Мой

Конечно же, Артём последовал за мной. И, как обычно, довёз до музыкалки и обратно домой. А после мы направились к нему, где я доделовала устные предметы. Письменные старалась решать на перемене, чтобы освободить себе вечернее время. Вот и сегодня происходило то же самое.

Я как обычно валялась на диване, на животе, а раскрытую на нужной странице книжку пристроила на подушке.

— Что читаешь? — поинтересовался подошедший Акимов.

Поднял книгу, заглядывая на обложку, и тут же брезгливо откинул её в сторону. Не удержалась от улыбки на такую реакцию.

— А "Войну и мир" в десятом классе изучают? — уточнил с видом мученика.

— Как видишь, — рассмеялась я. — Что, не твоя книга? — задала риторический вопрос.

И так понятно, что нет.

— Шутишь? Вообще не понимаю, как это читать можно. Редкостная муть, да простит меня мой учитель литературы. Там только битвы нормальные, в остальном какой-то бразильский сериал того времени. Нельзя что ли было каждому мужику по бабе выделить? Нет, надо было одну пускать по кругу.

Вот теперь я хохотала.

— Пускать по кругу? Тём, ты уверен, что ты Толстого читал?

— А что я не прав, что ли? Бедные мужики. Так поиздеваться над ними… Это ещё хуже моего воздержания!

— Вот ты тогда в следующий раз, когда тебя переклинит, вспоминай о том, что тебе ещё не так плохо, как героям этого романа, — потрясла книгой.

— Да, стимул, что надо, — хмыкнул он, устроился поудобнее в углу дивана и притянул меня к себе, усадив спиной к себе между своих ног. — Ладно, читай вслух, — выдал снисходительно. — Я как раз спать хочу.

Я на это только головой покачала, но просьбу выполнила. Правда, чтением нашу перепалку из-за каждого абзаца и действия героев назвать сложно было. Мы, наверное, затронули все возможные проблемы того времени и отношений персонажей, сравнивая их с настоящим временем. Вышло довольно увлекательно. Да и то потому, что я летом уже изучила все части.

Артём оказался очень начитанным. Хотя раньше спортсмены у меня ассоциировались с далёкими от литературы людьми. Тут же… В который раз убедилась, что с парнем мне чертовски повезло. По итогу, он мне ещё и читать начал в лицах, превратив серьёзное произведение в какой-то юмористический фэнтезийный роман. Лев Толстой наверняка в гробу перевернулся, но я хохотала до слёз.

А потом мы готовили, ели и долго сидели болтали ни о чём под тихую музыку на моём мобильном. Слушать шансон Артёма я категорически отказывалась. Ну, его. Без меня. И вообще спала уже почти.

— Значит, не определилась ещё, — постановил мужчина, когда речь зашла о моём будущем.

— Я не уверена, что осилю филармонию. Что мне это что-то даст. А работать учителем музыки потом… Не моя мечта — точно. Так что я, наверное, отойду от творческой стези, — откровенно зевнула, устраиваясь удобнее в уютных объятиях.

— С твоими знаниями и проходными баллами тебе всюду дорога открыта, — заметил Акимов, обнимая под грудью, и поцеловал в макушку.

— Да. Только в этом-то и загвоздка. Я не знаю, кем хочу быть. Совсем. Анька вот хочет поступать на "Финансы и кредит", а после идти работать в какой-нибудь банк, — печально вздохнула я.

— Неплохо, — поддержал задумку подруги мой парень. — Ладно, не парься. У тебя ещё год есть, чтобы принять решение.

— Угу, — промычала я, пребывая уже в полусне.

— Кому-то пора домой, — хмыкнул мужчина.

— Не хочу домой, — пробурчала недовольно, вцепившись в его запястья, чтобы не вздумал их расцеплять. — Всё равно дома никого нет. Отец сегодня в ночь таксует.

Артём ничего не ответил, только крепче стиснул меня в своих объятиях. А дальше я всё-таки уснула, наслаждаясь теплом уже давно ставших родными рук.

Артём

Из сна вывела мелодия входящего звонка. Принял вызов, не глядя на дисплей. Как оказалось, зря.

— Слушаю, — произнёс я сонно в трубку.

Ответом мне стало продолжительное молчание. А вот через минуту…

— Ты кто ещё такой? Где моя дочь?! — разжалось гневное на том конце связи.

Каждое слово сопровождалось матом, а уж какие эпитеты приписали мне — лучше не повторять. Из всей тирады я понял лишь одно: звонил отец моей медовой девочки, а я спросонья ответил вместо неё. То-то мелодия входящего показалась странной.

— Успокойтесь, — заговорил я вновь, как только мужик перестал сыпать ругательства. — С вашей дочерью всё хорошо, — бросил короткий взгляд на крепко спящую рядом со мной девушку и встал с дивана, отправившись говорить на кухню. — Сейчас она спит. И предвосхищая ваши вопросы, нет, я не трогал вашу дочь. Она действительно просто ночует у меня. Никаких непотребств я с ней не совершал.

Поцелуи и раздевание — не в счёт.

Собеседник промолчал. И долго ещё заговаривать не спешил. А после в трубке вовсе раздались короткие гудки.

Зашибись. Мне только разъярённого папаши не доставало ко всему прочему.

— Надо было настоять на том, чтобы шла домой… — пробормотал я себе под нос, возвращаясь обратно в комнату.

Присел перед спящей девушкой и откинул упавшие ей на лицо медовые прядки. Лина слегка улыбнулась во сне, повернувшись ко мне лицом и вцепилась в мою ладонь, прижав её к своей груди. Невольно улыбнулся в ответ. Даже будить жалко. Но лучше ей вернуться домой и успокоить отца, пока тот не надумал чего лишнего.

— Малыш, — позвал медовую, погладив свободной рукой по девичьей щеке. — Просыпайся.

Спящая красавица никак не среагировала на мои действия.

— Лина, — позвал её снова чуть громче. — Тебе пора домой. Слышишь?

— Не хочу, — пробормотала она сонно, придвинувшись ко мне ближе, и продолжила спать.

— Я знаю, медовая. Но твой отец вернулся домой раньше и узнал, что тебя нет…

Договорить не смог. Девчонка резко уселась на диване, уставившись на меня с ужасом.

— Папа? — переспросила хриплым со сна голосом, который жаркой волной прошёлся по позвоночнику, отдаваясь в теле однозначным желанием.

Всё-таки я извращенец. Тут думать надо об отце девушки, а я… как обычно в её присутствии…

— Да. Он позвонил, я спросонья ответил. Не сообразил, что это твой телефон. Так что лучше бы нам вернуть тебя домой и успокоить взволнованного родителя, — улыбнулся со всей нежностью Лине. — Всё будет хорошо, не переживай, — подбодрил её. — Я всё решу.

Та на мои слова только напряжённо кивнула, скованно улыбнувшись, и принялась собираться.

Через пятнадцать минут мы уже входили в её подъезд.