Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мой ректор военной академии
Шрифт:

Я с укоризной на него посмотрела.

– Печености всякие, - смущенно признался он.
– Пирожки, блины, булочки... Как мама и бабушка готовили. Обедневшие дворяне, знаете ли... Денег на прислугу особо нет. Ничего нет, кроме гордости. Может быть, меня эта ваша фраза и зацепила в парке. Какое-то время я так себя ощущал тоже.

И у него как-то получилось легко, беспечно улыбнуться. Хмурые, словно специально сложенные для того, чтобы показывать недовольство, черты лица, разгладились - и он стал потрясающе красив. Надо же...

– Хорошее время было. Знаете,

это были, пожалуй, единственные люди, которые меня любили. Просто так - просто потому, что я был на свете... даже, наверное, вопреки всему, что я принес в их жизнь, - и мне показалось, что милорд и забыл о моем присутствии.

Мужчина задумался, глядя на огонь. Потом сказал:

– Хотя нет - есть еще старые солдаты. С которыми я прошел все кампании.

– Как господин Джон Адерли?
– не могла не спросить я.

– Да. Мы служили с ним вместе. Я могу попросить вам быть с ним помягче?

Кивнула:

– Разумеется, милорд.

Мне хотелось спросить, как там устроились Пауль и Рэм, но я как-то не решалась. Все-таки я служащая...

– Вроде бы вашим сыновьям понравилось, - вдруг сказал милорд Фицжеральд. Угадал мой вопрос, наверное.
– Приняли их, во всяком случае, неплохо. Теперь все зависит от них.

– Что вы имеете в виду? В Академии может быть опасно?

– Нет. Мы очень внимательно следим за кадетами и стараемся предусмотреть все.

Я достаточно скептически фыркнула.

– Вы знаете, кстати, для чего была создана Имперская военная академия для отпрысков самых знатных родов?
– спросил у меня хозяин поместья.

– Для чего же?

– Чтобы забрать подростков из семей и воспитать их в духе преданности Императору и Империи. Плюс, чтобы ослабить влияние родственников. И, особенно, матерей.

– Чем же империи так матери не угодили?
– резануло меня по сердцу его фразой.

– Мужчина должен быть мужчиной. Уметь принимать решение и нести за него ответственность. А матерям, уж простите меня, свойственна гиперопека. А потом они удивляются, что вырос не сын, а размазня.

– Как часто мне можно будет видеть моих мальчиков?

– Вот видите - вы говорите "моих мальчиков". А они и не ваши - они сами по себе. И не мальчики уже - взрослые. И доказали это тем, что встали на вашу защиту, когда увидели во мне угрозу. Это меня-то и подкупило. И не расстраивайтесь так. Вы как раз вполне здравомыслящая особа.

– Спасибо, - получилось иронически.

– Но вы не согласны со мной?

– В том отношении, что сыновей необходимо забирать от их матерей, чтобы те их не испортили?

– Вы как-то не правильно видите ситуацию, - обиженно сказал он.
– Я считал, что его Величество поручил мне важное и необходимое дело - пусть даже и трудное. А вы так говорите, словно я изверг какой-то...

– Простите, я просто переживаю.

– Вам все равно рано или поздно придется привыкнуть, что у вас разные жизни, - тихо сказал он.
– И это не значит, что сыновья вас забудут или будут любить меньше. Просто жизнь... Она такая. Она разведет...

– Спасибо вам...

Если у них не будет замечаний по учебе или по поведению, я смогу привозить их на выходные. Так делают все - и я не буду выглядеть исключением.

– Могу я просить рассказать вас о своем распорядке дня?
– решила я поменять тему разговора.

– Просыпаюсь я рано. Завтракаю в семь утра. В восемь удаляюсь на работу. Как правило, приезжаю на обед в два... Ужинаю - когда возвращаюсь. Обычно - поздно.

– Что вы предпочитаете на обед? Чтобы не получилось, как с этим соусом "самым популярным в сезоне" - не удержавшись, передразнила я повариху.

Милорд, кажется, все понял и улыбнулся. Что-то во мне его веселило:

– Вы не замечали, что у нас, в Империи, принято вести себя так, как полагается по статусу. Иной раз - слишком?

– Что вы имеете в виду?
– аккуратно спросила я. А то я знаю, как положено вести себя в Империи.

– У меня есть статус. Я вельможа, приближенный к короне. Доверенное лицо, - он скривился.
– Следовательно, я должен есть продукты определенного перечня, устраивать свою жизнь по определенным правилам, выбирать только определенных женщин и демонстрировать лишь определенные чувства и эмоции.

– Какие именно?

– Безразличие пополам с презрением, пожалуй. Еще в моде - скука. Ее, как и бледность лица, принято демонстрировать.

– А слуги? Почему у вас с ними проблемы? Я, честно говоря, думала, что если у человека определенная репутация, то ему покоряются. И боятся его разгневать...

– Меня тяжело разгневать подобными мелочами. Я, как правило, не обращаю на них внимания. Мне попросту некогда задумываться о том, что мне подали на обед или на ужин. Если я уж нашел время его проглотить. Наш разговор с вами при первой встрече... Это был какой-то непонятный мне самому душевный порыв. Надо отметить, мне совершенно не свойственный.

Он поднялся, отошел к столику, заставленному графинами и бутылками и рюмками разных мастей.

– Хотите выпить?
– поинтересовался он, наливая себе что-то мутноватое в маленькую рюмочку.

– К вопросу о том, что принято, а что - нет...
– я пыталась понять для себя - не выдам ли я непонимание местных обычаев и традиций...

– Ничего предосудительного - глоток чего-нибудь вкусного. У вас ведь тоже был тяжелый день?

– Не без этого, - я поднялась и пошла к нему.

– Глоток вишневой наливки? Вина не держу - не люблю я его. А слабее наливки ничего нет.

– Хорошо. Так что вы предпочитаете есть на обед?
– вернулась я к теме разговора.

– Без разницы, - упрямо сказал он.

"Слышала я такое уже. Просто мясо - пока хватит".

– Есть суп, который вы не любите?

– Нет, - он страдальчески посмотрел на меня - и налил себе еще рюмку.

– Вы едите рыбу и грибы?

– Да.

– Допускаются ли приправы и зелень?

– Какую-то приправу я не люблю, - признался он.

– Какую?
– сделала стойку я.

– Не помню. Но я от нее чихаю.

Поделиться с друзьями: