Мой сын маг

— Слуга королевы, куда ты идешь? — вопросил великан.

— И-й-й-я... иду к-к-к моей к-королеве, — запинаясь, выдавил Домэн.

— Какие вести ты ей несешь?

— В-вести о т-том, что я жив-здоров и могу сражаться вместе с ее войском, — быстренько сообразил ответить Домэн.

Джинн подплыл поближе к гонцу, угрожающе склонился нему, сверкая глазами.

Бубару вновь встал на дыбы. Джинн протянул руку. Рука его, становясь все длиннее, обхватила коня и поставила на место.

— Что там у тебя в сумке, доставай! — строго распорядился джинн.

Домэн развел руками, радуясь тому, что у него нет при себе письменного донесения: леди Мэнтрел велела ему передать все королеве на словах.

— У меня ничего нет!

— Седельные сумки выворачивай!

Домэн достал из седельной сумки сухари и кусок сыра и вывернул ее наизнанку, дабы показать джинну, что больше там ничего нет.

— Ну и пусть даже у тебя ничего нет, — буркнул джинн. — Что мне рисковать понапрасну! Одним воином меньше — уже хорошо. Все меньше будет тех, кто сумеет убить мавров!

Домэн заслонился рукой, чтобы отразить возможный удар, и выкрикнул стихотворение, которому его научила леди Мэнтрел, хотя сам он в стихах ничегошеньки не понимал:

Духи, Мэнтрелов покровители!Сберегите меня от погибели!Да не тронут меня чары злые,И мечи минуют чужие!

Однако стихотворение возымело действие: джинн замер и выпучил глаза.

— Что толку тебе сейчас от королевского мага? Он далеко отсюда!

Домэн услышал, как вдруг прошелестел порыв ветра, громкий женский голос приказал:

— Оставь этого мальчишку в покое, джинн!

Джинн в ужасе задрал голову.

Домэн последовал его примеру, и перед его изумленным взором предстали прозрачные шальвары, затем — округлая линия бедер. Взгляд гонца взбирался все выше и выше, по огромному животу, и наконец добрался до лица великанши, до лица, которое вызывало благоговейный трепет своей красотой и гневом.

Домэн сам поразился тому, что красавица великанша вызвала у него ни малейшего намека на желание.

— Слушаюсь и повинуюсь, моя принцесса! — промямлил джинн и растворился в воздухе.

— Кто тебе велел вызвать меня стихами? — требовательно вопросила джинна.

— Л-леди Мэнтрел, — заикаясь, проговорил Домэн.

— Его жена? — Джинна пристально посмотрела на гонца и нахмурилась. Пожалуй, ей ведомо больше того, что подобает знать христианке. — На миг взгляд джинны затуманился. — Да и мусульманке тоже, особенно — супруге. — Затем джинна сурово глянула на Домэна. — Удались, презренный! И никогда больше не произноси этих стихов! И никому не говори ни слова о том, что видел меня!

* * *

Жильбер усмехнулся.

— Зря они это затеяли — скакать верхом по узкой аллее, которая ведет к городской стене. На что они надеются — неужто думают, что заберутся на седла и вспрыгнут на тридцатифутовую стену?

У бойниц городской стены лучники приготовились дать отпор врагам. Все до одного натянули тетивы своих луков. Другие воины готовили к бою небольшие катапульты или стояли, выставив перед собой деревянные двузубые вилы, дабы отталкивать ими приставленные лестницы. На тот случай, если бы кому-то из мавров удалось взобраться на стену, были приготовлены острые копья.

— Огненная змея! — вскрикнул Жильбер и указал в сторону реки.

Химена и Савл резко обернулись. Действительно — по поверхности воды бежала полоса огня. Языки пламени рвались вверх и становились похожими на огненную изгородь.

— Этого не может быть! — воскликнул Жильбер. — Вода не горит!

Воины на крепостной стене испуганно зароптали и принялись креститься.

— Вода не горит, зато может гореть что-то плавающее на воде! — сказал Савл, положив руку на плечо Жильбера и указал:

— Видишь, куда направляется огонь?

— К мавританским кораблям! — забыв о страхе, радостно воскликнул Жильбер.

Огненная полоса стала шире, превратилась в озеро пламени, которое поглотило мавританские корабли, стоявшие на якоре. Поначалу пламя не коснулось тех судов, стоявших у причалов, но вот оно добралось и до них. Один за другим загорелись и эти корабли.

— Мавры сжигают свой единственный путь к отступлению! — вскричал Жильбер.

Шум пожара стал громче, весь город сотрясся от взрывов. Со стороны мавританского войска послышались испуганные крики. Конники придержали лошадей, все обернулись к реке.

— Нет, это не их рук дело! — встревоженно воскликнула Химена. — Они обвинят нас в поджоге!

— Ой, да ладно вам, — ухмыльнулся Савл. — Пускай себе думают, что мы такие могущественные и такие жестокие. Знай они правду они бы быстро взбесились.

— Ты прав, — кивнул Жильбер и задумчиво спросил:

— Но кто же на самом деле устроил этот пожар?

Мавры рванули к причалам, в руках у них появились ведра. Встав цепочками, воины принялись передавать друг другу ведра — ведь для них с каждым сожженным кораблем уменьшалась вероятность того, что прибудет пополнение.

В это время подул свежий ветер, собрались тучи. Савл и Химена с изумлением смотрели на то, как тучи выстраиваются прямо над горящими кораблями. Наконец Химена вскричала:

— Мавританские колдуны! Они пытаются потушить пожар дождем!

— Вот это да! — восторженно воскликнул Савл. — Этих бы парней летом в Небраску!

Химена нахмурилась, сосредоточилась и заговорила нараспев, производя руками мягкие, успокаивающие пассы. Тучи застыли на небе и потемнели, ветер посвежел, стал резче. Упали первые капли дождя.

Химена строго выговорила начавшемуся дождю, подняв ладони вверх и помахала руками.

Капли остановились в воздухе, не долетев до земли. Они продолжали падать сверху, но, долетев до невидимой преграды, замирали.

— Знахарь! — воскликнул Жильбер, сжав плечо Савла. — Посмотри! На самом краю толпы, вон там — на площади!

Глаза Савла заметались по площади. То тут, то там он видел, как мавры прижимают руки к груди и валятся с коней. Товарищи, казалось, не замечали происходящего: мавры были слишком заняты спасением кораблей.