Моя девочка

– Леш, ты же знаешь, что я от тебя не отстану. Я же вижу, что тебя очень сильно что-то беспокоит. Поделись со мной, - говорит она с нотками жалости в голосе. Охренеть!

– Я что, на самом деле выгляжу настолько жалко?

– Я этого не говорила, - она садится за стол напротив меня и пытается заглянуть мне в глаза.
– Ты же знаешь, что можешь на меня положиться. Я хорошо тебя знаю. Ты выглядишь не жалко, а так, как будто тебя что-то гложет. Знаешь, иногда когда ты выговариваешься, рассказываешь все что на душе другому человеку, проблема уже не кажется такой непреодолимой, зачастую ее надо просто озвучить, - с твердой уверенностью убеждает она меня, так, что мне становится смешно.

– Ну да, ты же у нас эксперт в чужой жизни. А сама ты много кому рассказывала о том, что происходит с тобой?

– с ироничной усмешкой, спрашиваю я. Ксения отводит глаза, слегка, хмурясь.

– Извини. Я не хотел тебя обидеть. Я просто сам еще не до конца понял, что со мной происходит. Я... черт...
– прерываюсь, не зная, что я вообще хотел ей сказать.
– Марина твоя подруга и я сомневаюсь, что тебе понравится то, что я расскажу.

– Значит, это все же как-то относится к Маришке?
– заинтересованно спрашивает она.

– Относится, - вдыхаю, беру со стола бутылку коньяка, наливаю немного в рюмку, выпивая одним глотком. А Ксения ждет ответа. Может она права, если я озвучу все, что творится в моей голове, я сам пойму чего я хочу. Ксения глубоко вдыхает и немного задерживает дыхание, словно чувствует, что я готов все рассказать.

– Я..., - Боже, с чего же начать?
– Ты помнишь Ангелину, племянницу Марины?

– Да, конечно помню. Это с ней что-то случилось?
– перебивает она меня.

– Нет!
– резко отвечаю я, не понимая, зачем я завожусь.
– Это со мной что-то случилось, с нами, - уже тише говорю я.

– С кем с Вами?

– Со мной и Ангелиной, - смотрю ей в глаза, и понимаю, что до Ксюши еще не дошли мои слова.
– Как только она приехала в этот город, как только я впервые ее увидел...., - продолжаю я, понимая, что на самом деле с первой встречи с Ангелом, я уже начал что-то чувствовать к этой девочке. И тут меня словно прорывает, я рассказываю ей все, о том какой она показалось мне прекрасной, еще там, на вокзале, о нашем первом поцелуе, о том, что Ангел снится мне по ночам. Вплоть до сегодняшнего дня. Я даже рассказываю ей о том, как бешено, ревновал Лину к наглому пацану и о том, что прежде чем уснуть, девочка сказала, что влюблена в меня. И видимо на последних моих словах, все мои эмоции написаны у меня на лице. Ксения смотрит на меня понимающим взглядом, прикасается к моей руке, лежащей на столе, сильно ее сжимая.

– Что ты почувствовал в момент, когда она сказала, что влюблена?

– Я... я не знаю.

– Знаешь, - настаивает она.
– Ты просто не хочешь этого принимать. Просто скажи, все что чувствуешь, - просит она, продолжая сжимать мою руку. По образованию Ксюша психолог и я понимаю, что в данный момент она применяет какой-то профессиональный прием. И я, как ни странно, поддаюсь, может потому что устал все это держать в себе.

– Меня ломка какая-то разрывает, в груди постоянно ноет, и ее слова проносятся в моей голове, не давая мне спокойно дышать. Но когда я с ней, вдыхаю ее аромат, кажется и дышать легче, как будто именно в этот момент все встает на свои места, - смотрю на Ксюшу в упор.
– Ну что, доктор Ксения, вы уже поставили мне диагноз, - усмехаюсь через печаль, наливая себе очередную дозу ни хрена, не берущего меня алкоголя. Подношу бокал к губам, слыша, как в дверях кухни откашливается Дан. Мы с Ксенией одновременно оборачиваемся к нему. Дан немного ухмыляется, разводит руки, резко вскидывая их вверх, сопровождая все звуком взрыва.

– Вот твой диагноз. Полный взрыв эмоций, - с такой же легкой ухмылкой произносит он, проходя на кухню, садясь рядом с женой.
– Я слышал почти всю твою исповедь. Просто не смел, мешать тебе, изливать душу. Диагноз прост. Симптомы понятны. Ты влип по полной. Поверь, я знаю, о чем говорю, - обхватывает затылок Ксении, тянет ее к себе, целуя в губы. Мы вроде бы давно уже решили, что я никак не претендую на его жену, но все равно при каждой возможности, он показывает всем своим видом, что она его. Дан, наливает бокал коньяка себе, чокается об мой бокал.
– Я не буду произносить долгих морально-этических речей, о том, как это все плохо и аморально. Потому что это не наш случай, - улыбается, посматривая на свою жену, подмигивая ей.

