Мой сводный грех
Шрифт:
Поворачиваюсь к Алёнке.
Она сама не своя. Зарёванная, всклокоченная, красная от крика.
Прекрасное зрелище.
И я… в самый последний момент…
Поворачиваю руль вправо, чудом выныривая из-под колёс большегруза. С сильным рычанием сигнальных огней, подгоняемый матом водителя, он проносится мимо.
По инерции давлю на газ, но уже не так сильно, съезжая к обочине. Притормаживаю. И только ставлю машину на ручник, Алёнка начинает дёргать ремень, пытаясь вырвать его из оков карабина. Второй рукой успевает открыть дверь, до того, как я могу сообразить и отрезать ей путь к отступлению, нажав на блокировку дверей.
POV
Денис ведёт себя на дороге, как самый настоящий безумец… Он то добавляет газ, то сбавляет его, вынуждает меня отвечать на его вопросы, а затем снова пугает… Я не знаю, что за игру он затеял, но я до чёртиков боюсь такой скорости… Боюсь в первую очередь за него. Что у него стало с головой после боя? Вдруг ему нельзя было садиться за руль? Вдруг он сам не понимает, что творит?
Вот только когда он смотрит на меня, я вижу в его взгляде невысказанную боль. Он словно хочет сказать мне что-то, но не делает этого.
И я кричу! Кричу ему, какой он придурок! А мои слова, кажется, задевают его ещё сильнее, и он вылетает на встречную полосу, несётся на всей скорости в фуру, и мы можем умереть. Я почти вижу скалящуюся улыбку старухи с косой и слышу её хрипящий хохот… Она готова принять нас в свои объятия, и Дэн делает всё, чтобы это случилось как можно быстрее.
Я кричу, чтобы он свернул, пока не стало слишком поздно. Я не успею признаться ему в своём безумии, не успею сказать о том, что он мне нужен, что я сошла с ума от него, и он может начать смеяться надо мной… Может сколько угодно унижать меня за эту слабость…
Я жмурюсь, а потом смотрю на свет фар, на который мы летим, как мотыльки на огонь, и в голове перемыкает что-то. По щекам льются слёзы, а голову посещает глупейшая мысль…
Я хочу поцеловать его, хотя бы прощаясь с жизнью, хочу сорвать запретный плод, и плевать, если это будет самым большим грехом. И видит сам дьявол, что я практически готова сделать это… Я нахожусь в шаге от того, о чём и пожалеть уже не успею…
Думаю о том, что так даже лучше, что всё это прекратится прямо сейчас, и я не буду мучиться больше от желаний, которые появились так неожиданно и захлестнули… Я больше не буду ревновать его, потому что некого будет ревновать… Мы оба уйдём к дьяволу, и это будет последнее, что мы сделаем. И как бы пафосно это ни прозвучало — мы сделаем это вместе…
Я больше не отвожу взгляд от дороги и смотрю прямо в глаза собственному безумию…
Сердце замирает, и я готовлюсь к удару.
Осталось совсем немного.
Пять…
Четыре…
Три…
Два…
Я готовлюсь к удару, к выдирающей с корнем из тела душу боли…
Готовлюсь, но он резко поворачивает.
Как ни странно, машина не переворачивается. Она послушно выполняет все команды своего хозяина. Нас немного заносит в сторону обочины, но Денис удерживает руль и выпрямляет тачку. Он похож на безумца, на сумасшедшего психа, который сбежал из заключения… На маньяка, который только что рьяно желал расстаться с собственной жизнью и забрать вместе с собой меня. И ведь я была согласна на такой исход… Я почти смирилась со своей участью, даже подумала, что хочу этого… А теперь я понимаю, какими глупыми были мысли… Это не стоит того. Это просто болезнь, от которой можно излечиться. Важно просто подобрать правильное лекарство, антидот, но я не вижу его…
Я схожу с ума от человека, ставшего моим личным наркотиком…
Ничего! Ничего не могу с собой поделать.
