Мой Темный Квартет
Шрифт:
– Ну... ммм.... яэээ, – протянул он, еще больше лохматя волосы, – я... в общем... я пойду, короче... Ну, праздник все-таки... меня ждут... ага?, – слегка повысил он хриплый и тяжелый голос, зажмурив глаза. Сзади послышался тихий выдох.
– Хорошо, – слово, похожее на падающий в озеро листок с дерева осенью, скатилось с опухших и приоткрытых губ.
– Хорошо, – облегченно выдохнул он и, уже наполовину исчезнув в дверном проеме, бросил через плечо, – ты... это... ну... приводи себя в порядок и спускайся... вниз... да, – неловко промямлил брюнет и, крепко стиснув зубы, выскочил в коридор. Как только за ним закрылась дверь, девушка, шатаясь как приведение, встала и подошла к окну. Трясущимися пальцами открыла окно и высунулась наружу, открытым ртом вдыхая ночной холодный воздух, делая глубокие глотки, мечтая, чтобы он пробрался до самого сердца и заморозил его. Слабая рука провела по лицу, плечу, касаясь той же самой кожи, которой всего несколько минут назад касались его пальцы. Его пальцы. Закусив до крови губы, она прислонилась лбом к ледяному стеклу, пытаясь отбросить все чувства и мысли, кроме пульсирующей боли и опустошенности во всем теле. Она ощущала себя как хрустальный сосуд — сначала целый, красивый и невинный, а сейчас... его опустошили, разбили и втоптали осколки в грязь, без возможности очищения и шанса вернуться к прежнему состоянию. Хрупкие ноги содрогнулись, и она рухнула на пол около
Зачем? Для чего? Почему?... Вопросы неуместны, особенно сейчас, когда она сидит на холодном полу около батареи, которая жжет кожу, а по ее голове гуляет колючий ветер из открытого окна. Столкновение двух стихий, двух сил природы... Тепло и холод... А ведь это Он: холодный, расчётливый, независимый, равнодушный, бессердечный, бесчувственный, эгоистичный. Но в то же время: страстный, пылкий, самоуверенный, желанный... Желанный... Издав жалобный стон, девушка сжала голову коленями, глотая слезы, с которыми смешивался сладкий привкус крови из прикушенный губ. Она не любила плакать, она ненавидела плакать, она презирала себя, когда плакала. Но это были не ее слезы — это слезы ее души, которая стонет от боли, причиненный не только духу, но и телу. Боль. Но реально ли это боль? Только это ощущала она? Нет. Чувство заполненности, легкости и невероятной свободы, – вот что присутствовало в ней всего несколько минут назад. Когда он ее целовал, когда он ее касался, когда он шептал ей на ухо всякую ерунду, которая на тот момент была необходима, чтобы не сойти с ума и не закричать. Когда он просто был. Был тут. С ней. Рядом. Рядом... брюнетка резко вскинула голову. А ведь правда... Он же не может совсем ничего не чувствовать. Просто не может! Значит, это был шаг вперед, и он... он... Она вскочила на ноги, окрыленная своими мыслями. «Теперь все изменится», с блаженством думала она, хватая свою одежду и проскальзывая в ванную комнату, где в течение десяти минут приводила себя в порядок: приняла душ, расчесала волосы его расческой (как маленькая влюбленная глупышка), смыла растекшуюся тушь и размазавшуюся помаду, стирая ее полностью — губы и так соблазнительно красные. Повертевшись перед зеркалом и удостоверившись, что не выглядит как у-меня-только-что-было-это-самое, и, нацепив самую обворожительную и таинственную улыбку, на которую только была способна, предназначенная только одному человеку во всем мире, спустилась вниз. Все было по-прежнему. Хотя нет. Ничто никогда не станет прежним. Теперь у нее есть тайна, у них есть тайна, одна на двоих, и, проходя мимо подростков, она улыбалась им, понимая, что ни один из них не является сейчас и в половину счастлив, как она. Вдруг музыка стала тише, и послышался громкий голос, призывающий всех пройти в главную гостиную. Посередине стоял Брайан, держа в руке магнитофон. Когда комната наполнилась до отказа, и все остальные столпились около входа в нее, он кашлянул:
– Что ж, всем спасибо, что пришли, – он выглядел все так же безукоризненно, будто ничего не произошло. Никому бы и в голову не пришло, чем он занимался всего пятнадцать минут назад. Толпа закричала, показывая свое довольство вечеринкой, – и спасибо всем за подарки, – та же реакция и свист, – но, к сожалению, уже поздно. Пора расходиться, народ, – люди недовольно загудели, но парень покачал головой, – серьезно, все, пора, – помычав еще немного, толпа стала расходиться, выливаясь из дома кучками. Чаку пришлось подхватить Линдси и Айзека, хотя сам едва держался на ногах, и Алан, отвертевшись от своего Ангела, подхватил друга, помогая им выйти. Брайан стоял около двери, еще раз благодаря всех и улыбаясь. Лекс нерешительно подошла к нему.
