Мой школьный мальчик

Снова смотрюсь в зеркало, благодарю маму за свое отражение, потому что это, безусловно ее заслуга. Не забываю поблагодарить папу за то, что его шнобель мне не достался. Какая же я миленькая. Целую собственное отражение. А что в этом такого? Да я просто красотка! Может, именно поэтому Леночка на меня так взбесилась. Она, конечно, очень симпатичная, и не может не знать этого, как не может не понимать того, что соперничать со мной в плане внешности сложно.

Наконец в дверь стучат. Я открываю так быстро, что мне становится стыдно. Юра поймет, что я только его и ждала. Хотя, чего мне стыдится? Он сам меня позвал.

Темные глаза проходят по моему телу, и мое дыхание замирает. Парень останавливается на моем лице. Делаю над собой усилие и улыбаюсь. Мне неловко.

– Может, никуда не пойдем? – уголок его губы приподнимается. – Посмотрим фильм, поплачешь на моей груди?

Неловкость отступает. Парень просто рассматривал мой наряд, и он ему понравился. Так что я улыбаюсь теперь без усилий.

– Ты должен забыть тот вечер. Я считаю, ты специально включил трагедию, чтобы утешать меня на своей кровати.

– Я могу включить комедию, мне интересно, как воспримет моя кровать твой смех.

– Может, – подхожу к нему, кладу руку на его плечо, – предложишь мне посмотреть ужасы? Я буду весь фильм лежать, прижимаясь к тебе.

– Пошли, – парень тут же хватает меня за руку, вытаскивает из комнаты, которую я даже не успеваю запереть, и тащит по коридору.

– Юр, – смеюсь, – я же пошутила.

Он останавливается. «Точно?». Киваю.

– Ладно, но попробовать стоило, – разочарованно протягивает Романов. – И, на будущее, когда речь заходит о том, что ты будешь прижиматься ко мне на кровати, я плохо себя контролирую.

Мы выходим на улицу. Отмечаемся в домике коменданта об уходе, сообщив время возвращения, и покидаем территорию школы. Я даже не знала, что так можно.

Идем по выложенной плиткой аллее, распинывая ногами цветные красно-желтые листья. Юра с воодушевлением рассказывает, как прошла тренировка. Я заливаюсь смехом, когда речь заходит о малышах, которых он тренирует. Парень изображает, как один из первоклассников, впервые пришедший на тренировку пытался поднять для удара ногу и повалился на бок, крича при этом что-то о мести тому, кто его повалил. «Но его никто не валил с ног, карапуз сам потерял равновесие» – смеется Юра.

Тут красиво. Я только пару раз выходила за территорию школы, пока не приехал Романов, и уже успела прогуляться по аллее. Но не заходила далеко. Одной исследовать новые места некомфортно. Зато теперь, прогуливаясь с ним спокойным шагом, могу насладиться этим местом. Это что-то вроде небольшого поселка, в середине которого находится парковая зона, соединяющая школьную территорию с жилыми домами. Вдоль аллеи, освещенной фонарными столбами, расставлены скамейки, замечаю нескольких наших соучеников, сидящих на них. Кто-то читает учебники в свете уличных фонарей, а кто-то попивает напитки из термо-кружек, обсуждая прошедший день. Самый высокий парень из моего класса, с кудрявыми светлыми волосами, Миша, забрался на лавку с ногами и болтает по телефону. Они с Юрой посылают друг другу знаки приветствия.

Когда мы заходим в жилой район, застроенный коттеджами, он расспрашивает меня о моей растяжке. И я поясняю, что в своей школе занималась гимнастикой для того, чтобы попасть в группу поддержки, но теперь необходимости в этом нет, ведь я уже не буду учиться в той школе.

– Ты могла бы заниматься тут, если хочешь, – предлагает Юра. – У нас много секций. Кто-то из девчонок занимается фигурным катанием, не профессионально, конечно. Есть еще другие спортивные секции.

– Нет, – отказываюсь я. – Сейчас я не могу заниматься чем-то кроме учебы. У вас совсем другая программа, и мне многое нужно догонять. Я не думала, что мне будет так сложно. Я даже не всегда понимаю, что говорят на уроках. Много времени отнимает домашняя работа. Боюсь, если начну заниматься чем-то еще, то совсем отстану от вашей программы.

Возможно, при подаче документов в школу-пансионат имени Гагарина, произошла ошибка, потому что программа одиннадцатого класса, куда меня приняли, ушла далеко от той, на которой я остановилась в конце того учебного года, в своей школе.

– Ты можешь обращаться ко мне по любым вопросам, – произнося это, Юра берет меня за руку.

Я смотрю на него, останавливаясь. Этот жест, такой простой, и в то же время интимный, доверительный, что я ощущаю некоторую близость к этому человеку. И из меня вылетает признание, которое я не хотела, чтобы он слышал.

– Юр, я специально это сделала, – произношу эти слова тихо, словно признаюсь в преступлении.

– Что?

– На уроке истории, – поясняю я.

Парень растягивает губы в улыбке, крепче сжимает мою руку и тянет меня дальше по дороге.

– Ну и что, – он пожимает плечами. – Я рад, что ты это сделала. На самом деле, ты могла бы просто подойти ко мне и попросить. Я и без руководства учителя позанимался бы с тобой.

– Но мне не нужно, чтобы ты со мной занимался, – я останавливаюсь снова, и тяну его за руку, призывая остановиться тоже.

– Тогда для чего это?

Он всматривается в мое лицо. Мне сложно ответить, я и сама толком не понимаю этого своего поступка. То ли мне хотелось официально проводить с ним время, и сказать об этом – значит, признаться ему в своем интересе. То ли я хотела насолить Леночке, признание в чем еще хуже.

– Тогда, – мне тяжело говорить под его взглядом, но я заставляю себя произносить слова, – если мы будем проводить время, твоя подруга не сможет ммм, претензия…

Из головы улетучиваются слова, которые еще мгновение назад я точно помнила.

– Тина, – он поднимает наши сплетенные руки до уровня моего живота, – она не моя подруга.

– Тогда кто вы друг другу?

– Слушай, – парень усаживает меня на ближайшую скамейку, садится передо мной на корточки, подтягивая колени на джинсах, и берет обе мои ладони в свои, – я буду честен, хорошо?

Киваю.

– У нас не было отношений с Ленкой, может, она и хотела, чтобы они были, и поэтому бесится сейчас. Я ничего не обещал ей. Нам по семнадцать. Какие отношения? Мы с ней, – он задумывается, наверное, подбирает слова, – общались.

– Я тоже общалась с парнями в своей школе, но они не стали бы так ненавидеть тебя, – вставляю я.

– Хорошо. Мы трахались, Тина, – выдает парень. – Так понятно?

Я ошарашена. Но киваю. Да, так понятно.

– Но это был просто секс. Никаких отношений. Мы ни о чем не договаривались.

Секс? У них был секс? Им всего по семнадцать. Нам всего по семнадцать! Не рановато ли? Съедаю эти вопросы. Это не мое дело. Зато теперь претензии Леночки становятся гораздо более понятными.