Я мельком смотрю на Дениса, всего несколько секунд, и смаргиваю слёзы, которых, кажется, не осталось больше. Я их все выплакала… Или просто так действовал адреналин? Может быть, снова накатит, когда его действие закончится?
Я
хочу рыдать, кричать на него и сделать всё то, что должна была сделать давно. Станет ли мне легче, если я скажу ему, что нуждаюсь в нём совсем не так, как должна нуждаться сестра в брате? Станет ли легче ему? Все эти мысли уничтожают меня, заключают в объятия тьмы. Меня трясёт от пронизывающего холода.Как только машина останавливается, я выскакиваю на улицу. В висках стучит, и я ничего не могу поделать с собственной агонией. Я задыхаюсь от боли, которая в разы сильнее, чем физическая. Кажется, словно кости ломают внутри, дробят их на мелкие осколки… Словно загоняют под ногти иголки и проворачивают их.
Поток слёз всё-таки вырывается наружу вместе с криком, который обдирает горло, но он его не слышит. И не услышит… Я сбегу… Исчезну… Испарюсь, потому что, если я не сделаю этого нам обоим будет только хуже.
Мысль о том, что он хотел забрать меня вместе с собой в мир иной не даёт никакого покоя.
Я пытаюсь внушить себе, что я не в его вкусе!
Да он вон с какими бабами развлекался, я рядом с ними и не стояла даже. Зачем я ему нужна такая? Это всё бред! Я для него всего лишь младшая сестрёнка, неприятность, которая свалилась на его голову. Ведь если бы не было такой послушной ручной дочери у мамы, она была бы мягче к сыну.
Я ему кость в горле, не более того…
Но почему он так поступил?
Что хотел доказать мне?
Желал отомстить маме за то, что отталкивает его?
Или он тоже болен точно так же, как и я?
Неизлечимо… Опасно… Тяжело…
Почему?
Хочу задать ему этот вопрос, но не решаюсь обернуться… Обхватываю себя руками ещё сильнее и прикрываю глаза. Сердце колотится так сильно, будто бы я пробежала забег… Мне едва хватает кислорода, хоть и нахожусь на улице, а смотреть на луну нет и малейшего желания, потому что сейчас она мне не поможет.
На секунду думаю, что Дэн сорвётся и уедет, бросит меня одну на обочине, наплюёт на меня… Такую жалкую истеричку, но он выскакивает из машины… Я слышу звук дверцы, захлопнувшейся с силой, а через секунду ощущаю его дурманящую близость… Близость, без которой я не могу и не хочу жить… И я до безумия жажду сказать ему эти слова, но не могу… Не должна… Не смею…
Глава 8
POV Дэн
Я тут же перетекаю на улицу, перепрыгиваю через машину, оперевшись на её нагретый гонкой железный капот, дёргаюсь от небольшого ожога, и оказываюсь прямо перед ней.
Не даю убежать.
Она рвётся умчаться подальше от меня, в темноту от трассы, чернь лесопосадок, а я хватаю её за талию и буквально впечатываю к боку машины. Алёна бьёт меня по груди своими кулачками, но я не ощущаю боли, они больше похожи на укусы комара.
— Ты придурок, придурок! Придурок! — повторяет она, безрезультатно сражаясь с моим неловким объятием.
Не знаю, адреналин ли тому виной, или все эмоции этих нереально насыщенных последних дней, а может быть, все сны, наполненные похотью по отношению к этой девушке, но, прежде чем что-то понять, моё тело действует очень быстро, быстрее, чем мозг.
Она поднимает ко мне своё лицо, заплаканное, уставшее, а я опускаю свои руки ей на бёдра, толкая к тёмному боку машины, впечатывая её довольно сильно и наверняка. На дороге темно и даже отсвет фар не может выхватить наши лица, наши тела. Мы растворяемся во всей этой истории нашего противостояния, нашего сближения, и я чувствую, как наши сердца стучат в унисон друг с другом, а дыхание сбивается так, будто бы это дышит один человек. Всё вокруг перестает иметь значение…