– А я … я могу остаться?, – тихо спросила она, нежно смотря на него. Тот нахмурился.
– Зачем?
– Ну …, – брюнетка опешила, прикусив губу, – нам же нужно поговорить?.., – закончила она вопросительно. На какую-то долю секунды ей показалось, что он сейчас опять спросит «о чем», но к ее облегчению, он пожал плечами.
– Приходи завтра к пяти. Может, заодно поможешь убраться, – он озарил ее слабой улыбкой. Ей чудилось, что теперь в каждом его слове и жесте скрыта какая-то информация, понятная только ей, словно каждым жестом он говорил ей десять самых волшебных букв на свете. Поэтому, раскрасневшись от счастья, она схватила сумочку и, оставив долгий поцелуй на его щеке, подмигнула ему и вышла из дома, пошатываясь на каблуках. Пройдя несколько метров, она обернулась, видя, что дверь закрылась, и свет начинает медленно гаснуть в окнах, один за других гас цветной огонек. Ее взгляд скользнул выше, к окну комнаты, которая стала теперь ее жизнью, и, к своему удивлению и смеху, она только поняла, что они были в его комнате. Хихикая себе под нос, Лекс шла дальше, глядя в лужи, в которых отражались тысячи звезд, переливаясь и подмигивая ей, обещая, что сохранят ее тайну.
* песня Jessy J – Hero
====== Главы 31 – 40. ======
Глава 31.
Весь следующий день Лекс не могла усидеть на месте: она могла присесть максимум на минуту, а потом начинала кружить по комнате, думая о предстоящем разговоре. Она знала, что, вероятнее всего, не дождется от Брайана признания сейчас, но хоть что-то, хоть что-то должно быть, ведь так? Брюнетка была слишком, чем пугала своих знакомых: когда ей позвонила Линдси, она почему-то рассмеялась, заставив подругу замолчать, а потом требовать ответить, все ли с ней в порядке; на недовольный голос матери она реагировала как на самый лестный комплимент. То и дело проверяя время, она еще утром приготовила одежду, в которой пойдет. Она понимала, что это очень важно, потому что то, что произошло этой ночью, навсегда все перевернуло. Теперь ничто никогда не станет так же, как было два дня назад, они просто не смогут теперь общаться так, как общались раньше. Теперь, видя его, она будет вспоминать его руки на ее теле, его дыхание на ее груди, его шепот у ее уха, его одежда на полу вместе с ее, эти стоны, неизведанные до этого звуки, ощущения, чувства... Всю ночь ей раз за разом снилась эта близость. И днем, мельтеша по дому, как назойливый мотылек, щеки брюнетки
то и дело покрывались румянцем, когда она вспоминала очередной интимный момент. Вся ее душа, все ее существо. Просто светилось и горело, она никакими словами не могла бы передать то, как она его любит, что она ему принадлежит, что она готова стать его, что она уже его. Она знала, что, посмотрев в ее глаза, он сам все увидит и поймет. Иначе и быть не может.Ведь так?
