Мой вид любви

И она согласилась.

О чём, чёрт возьми, я только думал?

Глава 8

Микаэла

— Давай, черепаха, или мне тебя понести?

Я иду за Райаном по пляжу, но поскольку мои теннисные туфли намокли в воде, когда он бросил меня в воду, я иду босиком, и мои ступни утопают в песке.

— Может быть, если бы ты не бросил меня в воду вместе с моими теннисками…

— Ну и…

Я поднимаю взгляд и почти натыкаюсь на спину Райана.

— Что?

— Садись, — повторяет он. — До пирса ещё полмили, а ты слишком тащишься.

— Зачем мы вообще туда возвращаемся? Я больше не собираюсь рыбачить.

Райан усмехается.

— Это сюрприз. Первый шаг к твоему продвижению вперёд.

— Хорошо, но технически это мой второй шаг. Мой первый — «больше не плакать», — я запрыгиваю ему на спину и обвиваю руками его шею. — Вперёд, — я издаю щёлкающий звук и быстро сжимаю бёдра вместе. Райан лишь начинает смеяться и срывается с места, как лошадь.

Когда мы добираемся до пирса, я замечаю, что здесь больше народу, чем было утром. Он ставит меня на ноги и берёт за руку. Я думаю, он это делает только для того, чтобы провести нас через толпу людей, но не могу не сосредоточиться на том, как ощущается моя рука в его руке. Последний раз я держала за руку Йена, и это было много лет назад, когда мы оба учились в средней школе. Его рука была мягкой и нежной, гладкой, полная противоположность руке Райана — грубоватой, сильной, мозолистой от многолетней работы. Я не знаю, что такого в его прикосновениях, но они мгновенно успокаивают меня. Заставляют чувствовать себя защищённой. Как будто он мог легко защитить меня от всех испытаний, что преподносит жизнь.

Когда мы подходим к концу пирса, он отпускает мою руку, и мне хочется снова переплести наши пальцы. Что-то в нём, в его присутствии, заставляет чувствовать себя менее одинокой. Когда он сказал мне, что поможет в движении вперёд, и я впервые почувствовала, что это действительно возможно.

— Что здесь? — спрашиваю я, оглядывая окрестности. По периметру пирса установлено несколько киосков и палаток. Я не замечала их раньше, потому что мы не доходили до конца пирса.

— Венецианский океанариум. Я видел рекламный ролик. Они называют его «Музей без стен», — Райан снова переплетает свои пальцы с моими и ведёт нас к первой палатке. — Что может быть лучше, чем сделать свой первый шаг вперёд, напомнив себе, почему тебе нужно окончить колледж? — он смотрит на меня с уверенной улыбкой на лице, и мои внутренности превращаются в кашу.

— Здравствуйте, — приветствует нас милая женщина в красной куртке с логотипом Венецианского океанариума. — Не хотите взглянуть? — спрашивает она. Сотрудница указывает на стенд с микроскопом и несколькими образцами морской флоры и фауны, разбросанными по всему столу. — Всё это было найдено прямо здесь, в Тихом океане.

Я беру морского ежа и помещаю его под микроскоп, чтобы рассмотреть поближе. Пока мы с Райаном по очереди рассматриваем каждое морское существо, женщина рассказывает нам несколько забавных фактов о каждом из них, о том, как мы можем помочь океану и морской флоре и фауне и как сделать пожертвования. Здорово увидеть всё это. Поскольку у меня ещё остался семестр предварительных занятий, мне ещё предстоит провести какие-либо практические занятия.

Следующие несколько часов мы проводим переходя от стенда к стенду, изучая океан и морскую флору и фауну. Я даже разговариваю с милым парнем, у которого учёная степень по биологии, и он защищает докторскую диссертацию. Он работает в лаборатории, изучая влияние человеческой деятельности на определённую морскую фауну. С каждым стендом, у которого мы останавливаемся, с каждым человеком, с которым разговариваем, я всё больше чувствую себя прежней. И к тому времени, когда приходит время уходить — потому что океанариум закрывается, — мой адреналин буквально зашкаливает от эмоций.

— Это было весело, — говорит Райан, пока мы обедаем в маленьком ресторанчике на пляже.

— Это точно, — я откусываю кусочек салата с тунцом (без тунца, потому что всё ещё травмирована предыдущим опытом с рыбалкой). — Я и забыла, как сильно люблю изучать морскую биологию. Дикая природа и вода…

— Это твоя страсть.

— Может быть, — я пожимаю плечами. — Я прослушала только один курс в средней школе и факультативный зачёт, когда училась в колледже.

— Я видел это по твоим глазам. То, как они загорались при упоминании каждой детали и факта. Когда тот парень рассказывал нам о воде, ты практически подпрыгивала на месте. Никто так не реагирует на тему солёной воды, если только это не их страсть.

— Может быть, — повторяю я со смехом. — Чем ты увлекаешься? — спрашиваю я, обнаруживая, что хочу узнать больше о Райане. Я знаю его всю свою жизнь, но из-за нашей разницы в возрасте он окончил университет и переехал, когда мне было десять — всего один раз ездил в Брекенридж, когда мы там были. Он был со своей женой, но я не проводила с ними много времени. Теперь он вернулся — и развёлся — и я чувствую, что на самом деле мало что о нём знаю.

— В детстве я увлекался робототехникой. Изучал коды, вводил их и создавал роботов. Когда поступил на военную службу, то обнаружил, что хорошо умею применять те же навыки в своей работе, поэтому получил степень инженера.

Я разочарованно качаю головой.

— Я бы уже закончила университет вместе со своим коллегой и работала бы в Сан-Диего над своей степенью. Йен и я… — я обрываю себя, отказываясь закончить моё «бы», «могла бы». Если я собираюсь двигаться вперёд, то должна думать о настоящем, а не о том, что могло бы быть.

— Ты всё ещё можешь всё это сделать, — говорит Райан, не позволяя мне потеряться в своих мыслях. — Ты просто сделала небольшой крюк, но всё ещё можешь вернуться на правильный путь. Нет, это будет не тот же план, но это будет твой план.

Мы заканчиваем ужинать, а затем, зайдя на наше место на пляже и захватив свои вещи, возвращаемся в дом. Прогулка наполнена комфортной тишиной, и как только мы возвращаемся, то расходимся в разные стороны, чтобы принять душ. Когда я выхожу из ванной комнаты, то замечаю пропущенный звонок от моей мамы, поэтому перезваниваю ей.

— Привет, моя милая девочка, как дела?

— Я в порядке, — говорю ей, и впервые за долгое время это правда. Мой день с Райаном прошёл для меня действительно хорошо. Я не только меньше думала о Йене, но и ни разу за весь день не заплакала.

— Что ты делала сегодня?

— Это твой способ выяснить, где я нахожусь?

— Я не могу не волноваться, — мама вздыхает. — Я знаю, тебе двадцать, и ты свободна можешь куда-то приходить и уходить, но ты больше года отсиживалась в своей комнате, а потом исчезла, не оставив ничего, кроме записки, в которой говорилось, что я была права и тебе необходимо уехать. Что, если с тобой что-нибудь случится? А я даже не буду знать, где искать тебя.

Беспокойство в мамином тоне — не то, что мне нравится слышать. Это тот же тон, который она использует с тех пор, как я потеряла Йена и, в свою очередь, потеряла саму себя. Я уехала, чтобы дать всем отдохнуть от беспокойства за меня, и пока она не убедится, что я в безопасности, она будет продолжать беспокоиться.