– Мой тебе совет, не сопротивляйся этому чувству, будет только хуже. Просто иди на поводу у своих желаний, чувств, живи, как хочешь, не ограничивай себя. Поговори с Мариной, объясни честно, что да как. Иди к своей девочке и люби ее открыто. И тогда все встанет на свои места. И дышать станет легче, - выдает он, словно тост, выпивая коньяк.

– Даешь советы, которыми сам не воспользовался в свое время. Сказать легко, а вот на деле, не все так просто. Не тебе ли этого не знать?
– отвечаю ему я, выпивая свой бокал.

– Ты прав. Учись на чужих ошибках. Чтобы путь к настоящим чувствам был легким, а не мучительно долгим, как наш, - уже вполне серьезно произносит он.
– Это все, что я могу сказать.

– Я не знаю. В голове каша полная. Может ты и прав. Со мной вообще такое впервые, когда я в полной растерянности, эмоции через край и швыряет из стороны в сторону.

– Это любовь. Да, Леха, не смотри на меня так. Вот так она и выглядит настоящая любовь, и чем раньше ты это поймешь и признаешься в этом самому себе, тем раньше все встанет на свои места, - алкоголь начинает действовать, мозг затуманивается, смешивая все в моей голове до пульсирующей боли в висках. Ксения хочет что-то сказать, открывает рот, но, так и не подобрав слова, закрывает. Хмурится, закусывает пальчик.

– Осуждаешь меня, - я не спрашиваю, я скорее утверждаю, потому что сам себя осуждаю.

– Нет, Леш. Как я могу тебя осуждать? Только вот мне очень жаль Маришку. Она сегодня днем звонила, предлагала на следующих выходных по магазинам пройтись, присмотреть свадебный наряд и ...

– Ксения!
– обрывает ее Дан.
– Тсс. Это лишнее. Не сыпь соль на рану, - он черт бы его побрал прав, после ее слов мне кажется, что мою душеную, кровоточащую рану не просто солью посыпают, а втыкают в нее раскаленный нож. Как я должен рассказать все Марине? Как мне сказать ей, что я не любил ее. Не люблю. И уже никогда не полюблю! Как объяснить Антошке, что я не буду больше жить с ними, посмотреть ребенку в глаза, и сказать, что я взрослый мужик не выполню свои обещания? Предать верящую тебе женщину и ребенка! Но если я этого не сделаю, я предам их вдвойне. Предам своей ложью и лицемерием. Твою мать! Сжимаю голову руками, пытаясь остановить вновь давящий на меня поток мыслей. Я просто сплю. Это все мой кошмарный сон. Я сейчас проснусь, и жизнь отметается назад, туда, где все было на своих местах. Туда где у меня был четкий незыблемый план и твердые убеждения.

– Леш, прости меня, я не хотела. Конечно, Дан прав. Будет гораздо хуже, если ты будешь продолжать обманывать себя и Марину, продолжая с ней жить. Ни к чему хорошему это не приведет. Поверь, ни одна женщина не захочет, чтобы с ней жили из-за чувства долга. И чем раньше ты с ней поговоришь, тем, наверное, лучше. Я, конечно, не самый лучший советчик в таких вопросах и ты прекрасно знаешь почему, - немного скованно произносит она.
– Но так все же лучше. Ты влюбился и это прекрасно ...

– Я разве сказал, что влюбился?!
– обрываю ее.

– Нет, ты этого не говорил, - отвечает мне, Дан.
– Но все, что ты сейчас нам рассказал, очень на это похоже. И лучше в этом сразу признаться самому себе.

***

На ночь я остался у Ксении с Даном, так и не включив телефон. Алкоголь взял свое, наконец, отключая мои безумные мысли, я просто провалился в беспамятный сон. Проснулся рано утром еще до рассвета, и покинул дом Ксении и Дана по-английски. Голова раскалывалась, то ли от выпитого накануне, то ли от мыслей, которые вернулись с утроенной скоростью, как только я открыл глаза. По дороге домой, включил телефон и обнаружил кучу пропущенных звонков от Маришки. Зашвырнул телефон на заднее сидение. Я просто ехал по знакомому маршруту, обдумывая все, что произошло со мной вчера, и как бы я не старался, образ беззащитной, печальной Лины возникал у меня в голове и ее слова о влюбленности заглушали все мои прочие мысли. Я уже даже не сопротивлялся этому видению, а просто впускал его в голову, мысли, сердце и душу, которую рвало на части. Что же ты делаешь со мной Ангел? Как маленькая, неопытная, глупая девочка, смогла ворваться в мою размеренную жизнь и повернуть ее на сто восемьдесят градусов?