Без пятнадцати пять Лекси стояла около зеркала, вновь и вновь крутясь и проверяя, чтобы даже самая мелочь была идеальной. Волосы она собрала в легкую мальвинку и подкрутила концы, делая их похожими на темные зефирки; воздушное бледно-розовое платье по колено подчеркивало грудь, талию и ноги в миниатюрных босоножках на небольшом каблучке. Ей казалось, что вид этакой нежной, невинной девочки, в которую он влюбился, поможет ему найти те самые слова, которые хочет сказать и которые она жаждет услышать. Добавив совсем капельку духов и взяв мятную жвачку, которую она планировала выплюнуть около входа, так как надеялась, по крайней мере, на один поцелуй, брюнетка, бросив последний взгляд на вое отражение, выпорхнула из дома, повернула на ходу ключ и направилась в сторону дома Брайана, который теперь стал для нее самым важным местом на свете, потому что там все дышало Им. Порой, она сама ловила себя на том, что ведет себя как малолетняя влюбленная дурочка, но ничего не могла с собой поделать. Ее любовь была настолько искренней и чистой, что мыслей о глупостях не хватало. Проходя мимо какой-то клумбы, девушка увидела красивые нежно-розовые цветы и, подумав пару секунд, сорвала один и вплела в прическу. Она никогда не чувствовала себя настолько хорошенькой. Большую часть времени она вообще была недовольно своей внешностью, что вполне характерно для подобного возраста, но в это время ей казалось, что всем нужно только раз взглянуть на нее, чтобы влюбиться. Вот, наконец, и его дом. Выбросив жвачку и слегка покусав губы, чтобы сделать их еще краснее, Лекс решительно постучала, улыбаясь так чисто и открыто, что даже самый хмурый человек бы растаял. Пару секунд было тихо, потом дверь открылась, и на пороге появился Брайан, в какой-то растянутой футболке и старых драных джинсах. Он щурился на яркий свет, что говорило о том, что он спал. Брюнетка остолбенела, немного оскорбленная подобным к ней обращением, но потом она успокоилась, вспомнив, что он не спал всю ночь и, вероятно, попросту устал. Улыбка вернулась, и она собралась уже было войти в дом, но тут мужская рука преградила ей путь.
– Принцесса, тебе чего?, – зевнул брюнет, сморщившись и тряхнув головой.
– Я … я пришла помочь тебе с уборкой и поговорить, – не растерялась девушка, стараясь отогнать неприятное предчувствие. Парень приподнял бровь, все еще жмурясь. Или хмурясь? Его не разберешь, но это ведь Брайан. Наконец, он пожал плечами, нехотя пропуская ее в дом.
– Если честно, я уже все убрал, – произнес он, закрывая за ней и проходя дальше на кухню. Лекс осмотрелась: и правда, все было как обычно, точно восемнадцать часов назад здесь не толпилось несколько десятков человек. Ни единого фантика или стаканчика, идеальная, невероятная чистота. Намереваясь ждать его возвращения, девушка встала около окна, собрав волосы на одну сторону и глядя на улицу. В своем воображении она уже представила, как он войдет, увидит ее, обнимет и нежно поцелует в шею, шепча всякие ласковые слова. Дрожь пронзила ее тело, и брюнетка прикрыла глаза, блаженно выдохнув. Послышались шаги в коридоре. Она приготовилась и..., – так что твоя помощь как бы не нужна, – равнодушно закончил Брайан, останавливаясь около противоположной стены, перебирая какие-то диски. Синие глаза распахнулись, и девушка развернулась на каблуках, для того, чтобы понять, что он на нее даже не смотрит.
– Брайан..., – тихо позвала она его. Шоколадные глаза поднялись вверх без особого рвения и без интереса остановились на ней.
– Чего?
