Моя девочка

– Я не могу показать- слегка усмехается, не прекращая перебирать мои волосы на затылке.
– Это же ты меня целуешь там. Я сам не понимаю, как уже прикасаюсь к ее губам, веду по ним языком, слегка засасывая, пьянея от ее неповторимого вкуса, который вновь наркотической дозой течет по моим венам, заставляя бурлить мою кровь. И девочка моя, уже сама губки приоткрывает, впуская меня в свой рот, языки наши сплетает, и отвечает, не уверенно, сбивчиво, но отвечает.

– Вот так я тебя целовал?
– спрашиваю в губы, не прекращая поцелуй.

– Нет. Сейчас лучше..., - отвечает, стараясь не отрываться от меня.
– Намного лучше и ярче, чем во сне, - сжимает пальцами мои волосы и тянет на себя, как будто боится, что я ее отпущу. Нет, моя маленькая, в данный момент я хочу тебя растерзать, а не отпустить. Я уже сгораю в этом адском огне. Член каменеет только от одного поцелуя. Запускаю руки под пальто, продолжая ее целовать, не отрываясь. По телу податливому руками веду, очерчивая изгибы. Ладонями накрываю ее упругие груди, чувствую острые соски через материю, пальцами их очерчиваю, слегка сжимая, а она всхлипывает в мой рот от каждого моего касания.

– Так я тебя ласкал?

– Дааа, - протяжно, дрожащим голосом, и мне кажется, что еще немного, и я кончу себе в штаны только от этих ласк и ее стонов. И я понимаю, что еще чуть-чуть, и мы дойдем до точки невозврата. Приказываю себе остановиться, но разум и мое тело живет отдельно, не желая ее выпускать.

Но женщина, преданно ждущая меня дома, телефонным звонком спускает меня с небес на землю, не позволяя ее предать. Отрываюсь от Лины, рывком отстраняю ее от себя, подхватываю за талию, спуская с бордюра на землю. Отворачиваюсь от Ангела, сбрасываю звонок и посылаю Марине шаблонное сообщение «Перезвоню позже» А самого лихорадит как ненормального. Как я до этого дошел?! Я же сам всегда презирал предающих людей, судил их, не понимал с высоты своих жизненных приоритетов. А теперь сам на их месте, стою и понимаю какой я на самом деле. И сокрушаться уже поздно. Это даже хуже чем, если бы я просто кого-то трахнул. Я изменяю на подсознательном уровне, изменяю морально, душой, эмоционально, таких чувств и желания у меня никогда не возникало к Марине. Меня никогда не трясло как в лихорадке от нее. Не накрывало только от одного ее слова, стона, все как-то плыло по течению своим чередом. И я понимаю, что уже однажды испытывал подобные чувства к Ксении. А сейчас они мне суррогатом кажутся. Ксения соблазнительница, перед ней не возможно было устоять. А с Линой все иначе, ей ничего не надо делать, она просто есть рядом и я уже не контролирую себя.

Хватаю растерянную девушку за руку, тащу ее назад в машину, боясь даже посмотреть в ее сторону. Открываю для нее заднюю пассажирскую дверь. Она, молча, без возражения садится, и прежде чем я закрою за ней дверь, все- таки ловит мой взгляд.

– Это Марина звонила?
– спрашивает так, словно боится моего ответа и в глазах ее плещется печаль и какая-то обреченность.

– Да!
– слишком громко, чем положено отвечаю я, захлопывая дверь. Быстро обхожу машину, сажусь за руль, срываясь с места. Гоню на полной скорости, невероятно, злясь. Сам не понимаю на кого. На нее, за то, что соблазняет меня? На себя за то, что меня так накрывает от нее, и я уже сам себя не узнаю? Или на Марину за то, что не вызывает во мне таких чувств, а наоборот заставляет чувствовать себя полным мудаком? На судьбу, на жизнь, и еще хрен его знает на что! На нее даже не смотрю. Боюсь. Как трус последний. Боюсь увидеть печаль в ее глазах. Понимаю, что девочка ни в чем не виновата. Я взрослый мужик. Это я должен был все это вовремя остановить или не начинать вообще. Теряю полностью контроль, перед глазами только трасса мелькает. Никогда не чувствовал ничего подобного, поэтому в данной ситуации просто не знаю, что с этим делать.

– Леша!
– кричит Лина.
– Сбавь скорость. Ты нас убьешь!
– первые секунды вообще игнорирую ее просьбу, ничего не понимая. Даже смотреть на нее не хотел. Точнее хотел. Да я хотел ее, и поэтому боялся повернуться в ее сторону. Меня как будто замкнуло.

– Леша, пожалуйста. Мне уже и вправду плохо, - ее голос срывается в панические нотки. И я, наконец, сбавляю скорость, понимая, что на самом деле веду себя неадекватно. Кидаю взгляд в зеркало. Лина сняла мое пальто и надела свою куртку, плотно в нее закутавшись, руками себя обняла и смотрит отрешенно в окно. Она такая маленькая, кажется такой уязвимой в этот момент. Беззащитная. Хочется собрать ее в охапку, прижать к себе и отгородить от всех невзгод, забрать ее печаль. Да что же меня швыряет из стороны в сторону! От страсти, полной безумия, до неконтролируемой ярости, которая от одного ее отчаянного вида, сходит на нет в нежность и желание утешить и приласкать. Боже, какой этот вечер невыносимо долгий. Всего пару часов прошло, а эмоций на целую жизнь.

Доезжаю до дома уже на допустимой скорости, не успеваю выйти из машины, как Ангелина сама выбирается из машины, зажимает рот ладонью и несется в подъезд. Ей действительно стало плохо от моих гонок. Неспешно выхожу из машины и иду за ней. Черт его знает, зачем я это делаю. Домой я ее уже довез, мне бы уехать. Но я не могу оставить ее в таком состоянии, когда ей явно плохо и не только физически.

Прохожу в квартиру. Лина уже закрылась в ванной, воду на полную включила, но я все равно слышу, что ей плохо. Иду на кухню ставить чайник, сажусь за стол, сжимаю голову руками. Просто жду ее. В голове полная каша, что легче ни о чем не думать, чтобы окончательно не свихнуться. Чайник закипает. Делаю девочке крепкий чай с сахаром.

Лина долго не выходит. Чёртова вода все льется и льется, а ее не слышно вообще. Мысли в голову нехорошие лезут, она же в таком возрасте, где все на грани, мысли, чувства, эмоции зашкаливают. Все или очень хорошо, или кардинально плохо, без оттенков и вариантов. Срываюсь с места, подхожу к закрытой двери, стучу.

– Лина! У тебя все хорошо!? Ответь немедленно!
– требую я, прислушиваясь к тишине через льющуюся воду.

– Лина, мать твою! Открой немедленно!
– кричу я, понимая, что если она сейчас мне не откроет, то я вышибу эту чертову дверь. Слышу щелчок замка, дверь открывается. Лина, наконец, сняла с себя эту тряпку, называемой платьем, и приняла душ. Стоит передо мной в домашней простой футболке и пижамных штанах, глазки красные прячет, и бледная немного. Такой маленькой в этот момент кажется, теплой и домашней. С ноги на ногу переминается, не зная, что делать. Теперь я узнаю в ней прежнего Ангела.

– