Мой желанный враг

– Девушка, вам плохо? – Кто-то из прохожих поддержал меня под локоть.

– А? Что? – У меня сильно кружилась голова. Я подняла взгляд и увидела здание офиса мужа. Всё-таки дошла. – Нет, всё хорошо. – Отпустила руку незнакомца и продолжила путь.

Непослушные ноги привели меня к входу. Я толкнула дверь и… провалилась в темноту.

– Ошибки ничего не значат, когда у тебя есть надежда на завтра. – Прошептала мама.

И я её обняла.

– Где я?

– Лежите, лежите. – Успокоила меня медсестра. – Сейчас придёт врач. Всё хорошо.

– Что со мной?

– Вам стало плохо, вы упали в обморок, и вас привезли сюда.

– Я ничего не помню. – Я попыталась приподняться.

– Не вставайте, пожалуйста. Сначала вас должен осмотреть доктор.

– Я… - Откинув одеяло, я убедилась, что всё ещё лежу в своём платье. – Я беременна. С моим ребёнком всё хорошо?

– Для этого и нужен врач. – Улыбнулась она. – Сейчас он спустится, осмотрит вас и убедится, всё ли в порядке с плодом.

– А как я здесь оказалась?

– Вас привёз мужчина. – Она кивнула в сторону двери. – Принёс на руках. Красивый такой, чёрненький, с бородой.

– Ясно. – Хрипло сказала я. Только этого не хватало. Похоже, Загорский привёз меня сюда из офиса. – А где моя сумка? Там телефон. Мне нужно позвонить мужу.

– Сумка? – Девушка огляделась. – Так вроде у него, я пойду, спрошу.

Потом пришёл доктор, долго осматривал меня, беседовал, вызвал своего коллегу, тот сделал мне УЗИ, затем внимательно изучил мои анализы и решил оставить в больнице.

– Полина! – Ворвался в палату Вик как раз в тот момент, когда меня собирались перевезти на другой этаж.

– Мужчина, вам нельзя здесь находиться! – Строго зыркнул на него этот второй доктор.

– Это мой муж. – Произнесла я.

– А, понятно. – Он повернулся.
– Папаша, подождите в коридоре, сейчас я к вам выйду!

– Папаша? – Непонимающе уставился на него Вик.

– Вы что, ему не сказали? – Доктор перевёл взгляд на меня.

– Не успела… – Созналась я.

– Тогда, - он обернулся к Воскресенскому, - товарищ будущий отец, советую вам покинуть палату, чтобы не навредить супруге, повидаться вы сможете немного позже.

– А… - Застыл Вик.

– А мой кабинет в конце коридора. Ждите там. – Добавил он.

– Пойдёмте, - вывела Вика медсестра.

– Скажите, с ребёнком всё будет хорошо? – обратилась я к доктору.

– В данный момент плод вне опасности, и мы постараемся сделать всё, чтобы сохранить эту беременность, но вы должны остаться в клинике и следовать всем рекомендациям.

– Хорошо.

Меня определили в отдельную палату, выдали больничную одежду, принесли поесть, но у меня не было аппетита. Я смотрела в сторону окна и страдала от невозможности подойти, открыть его и выглянуть, чтобы подышать свежим воздухом.

Когда пришёл Вик, я попросила его привезти мне мою одежду и все необходимые вещи, но вряд ли он что-то слышал. Он как мальчишка носился возле моей кровати, радостно смеялся, целовал мои руки, буквально каждый пальчик и подробно рассказывал, как будет воспитывать будущего сына. Мечты захватили его настолько, что он едва мог усидеть на стуле, постоянно наклонялся ко мне, сжимал мои ладони, целовал в лоб, в нос, в губы, в шею. Воскресенский едва ли не присвистывал от счастья.

Как я могла отнять у него эту радость? Как могла сказать всё в лицо в такой момент?

А когда он уехал, раздался звонок.

– Я тут под окнами. – Прошелестел голос Загорского. Низкий, глубокий, печальный. – Могу разнести всю эту клинику к чёрту, чтобы меня пустили к тебе. Прямо сейчас. Но только если ты захочешь.

– Привет. – Тихо ответила я. – Зачем ты звонишь?

– Это мой ребёнок, Полина? – Потребовал он.
– Просто скажи.

– Нет, Марк, он не твой. Это ребёнок Виктора.

– Откуда ты знаешь? Мы же с тобой…

– Это его ребёнок. – Твёрдо сказала я. – Женщины всегда знают такие вещи.

– Но он… может быть моим? Есть вероятность? – Рвано выдохнул Загорский.

– Не звони мне, пожалуйста, больше, Марк. И не приходи. Оставь нас в покое, я хочу всё забыть.

33

Моя беременность протекала не так легко, как хотелось бы. Врачи не видели объективных причин на то, чтобы мой организм сопротивлялся вынашиванию, но именно это и происходило. Анализы не радовали, и мне несколько раз предлагали прерывание на раннем сроке, но каждый раз я отказывалась. Лежала в больницах, пила лекарства, много читала и старалась не думать ни о чём.

«Нужно меньше нервничать» - я слышала эту фразу буквально от каждого, но никто из медиков не понимал: я не нервничала, мне было всё равно. Напряжение вскоре сменилось тоской, а затем превратилось в настоящую апатию. Чем больше я лежала на кровати и смотрела в потолок, тем меньше мне хотелось вставать и идти куда-то.

В перерывах между госпитализациями мне удавалось заниматься обустройством дома и детской. Я покрасила стены в пастельные оттенки голубого и серого, купила кроватку, сшила в неё постельное и бортики, а дядя Саша помог мне повесить в комнате шторы и установить забавные шкафчики в виде морских животных, которые я тоже раскрасила сама.

Мои ноги постоянно отекали, лицо тоже изменилось: под глазами залегли тёмные круги, кожа стала неприятной, сухой, точно папирусная бумага. Живот рос, и ходить становилось всё труднее, поэтому днём я отдыхала в саду под деревом, а вечерами садилась в кресло-качалку в детской, покачивалась, гладила живот, пела песни и рассказывала ему сказки.

Вик редко бывал дома, но когда бывал, это всегда был праздник: цветы, конфеты, фрукты, ухаживания. Он не позволял мне поднимать тяжести, сам готовил, мыл посуду, убирал со стола. Муж не раз предлагал мне нанять прислугу, но я всякий раз отказывалась. Мне было хорошо одной в этом большом доме. Особенно когда все уходили, и я оставалась одна. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, у меня просто не было на это никаких сил.

Конечно, я замечала, когда Вик приходил домой со следами помады и запахом чужих женских духов. Я всё прекрасно понимала, но намеренно закрывала глаза. Во-первых, ему не хватало ласки и близости, ведь врачи запретили нам заниматься сексом. Во-вторых, делая вид, что ничего не замечаю, я могла реально не думать о том, что меня обманывают. В-третьих, я ощущала себя виноватой. А в-четвёртых - мне просто было плевать.

Оказывается, можно обожать человека, который рядом, и совершенно ничего к нему не чувствовать. Можно уважать его, заботиться, умиляться его ужимкам, смеяться над шутками, поддерживать, с удовольствием разговаривать, обнимать, делиться теплом и при этом принимать его скорее как друга, как партнёра, как… Да мне было всё равно как.