Мой властный миллиардер

– Что это у вас?
– вздрагивал ноздрями усатый охранник, похожий на Гитлера и Чарли Чаплина одновременно.

– Бомба, конечно, - прижимала я к себе щенка, - видите, под хвост запихала, и жду, когда рванёт.

– Шутите?
– глаза у него, как у рака чуть не вылезли на телескопах - злые такие маленькие глазёнки. И губы, как вареники - шлёп-шлёп. А ещё он «ш» не выговаривал толком, поэтому у него выходило: «футите?», «фто», и я пыталась не заржать. Нервно-истерическое это. Пришлось Вовке звонить. Хорошо хоть он ответил почти сразу.

– Ты опаздываешь, - и это вместо приветствия!

– Это не я опаздываю, а охрана ваша у щенка под хвостом взрывчатку ищет, - огрызаюсь, как могу.

– Кто-то забыл предупредить, что в его хоромы щенок прибудет. Держат меня здесь как преступницу.

На том конце подозрительно хрюкнули. Он что, ржать надумал?

– Дай Петровичу трубку, - голос всё тот же, командирский.

Не знаю, что он там говорил, но Адольф Петрович Чаплин вначале покраснел, затем побагровел. На висках выступил пот, а глаза выпучились ещё больше. Так и кондратий хватить может. Что ж миллионеры такие злобные, а?

– Проходи!
– просипел он мне и рукой махнул, как Гагарин.

– Телефон отдайте, - протянула длань, требуя своё сокровище назад. Я ещё не миллионерша и телефонами разбрасываться пока не могу.

Дальше дело пошло лучше. Нам консьерж покланялся, к лифту проводил, сказал, на какую кнопочку жать. Миллионеры - они как птицы: летают высоко и живут тоже. У него пентхаус - весь верхний этаж и крыша миллионерские.

– Не зря я тебе пропеллер приделала, - делюсь впечатлениями с Цири.
– Будешь настоящей Карлсонихой, прикинь? Сиди тихо!
– погрозила щенку пальцем, поправила банты и закрыла коробку. Там всё в порядке: дырки по бокам. В одну из них рыжий Цириллин нос высунулся. Любопытная девочка.

Я вдохнула, выдохнула и нажала на кнопку звонка. Звенело как в церкви - громко и торжественно: бам-бам-бам! Дверь почти сразу распахнулась.

Она была прекрасна - дочь Владимира Орловского. И совсем на него не похожа. Белокурая, голубоглазая. И только крохотная ямочка на подбородке всё же указывала: она его.

Выглядела девочка как настоящая принцесса: платье льдистого цвета с пышной юбкой, туфельки в тон. Короны на голове не хватало.

– Это ты мне принесла?
– спросил ребёнок и протянул руки.

– Если день рождения у тебя, значит это твой подарок, - осторожно вручила ей коробку.

Больше мне делать здесь было нечего, но я не могла уйти, пока не увижу собственными глазами, что Цири попала в хорошие руки. Это выше моих сил.

Ребёнок без пиетета отбросил в сторону крышку и завизжал от восторга. На заднем фоне нарисовался наш миллионер. В костюме, галстуке, голубой рубашке в тон платья дочери.

– Собака! Моя! Здорово!
– Цири прижали к груди. Прямо к красивому платью. Затем ребёнок кинулся к отцу.
– Ты лучший! Ты молодец! Это правда моя? Правда? Я о такой всю жизнь мечтала, а мама сказала, что это большая собака, что лучше маленькую! А ты молодец!

– С днём рождения, Белка!
– Орловский поцеловал дочь в макушку.
– Конечно, это твоя собака. Что стоишь в дверях?
– это он мне.
– Проходи.

И я вошла. Когда ещё удастся побывать в гостях на дне рождении миллионерской дочери?

Я сделала три шажка вперёд. Успела окинуть взором холл - по-другому не скажешь. Нарядненько. Всё в шариках. Колонны, арки - праздничный рай, одним словом. Какой-то очумелец из шаров навертел и цветы, и собаку, и девочку белокурую с завитыми локонами. На это можно было смотреть, открыв рот, бесконечно.

В чём-то Артур прав: в душе я ещё ребёнок. То, что я увидела, меня обрадовало до дикого восторга. До писка в груди. Стояла бы и любовалась. Из созерцания меня вырвал дверной звонок. Снова бабамкнул - прокатился малиновым церковным звоном по комнате и затерялся где-то в высоком потолке. На этот раз дверь открыла прислуга - ребёнок был занят собакой.

– А вот и я, мои дорогие! Ну, кто тут ждал мамочку с подарками из Парижа?

На пороге нарисовалась эффектная блондинка. Вся такая... футы-нуты-ножки гнуты. Сразу видно - мама девочки. Очень большое сходство: белокурые волосы, голубые глаза, знаменитая ямочка на подбородке, но маленькая такая, изящная. Выглядела мамуля потрясающе. Шикарно. Белоснежные зубы сверкают. Грудь - буферами вперёд. Талия тонкая, бёдра крутые, ножки - загляденье. В каждой руке - по несколько пакетов на верёвочных ручках. Рекламная картинка «Подарки из Парижа».

Я вдруг поняла, что рассматриваю её как мужик. А ещё ревниво, блин. А ещё - понятно, почему Владимир позвал меня в ресторан. Жена его, хоть и выглядела офигительно, лет на десять была старше. Визуально.

– Мама!
– обрадовался ребёнок и поскакал к родительнице на одной ножке и деловито стал совать нос в пакеты.

– Привет, Маня, - поцеловал в обе надушенные щеки жену Вован. От неё такая волна дорогих духов - с ног сшибает. Впору расчихаться и нос свербящий потереть ладонью.

– А эт-то что?
– делает боевую стойку прекрасная маркиза и бросает пакеты на пол

Смотрит она целенаправленно - на милого рыжего щенка, что сидит, раскорячив лапы, на полу. Вид у Цирьки потешный. Хочется ути-пути делать, сюсюкать и ми-ми-ми ловить. Но мадам Брошкина считает иначе.

– Ты что купил, бестолочь?
– кидается она на Вовку буферами вперёд. Но Вовка, видать, пацан закалённый - не дрогнул, глазом не моргнул.

– Щенка, - некоторым, я так понимаю, приходится объяснять очевидные истины.

– Какого щенка?
– рычит, сжимая кулаки, мадам. И в этот момент мне хочется медленно, по-пластунски, слинять в кусты. Переждать бурю. Низменно отсидеться, пока гроза всея Руси не отбушует.
– Ты хоть раз в жизни можешь сделать что -то нормально? Нужно было всего лишь заехать по указанному адресу и взять щеночка. Маленькую красивую девочку, а не этого рыжего бегемота!

– Мама! Ты обещала!
– блестит прекрасными сапфирами ребёнок.
– Это моя собака!

– Что я обещала? Что? Мы договаривались на малюсенькую красивую собачечку. А не на это.

– Цирилла вам не это, - выхожу из «кустов». На Вовку пусть шипит змеёй, а собаку обижать не дам. Я вообще могу сейчас её забрать и сказать, что такие хозяева не достойны великолепной элитной суки.

– А вы кто такая?
– взвизгивает чудо в перьях и руки в боки ставит. Но нас таким не напугать.

– Насть, - морщится Орловский.
– Не надо.

Что не надо, что значит не надо?!

– Мам, это Цирилла, как в Ведьмаке, помнишь?
– дочь цепляется за мать, а та продолжает наезжать на Вована.