Мой Советский Союз Магических Республик

— И солдатам с огромным рюкзаком патронов бегать бы не приходилось, — кивнул друг. — Было бы просто — уже давно бы использовали.

Ребята прошли от церкви направо и спустя десять минут остановились у старого бревенчатого дома.

Дом, с виду, был обычный. Бревна, наличники, сугробы на крыше.

— Ты тут живешь? — спросил он.

— Как отец погиб — да, — задумчиво ответил Кот. Парень смотрел на очищенную от снега дорожку перед домом.

— А она колдует? Ну, там… может жертвоприношения какие? — осторожно спросил Осетренко.

— Угу, — глянул на него друг. — Любопытных комсомольцев в печи запекает. Пошли.

Ребят прошли во двор. Парень не стал ничего кричать или как-то себя обозначать. Они просто подошли к крыльцу, потопали, сбрасывая с обуви снег и вошли в дом.

— Зря с красными связался, — раздался скрипучий голос из комнаты.

— И тебе привет, Ба! — отозвался Семен и кивнул на вешалку. — Раздевайся.

Парни прошли в дом. Семен тут же прошел к печи и заглянул в топку.

— Ба, ты хоть бы дров сунула, — буркнул он, обнаружив там чистый кирпич.

— Не учи старую жить, — вышла из комнаты старушка. — Глядишь, и я тебя молодиться учить не стану.

Ведьма выглядела довольно… обычно.

Старое платье, сверху жилетка меховая, на ногах валенки короткие, вроде обувки какой. Лицо старое, покрытое морщинами, прическа короткая, белоснежная от седины. Глаза только полностью белым затянуло.

— Здравствуйте, — произнес Кирилл. — Меня зовут…

— Осетренко, — оборвала его старушка. Она подошла к нему, шаркая по полу, осмотрела с ног до головы и хмыкнула. — Честный. Слишком.

Тут она протянула руку и взяла его за кисть.

— Ба! — хмуро глянул на нее Семен.

Старушка же поднесла ко рту его кисть, лизнула и недовольно скривилась.

— Слишком честный, — отпустив парня, она переместилась к столу и уселась за него. — Проблем из-за честности своей нахватаешься. Лгать тоже уметь надо. Только к месту.

— Сами разберемся, — буркнул Кот, залез в сумку и вытащил оттуда ананас. — Просила — я привез!

Парень поставил на стол лакомство, заставив Кирилла удивленно вскинуть брови.

— Ты где его достал?

— РайонТорг — загадочное место. Вроде все по списку, по порядку, но если знаешь хороших людей, то можно найти удивительные вещи, — хмыкнул Семен.

— Блин, консервированные ел, а вот свежие ни разу, — хмыкнул Кирилл удивленно уставившись на фрукт.

— Я как-то пробовал. Кислые, — пожал плечами Кот и глянул на старушку. — Ба, а стол-то накрывать будем? Новый Год как-никак.

— Дверь открой, — буркнула ведьма, взяв ананас и принявшись его внимательно ощупывать и обнюхивать.

Семен вздохнул, толкнул дверь и обнаружил за ним молодую девушку.

— Здравствуйте, — кивнула она и сунула в руки две пухлые сумки. — С наступающим!

— И вас, — хмуро буркнул парень.

Девушка развернулась и молча ушла, а Семен недовольно глянул на старушку.

— Ба, ты опять? Договорились ведь… — недовольно проворчал он.

— Договорились, что я самовольничать не буду, — проворчала та. — Сами пришли, сами на колени встали и просили. Я ни словом, ни делом не подзужевала.

— Киря, выйди на минутку, — буркнул Семен. — Нам тут с бабулей переговорить надо.

— Чего гонишь его, — улыбнулась старая ведьма. — Друг ведь твой, нет? Или скрываешь от него что-то?

Парни переглянулись. Кот вздохнул, поставил сумки на стол и уселся напротив старухи.

— Что делала? — спросил он.

— Чей-то ты на сухое горло разговоры затеять решил? — спросила она и кивнула на печку. — Чайник ставь. Чайку попьем.

Недовольно засопев, парень встал, набрал в чугунный старый чайник воды из тут же стоявшей бочки и поставил на печь.

— Сумки разбери, что там нам Коневы принесли, — с довольной физиономией произнесла старушка.

Семен полез в сумки. Тут голос подал Кирилл:

— Простите, Семен не упомянул. Как вас зовут?

Старушка усмехнулась и произнесла:

— Нет у таких, как я, имени, — ответила она. — Нет имени и не будет никогда. Как и могилы, и документов ваших.

— А как вас тогда называть?

— Можешь просто Ба… — начал было Кот, но старуха его перебила.

— Чахарда меня зовут, — произнесла старушка. — Через «а». От слова чахнет.

Семен покосился на бабулю, затем на Кирилла и, вздохнув, принялся выкладывать из сумки продукты.

На столе появилась банка с топленым маслом, банка с деревенской сметаной, затем два каравая хлеба, палка колбасы, по виду краковской, десяток яиц, два больших судка с салатами и бутылка с прозрачной жидкостью.

— Ты же не пьешь, — хмыкнул Семен. — На кой-они самогон принесли?

— Я не пью, а Петька, у оврага который живет, еще как пьет, — хмыкнула старуха. — За бутылку неплохо работает.

Семен так же достал небольшую пачку чая и глянул на вскипевший чайник. Достав заварочник, он насыпал туда свежих листьев, а затем залил кипятком.

— Рассказывай, что делала, — буркнул парень.

— А за что люди меня кормить решаются. Аль не догадываешься, — усмехнулась та. — Если надо жизнь извести — ко мне идут.

Кот осунулся, глянул в окошко, а затем снова на старуху.

— Аборт? — спросил он.

— Нет. Жизни проклятье, — спокойно ответила та и кивнула на чашки, что стояли на простенькой полке из строганных досок.

Семен снял чашку, взял заварник и принялся наливать.

— Простите, Чахарда, а что за проклятье такое? — спросил Кирилл, до этого молча наблюдавший за происходящим.

— Когда внутри тебя жизнь просыпается, а жизнь что делает? — проскрипела старушка.

— Ну… растет? — пожал плечами тот.

— Ноготь у человека растет, волос растет, — кивнула ведьма. — А бывает, что растет то, что расти не должно. Причем по злому растет, себя изначального не помня. И по крови, по всему телу идет.