Мой школьный мальчик
Шрифт:
Конечно, мама расстроена отсутствием у меня желания вернуться в прежнюю школу. Обнимаю ее так крепко, как могу. Так я выражаю свою благодарность за понимание.
А оказавшись в своей детской снова плачу, потому в голову бьет осознание страшной вещи – школа закончится в мае. В июне будут сданы экзамены. И мне придется вернуться, если я что-нибудь не придумаю с поступлением.
Жизнь несправедлива, раз закинула меня в другую страну, чтобы объединить с самым потрясающим человеком всего на девять месяцев.
В день рождения Романов поздравляет меня по телефону. Ему хотелось бы быть рядом со мной, но прилететь он не может. А я и не рассчитывала на это.
Зато возвращаясь
***
Нифига не выспался. Мы с Олегом вернулись из Айна-Напы вчера вечером, и поскольку летали мы только с рюкзаками, из аэропорта поехали сразу в школу. Физрук поймал нас в холле нашего этажа и потащил на тренировку, чтобы проверить, действительно ли мы занимались в каникулы и не потеряли ли своих навыков. Он заткнул нас раньше, чем мы успели сказать хоть слово о том, что устали от перелета, так как всерьез задался целью вырастить из нас чемпионов. Или, что более вероятно, он просто питается нашей подростковой неуемной энергией и жизненной силой, которые не в состоянии вырабатывать сам, в свою тридцатку.
Выпиваю уже второй стакан кофе и поглощаю третью порцию оладий с абрикосовым вареньем. Сдерживаю зевоту. Мечтаю поспать. Я так и не смог выспаться в каникулы. Каждую ночь мой друг притаскивал в наш номер новую девку. Вернее каждое утро, ведь мы возвращались из клубов, где тусили, только с рассветом. Так что я слышал оргазмы как минимум на трех языках, не считая русского, и лишний раз убедился, что Олег любит поговорить, когда его член находится в чьем-нибудь рту. Какого хера я не снял себе отдельный номер? Блондин уговорил меня, надеясь, что я присоединюсь к его секс-марафону. Но я лишь потанцевал пару раз с одной девчонкой. У нее были зеленые глаза, на которых я, похоже, помешался. Так что каждый раз, смотря на нее, я думал о Тине и желание трахнуть кого-то пропадало. Мысли о ней довели меня до того, что даже катаясь после пробуждения на яхте, я мечтал, чтобы вместо Олега рядом была она. Самойлов обиделся. Зря я поделился с ним этой мыслью.
Теперь сидит напротив меня, зевая через каждое слово, но очень довольный. Говорит, что к его двадцати пяти в мире не останется национальности, с которой он не переспал бы. Им бы вдвоем с Коршуном путешествовать, но тот уезжал на какие-то военные сборы, куда его добровольно-принудительно отправил отец.
– Ненавижу Египет, – Лешка приземляется на стул рядом с Олегом, с красным, от не улегшегося загара лицом, таким же, как наши с блондином, – все эти храмы, пирамиды и гребанные фараоны, чтоб их… блин, им даже не пожелаешь ничего, – разочарованно вздыхает, – они ж и так уже сдохли.
– Ну, если ты там на раскопках был, то, считай им нагадил уже, – задумчиво произносит Мишка, и мы смотрим на него как на инопланетянина. Когда это Коршуну стало интересно что-то кроме оружия, девчонок и алкоголя? – Ну, они же верили во всю эту хрень про загробную жизнь, – парень пытается легкомысленно ухмыльнуться, чтобы мы, не дай бог, не подумали, что он не такой уж и тупой, – и если их гробницы разграбить, то у них… ну, типа… не будет этой загробной жизни, – странно медленно заканчивает он свой интеллектуальный порыв, и, видя издевательское изумление в наших глазах, откидывается на стуле, обидчиво кидая, – да пошли вы, хотел вас просветить!