– Нам … нам нужно поговорить, – дрогнувшим голосом произнесла Лекс, глотая рвущиеся всхлипывания и сложив руки на груди, как бы связывая себя.
– Поговорить?, – брюнет выгнул бровь, и почему-то захотелось вмазать ему. Не в лицо. Нет. А туда, чем он отлично умеет пользоваться. И, желательно, посильней, – о чем?
– О том, что произошло, – все так же по мере возможного ровно отвечала брюнетка.
– Когда?, – нет. Он явно напрашивается. Изображать из себя идиоток могут только девушки. Парням это запрещается.
– Вчера, Брайан, вчера!, – не выдержала девушка, ее голос сорвался на гневный крик. Тёмная бровь продолжала изображать из себя дугу, пока парень сделал пару шагов вперед, слегка откинувшись назад и сложив руки на груди.
– О чем ты …, – начал было он и осекся. Брюнетка очень внимательно следила за выражением его лица, от нее не укралось ни ожесточение мужского лица, ни потемнение глаз, ни кривая, жесткая усмешка, прорезавшая все лицо и поселившаяся в душе, – ааа, – протянул он, хмыкнув и дьявольски, презрительно изогнув губы, – вот о чем ты.
– Именно.., – бросила она, слегка выдохнув. Она уже испугалась, что он будет отнекиваться и … Но, слава Богам! Сосчитав до десяти, Лекс подняла голову, снова улыбаясь. Ну, теперь-то все будет так, как она себе представила.
– Но, прости, конечно, детка, до меня все еще не доходит смысл нашей, как говорится, дискуссии.
– То есть?, – опешила Лекс, отшатываясь назад. Ее сердце медленно начинало выбивать чечетку, отдаваясь тревожным стуком в груди и горле.
– Слушаешь, ну, серьезно, что ты как маленькая, – ухмыльнулся Брайан, подходя к ней и кладя руки ей на плечи, – ну, да, мы с тобой чуток покувыркались. Ну, с кем не бывает, а? Вечеринка же. Я уверен, что у половины — это точно — гостей был пьяный секс. Мы с тобой не исключение. К тому же, зачем все это принимать так близко к сердцу? Я у тебя не первый и не последний, ты у меня тоже далеко не последний секс, так что... Да и эта ночь особо ничего не меняет: ты все так же ненавидишь меня, мне все так же срать на тебя, просто теперь мы знаем, что скрываем под одеждой. И что?, – стены трещали, по ним ползли трещины, из которых лилась тьма, стекла дребезжали, ветер рвал шторы, мир просто сходил с ума, землетрясение рвало душу девушки, и все дрожало перед ее глазами. Голос пропал, вместо него вырывался какой-то страшный, нечеловечный хрип, воздуха нет, он попросту не проходит в легкие, все тело сотрясают удары. Пытаясь найти опору, Лекс слегка повернулась и схватилась рукой за край стены, так как ей казалось, что комната накренилась и норовит уронить ее в страшную бездну, что таится в черных глазах дьявола. Ее ногти впились в обои, а ноги, изогнувшись под странным углом, уперлись в пол, лицо перестало быть человеческим, оно утратило свой цвет, становясь восковым. Маска, просто маска, сделанная из блеклого мрамора, с двумя серыми дырками, полными пустоты, которые раньше были глазами.
Медленно, очень медленно брюнетка приходила в себя, мысленно приказывая себе встать и посмотреть ему в лицо. Ему, тому, которого она хотела бы убить... Собрав всю свою волю и силу, она, едва держась на ставших тонкими и хрупкими ногах, выпрямилась, встречаясь взглядом с внимательным и даже любопытным выражением лица брюнета. Его лицо просто светилось, казалось, ему было интересно смотреть на то, как она среагирует на его слова. «Я не проявлю слабину. По крайней мере, не при нем», твердо решила Лекс, глядя прямо в эти бессовестно усмехающиеся угольно-черные глаза.