли «капитан». Тот, кого она приняла за бандита оказался по другую сторону от очерченных баррикад. У Багдасаровой, кроме тяжелого предчувствия и ожидания тяжелой ночи возник вопрос: что ему понадобилось в ее доме?

* * *

— Ольга Николаевна?

Оля, едва-едва расслабившаяся и почти что стекшая по стулу на кухне, дернулась, выпрямилась и взглянула в сторону выхода на того, кто вновь побеспокоил ее. Следователь, промучивший ее оставшуюся часть безнадежно испорченного вечера, снова заглянул к ней, махнул в ее сторону уродливой черной папкой и в очередной раз напомнил:

— Жду вас завтра.

Багдасарова кивнула, а сама, стоило Митрошину скрыться, закрыла лицо ладонями. Ее жизнь отказывалась течь в обыденном русле. Она была готова к этому, но сейчас почувствовала, что просто-напросто устала. Не морально, а чисто физически. Однако, расслабляться несмотря на наступившую тишину и покой было рано.

— Вставай, Багдасарова! — скомандовала она себе, мельком окинула фронт работ и поплелась за ведром и шваброй.

Никто за нее полы не помоет, порядок в квартире не наведет, душ не примет и ночной крем на лицо не нанесет. До завтра это потерпеть не может, потому что ни свет ни заря ее поднимет Макар и… Начнутся разговоры, занятия, массаж, прогулки, сон, кормления, бытовые дела и работа.

Ольга несмотря на собственноручно написанное заявление не смогла полностью отказаться от нее. Руководство у нее было хорошее, коллектив более-менее сплоченный, подчиненные, заслуживающие похвалу и премии, но только российская действительность диктовала совсем другие законы игры и надо было держать ухо в остро — дистанционно, с появлениями в кабинете, визитами к начальству, общением и прочим-прочим-прочим. Благо то, что у ее шефов тоже были дети.

— Ну предположим работа еще недельку, а то и две успешно подождет, — проговорила она самой себе, остановившись в коридоре спустя полчаса или минут сорок после некоторых размышлений о том, что лишняя паранойя ни к чему хорошему не приведет и она просто загонит себя до изнеможения.

Багдасарова оглядела девственно чистый пол, подхватила ведерко и швабру, направившись к ванной комнате, вздрогнула от неожиданно раздавшегося звонка в дверь и кажется, что все-таки сказала те самые слова, которые запретила произносить в своем доме Золотареву.

— Смотри-ка, а наука опыта пошла ей на пользу, — проговорил примат стоило ей открыть дверь перед ним и Золотаревым.

Сделала она это не сразу только после того, как посмотрела в глазок. Но замечание и напоминание о дважды сотворенной глупости все же сделали свое дело — она вспыхнула, покраснела и рассердилась.

— Матершиник адвокат и хамло-капитан Какеготам, — начала она, оперевшись на косяк плечом и не спеша впускать этих двух, — Стесняюсь спросить, а вы что здесь делаете?

Время было позднее. Наверняка, одного дома ждала жена, а Золотарева очередная не обремененная заботами красотка. Но они были тут, стояли перед ее дверью с пакетами с зеленой эмблемой «Перекрестка» и ждали, когда она отойдет в сторону. НО… Это был ее дом и ее территория и она не собиралась соответствовать чьим-либо ожиданиям.

— Это не похоже на стеснение, — проговорил тип с трудновыговариваемой фамилией.

Ольга проигнорировала его замечание. Благодарность за его помощь была большой, но возмущение от продолжающегося хамского поведения не меньшей.

— После стольких дней ожидания ты отказываешься впускать меня? — осведомился Золотарев, сделал движение глазами, означающее «посторонись».

Она не говорила этого, хотела знать совершенно другое и в упор не замечала его игры глазами. Адвокат по семейным делам умел говорить и так, что по нему плакал суд присяжных.

— Я тебя ждала неделю назад, — легко откликнулась Оля, рассматривая их и стараясь понять, где они же были все это время кроме того, что ходили за покупками, — а сегодня наждала не только тебя, но кучу другого сомнительного народа.

Представитель «сомнительного народа» при слове «наждала» хмыкнул, но Ольга не заметила эту эмоцию. Ее уже не удивишь его мнением о ней, а употребила она это слово намерено, чтобы напомнить мальчику с дороги о его поведении и о том, что тот делает неверные выводы.