– Я хотел просто поваляться на пляже, – Леха пропускаем мимо ушей Коршуновский экскурс, чешет подгоревший лоб, – поплавать, рыб там всяких посмотреть. И знаете что? – Мы все во внимании. Парень оглядывает нас выпученными глазами, показывая, как он возмущен
поездкой. – Я всего дважды искупнулся! Дважды! Зато теперь я знаю разницу между Ахеменидским и Эллинистическим периодами!– О! – оживляется Миха, позабыв свою обиду. – Расскажи-расскажи, в чем там разница?
– Ни в чем! – практически орет Лешка, показывая нам чудеса своей физиологии, выкатив глаза еще сильнее. – Нет никакой разницы, Миха! Ни-ка-кой! Они были, – парень стучит по столу ребром ладони, привлекая внимание к нашему столику остальных завтракающих, – жили, пили, жрали, – еще три удара, – и сдохли! – столу влетает еще раз. – Нет! Разницы!
– Ладно-ладно, – Мишка поднимает руки, защищаясь от нашего взбешенного одноклассника, – я не глухой, незачем так орать.
– Гребанные мумии и их раздолбанная посуда снятся мне третью ночь, – выдыхает, успокаиваясь, Кобарь. – Ненавижу Египет.
Мы знали, что этим и кончится его поездка к родителям Машки. Они оба археологи, практически живут в Египте, кочуя по местам раскопок. Машка летает к ним на все каникулы. В этот раз ей удалось уговорить Леху полететь с ней, хотя мы с Олегом звали его с собой на Кипр. Но, определенно, Машка умеет что-то такое, чего нам с Самойловым, слава богу, делать не приходилось, раз она вертит нашим другом, как хочет.
– Доброе утро, мальчики, – нет, только не она, – как провели каникулы?
Ленка садится рядом со мной так близко, что наши бедра соприкасаются. Отодвигаюсь. Я уже давно не получаю удовольствия от ее прикосновений. Машка, пришедшая вместе с подругой, садится к своему парню.
Мы лениво здороваемся с ними. Леха не смотрит на свою подругу, кажется, в Египте ему надоели не только мумии.
На вопрос Ленки отвечает один Миха, и то как-то вяло мотая головой. Сегодня он какой-то несобранный.
– А я привезла из Франции пару бутылок вина. Может, посидим сегодня в моей комнате, отметим начало новой четверти?
Самообладанию девчонки можно позавидовать. Она явно понимает, что никто туда идти не хочет, но улыбка с ее лица не сходит.
– Мы придем.
Ах да, никто, кроме ее подруги. Леха раздувает ноздри и то ли от злобы, то ли от безысходности, роняет голову на руки, громко выдыхая воздух.
– А вы двое? – Ленка оглядывает Олега, и останавливает взгляд на мне.
– Извини, другие планы, – бросаю ей и встаю из-за стола, забирая поднос.
До начала первого урока остается еще несколько минут, так что я добегаю до комнаты Тины, которая является частью моих «других» планов, убеждаюсь, что она еще спит, так как ее комната закрыта изнутри, и лениво тащусь на физику.
Тина вернулась сегодня ночью, около четырех. Она отказалась от моего предложения встретить ее в аэропорту, так что я поджидал ее, высматривая в окно, и выбежал, когда ее такси въехало на территорию школы, чтобы помочь ей дотащить чемодан до комнаты. Да-да, вот такой джентльменский поступок. С меня можно зарисовывать портрет какого-нибудь героя старинного романа. Я хотел еще заплатить за такси, но не успел, Тина сделала это сама. Девчонка была такой же заспанной, как и я сам, поэтому я лишь поцеловал ее пару раз.
Сегодня на уроках ее не будет. У нее отсыпной. В школе это нормальная практика, если ученик прилетает ночью.
***
После уроков бегу к Тине. Но ее нет. Нахожу Орловскую в столовой, где она наворачивает солянку вприкуску с мясным пирогом. Я не понимал, как скучал по ней, пока не увидел ее загорелое лицо.
– Выспалась?
Занимаю соседний с ней стул, придвигаясь поближе, провожу кончиками пальцев по ее шее, играясь с завитушками коротких волос, выбившихся из косы, закрученной в высокую култышку на макушке.