Мой школьный мальчик

– От этого мне не становится комфортнее, Миша, – я прямо чувствую, как лицо покрывается краской, а спина испариной.

– А что такого? Ты красотка! И не надо заливаться краской, Тина, – Мишка посмеивается, снова прикладываясь к бутылке, – ты сама это знаешь. Не делай вид, что не видишь, как все на тебя пялятся.

– Миш, ты заставляешь меня краснеть, – но я улыбаюсь.

А кто не улыбнулся бы? Парень только что сказал мне, что я потрясно выгляжу, и все это замечают. Моя самооценка улетает в космос.

– Эй, я могу сказать девушке своего друга, что она красотка, – Мишка откидывается на стену, подкладывая под голову руки, – в этом нет ничего страшного, я не подкатываю к тебе.

– Спасибо, – заставляю себя посмеяться, – теперь эта ситуация не кажется мне такой странной.

– Тогда иди сюда, – он хлопает по покрывалам, рядом с собой, – я не буду приставать к тебе, – подмигивает, цокает языком, и ждет, когда я перемещусь к нему на покрывала. – Хотя я до сих пор матерю себя за то, что пропустил тебя.

– Что?

– Ты себя вообще в зеркало видела? – восклицает парень. – Ты выглядишь как эти фарфоровые куклы, мать их, которые все такие милые и походят на гребанных ангелов, со всеми своими завитушками и огромными глазами. И вот я думаю, какого хера я в сентябре был занят той телкой из тира? Если бы не она, ты бы Юрану не досталась, – Миша высовывает язык и поигрывает бровями, отчего я смеюсь уже искренне, потому что невозможно находиться с этим парнем больше десяти минут и не засмеяться. – Но… та девчонка, м-м, – Мишка мечтательно закидывает голову назад, – тогда она сводила меня с ума. Прости, мне было не до тебя, – от его извиняющегося взгляда я хохочу в голос.

– Спасибо, Миша, боюсь, я не выдержала бы твоего напора.

– Это точно. Янка сдалась за неделю. Я буквально оккупировал ее.

– Не хочу знать подробностей, пожалуйста, – я просто боюсь услышать это.

***

Нет, Мишаня че, вообще страх потерял? Уже пять минут сижу под окном с отсутствующими стеклами и прекрасно слышу как он, практически признается в любви моей девчонке. Я, конечно, с ним согласен. Он озвучил мои мысли. Тина и правда похожа на этих гребанных фарфоровых кукол с ангельскими лицами. Но это моя кукла!

Поднимаюсь, опираясь на оконную раму локтями. Тина подпрыгивает, испугавшись, когда я залажу на подоконник.

– О, а ты быстрый, – Мишка поднимается, поднимая бутылку.

Когда он нажраться успел?

– А ты красноречив до тошноты, – я очень на него зол.

– Да ладно тебе, – Мишаня отпивает из бутылки, – я к ней не приставал, просто сделал пару комплиментов, – друг улыбается, потряхивая кудрявой головой, и я понимаю, что…

Черт, это просто Мишаня, ну что с него взять? Я не могу на него злиться, как бы не старался.

– Проваливай, – злобно говорю я.

– Эй! – возмущается парень. – Я тут за твоей девушкой присматривал!

– Я не его девушка! – орет Тина, но замолкает, как только я зыркаю на нее.

– Ты, – перевожу взгляд на друга, – вали отсюда, – указываю на окно, – а ты, – снова оглядываю Тину, – помалкивай.

– Ты злой, – Тина поднимается со своего места, чуть пошатываясь. Сколько они тут выпили? Не могли они так нажраться за двадцать минут, пока я искал их. – Я ухожу с Мишей, он милый.

Мишка протягивает ей руку, посмеиваясь. Тина посылает мне воздушный поцелуй, собираясь выпрыгнуть из окна вместе с моим другом, но я резко притягиваю ее к себе.

– Нет, – мотаю головой, ухмыляюсь, – ты останешься тут. Твое ангельское личико Михе сейчас ни к чему, а вот мне пригодится.

Коршун ржет как конь, выпрыгивая из окна, и удаляется от заброшенного здания, распевая «Ах, Юра, Юра, Юра, я такая дура, что в тебя влюбилась»! Вот козел! Что он вообще слушает?

Тина смеется, тянется ко мне губами, и я не могу противостоять этому.

– Он назвал меня фарфоровой куклой, – хвастает она. – Ты считаешь так же?

– Я считаю, что тебе не стоит оставаться с ним наедине.

– Да ладно тебе, мы просто болтали, он такой смешной. Нам надо идти?

– Нет, – мотаю головой, усаживая ее обратно на какие-то обрывки ткани, валяющиеся в углу комнаты, – Самойлов будет счастлив выиграть, Майка обещала целую неделю делать домашку за победителя. Так что устраивайся удобнее.

– Мы завтра будем в Москве?

– Да, – прижимаю ее к себе, просовывая руки под ее кофту, но снова не чувствую ее кожи, там какая-то ткань, края которой я не могу нащупать.

– Мы поедем к тебе? – посмеивается Тина.

– Да, – пытаюсь нащупать конец ее майки, или что она там нацепила на себя.

– Ты не найдешь, – девчонка заливается смехом.

– Чего?

– Это боди, – снимает курточку, расстегивает плюшевую кофту и открывает передо мной потрясающий вид на свое тело, обтянутое белой маечкой, ее соски явно выпирают из нежной ткани.

– Ты издеваешься? Теперь я даже дотронуться до тебя не могу?

– Нет, – смеется она, – ты можешь дотронуться, – сдергивает тонкие лямки, стягивая майку, открывая грудь, покрывшуюся мурашками, – мне холодно, так что поздравь себя поскорее.

– Черт, – накрываю ладонями ее грудь, желая согреть ее, дотягиваясь губами до ее рта.

Тина усаживается на меня, просовывая руки под мою кофту. Балдею от того, как ее пальчики ласкают мою плоть. Член яростно впивается в ширинку джинс, а мои ладони в ее грудь.

– Это мой подарок? – выдыхаю в ее рот.

– Да, – кивает она, прикрыв глаза от наслаждения. – Я знаю, что ты хочешь большего, но я не могу так быстро. Потерпи, – легкое касание губами, – немного, – еще одно, – я должна быть готова, – и я снова чувствую в себе ее язык.

А что мне остается, кроме как терпеть? Я наслаждаюсь тем малым, что она позволяет мне. Этими касаниями губ, прикосновениями к ее груди, чего совсем недавно она испугалась. Сейчас она дрожит, не понимаю от холода, или еще боится. Надеюсь, что первое, поэтому отрываю ладони от нее и натягиваю белую майку на ту часть, которую сегодня она открыла мне. Мне сложно сдерживать свое возбуждение, и я не хочу пугать Тину напором.

– Почему? – выдыхает она, не понимая.

– Слезь, – тихо прошу я, сдерживая дрожь в руках.