Мой злой и нежный Серый Волк

– Дыши, княжна, дыши! – рычал он мне в ухо, снова хватая меня подмышки и прижимая к своему мускулистому телу.

Можно подумать, я сопротивлялась естественным инстинктам. Я дышала как в последний раз, все пытаясь осознать, что же это было?! Наконец, мои ноги коснулись песчаного дна. В тот же миг «боярин» отпустил меня. На берег я выбралась уже на четвереньках и тут же повалилась на теплый, нагретый солнцем песок. В голубом небе над моей головой весело пищали ласточки, беспорядочно рассекая воздух. Я все никак не могла отдышаться и оправиться от пережитого ужаса. Что это было? Кто меня только что пытался утопить? И вообще, где я?

С мыслей сбивал мужчина, он возвышался надо мной – высокий, плечистый, в мокрой рубахе, которая ничуть не скрывала рельефных мышц. На вид ему было лет тридцать. Длинные черные волосы прилипли к плечам. Он широким движением откинул их на спину.

Странные, по-волчьи желтые глаза смотрели на меня с изучающим выражением. Черные брови слегка хмурились. Тонкие губы тронула ироничная улыбка.

Я проследила его взгляд и поняла, чего он так ухмыляется – на мне была надета белая рубаха. Вернее, даже не совсем на мне, а на моем, но совершенно не знакомом мне теле. Новая я в этой белой, мокрой рубашке была считай, что голая. Я могла легко заметить, что стала стройнее, но при этом получила красивую пышную грудь. Но сейчас меня волновали не изменения в фигуре, а то, как хищно, оценивающе, смотрел на меня молодой мужчина. Щеки сами собой вспыхнули, и я испытала давно позабытое смущение.

Судорожно прикрыла рукой грудь.

– Эй-эй! Хватит меня разглядывать!

Мужчина усмехнулся, легко подхватил меня на руки и понес на берег.

– Что за манеры?! – воскликнула я. – Поставь меня на землю! – стукнула его кулаком в плечо. Он еще крепче прижал меня к себе.

– Не бойся, княжна. Уплыла русалка, больше тебя не обидит.

Перед внутренним взором снова возникло злое лицо девушки. И ее рыбий хвост. Я видела его совершенно отчетливо, но зачем-то сказала:

– Русалок… не существует.

Мужчина промолчал, только продолжил ухмыляться. Я почувствовала, как его ладонь сжала мое плечо, и я вдруг расслабилась, прижалась к его горячей груди и, слушая мерный стук сердца, прикрыла глаза. Было так приятно, что он несет меня на руках, хотя всего лишь спасая, а не из романтических чувств.

Меня никогда не носили на руках. Все мои попытки завести отношения быстро шли прахом. В итоге к тридцати восьми годам у меня не было серьезных отношений, в меня не влюблялись, не звали на свидания, не приносили цветов, да и мне было не до этого.

Мама постоянно «болела», требовала внимания и ухода, а стоило на горизонте появиться хоть какому-нибудь кавалеру, как маме становилось плохо с сердцем. В институте я еще пыталась знакомиться с «хорошими» мальчиками, показывала их маме, она забраковывала одного за другим – этот худой, этот глупый, этот одет как дурак и всем им только одного и надо! А если ты, не дай бог, не так себя поведешь, если позволишь нечто большее, чем держать за руку, то навлечешь несмываемый позор. Позора мама не вынесет. Она так и говорила: «Я умру, и моя смерть будет на твоей совести».

Но что же происходит сейчас? Что это? Я брежу и вижу странный сон? Утомленный разум решил мне выдать компенсацию за годы одиночества?

– Ущипни меня, – попросила я мужчину.

Он коротко глянул на меня.

– За что?

– Надо. Просто ущипни, пожалуйста.

– Я спрашиваю за что – за какую часть тела? – равнодушно пояснил он.

Я снова покраснела. Как у него так талантливо получается меня смущать?

– Без разницы, – буркнула я и в то же мгновение он ущипнул меня за плечо.

Я взвизгнула и потерла саднившее место. А он со все той же своей ухмылкой проговорил, словно оправдываясь:

– Сама просила. Странно ты говоришь, княгинюшка. Вроде и по-нашему, а вроде и нет. И просишь странных вещей.

– Шок у меня, – отмахнулась я.

И про себя уточнила: «От падения с высоты в воду. И, как следствие, бред». Да, все логично! Все встало на своим места! И русалка примерещилась. И темный сгусток в руках боярина-реконструктора.

– Шок? – переспросил «боярин» и удивленно выгнул бровь.

– Нервный срыв, потрясение, ступор, отключка, – пояснила я. – Забытье, ужас, страх, – синонимы к слову «шок» у меня закончились.

– Забытье, значит. Очень странно ты говоришь, княжна.

Он вышел на берег и поставил меня на ноги. Рубашка облепила мое тело, и я стояла почти голой перед группой народников, сбежавшихся со всех сторон. От ветра стало холодно.

Первой подскочила тетка в малиновом сарафане, дородная, русоволосая, с пышной грудью и румяными щеками.

– Жива, жива! – голосила она, сжимая в крепких объятиях и осыпая поцелуями мое лицо. – Жива моя княгинюшка! Жива, солнышко, жива, звездочка!

Тетка накинула на меня шаль, закутала в нее и прикрикнула топтавшимся вокруг ряженым:

– Чего уставились? Дел нету? Глашка, собери вещи княжны, они на берегу сложены, – приказала тетка девочке-подростку. – Еще утащат! Мало ли кто по берегу шляется? А ты, боярин, не сочти за труд, отвези княгинюшку в терем. А то она оцепенела вся. Вишь, даже не улыбнется няньке своей, слова не скажет, бедная моя.

У меня слов и не было. Я эту тетку видела впервые.

– Не узнаёт, горемычная, – продолжала причитать нянька и качать головой из стороны в сторону.

«Боярин» уже будто по привычке легко оторвал меня от земли и взял на руки. В этот раз сопротивляться не стала. Я коснулась собственного плеча. Оно еще ныло. Ущипнул меня этот нахал знатно. Впрочем, я же сама просила, так чего обижаться? И царапины на ноге, оставленные когтями русалки, саднили.

Похоже, происходящее со мной не сон. Тогда что? Переселение душ? Это бы объяснило, почему я не узнаю свое тело. Я могу двигать руками, могу шевелить ногами, но они совершенно точно не мои – уж свои-то я за столько лет жизни запомнила и прекрасно знала, как они выглядят.

Я сжала и разжала пальцы. Определенно, они принадлежат мне. Только вот кто я? Меня величают «княжной» и, судя по всему, обижать не собираются. Это радует. А с остальным я разберусь по ходу.

«Боярин» поднялся по крутому склону и вышел к тому месту, откуда прыгал в реку и откуда, видимо, прыгала истинная владелица тела. Кругом росла трава и пышные кусты незнакомых цветов, похожих на ярко-красную сирень. Девушка, которую нянька назвала Глашей, поднимала с травы одежду княжны – пышный сарафан, алый с золотыми цветами, тонкое будто фата кружевное покрывало, какие-то ленты, и шитый жемчугом кокошник.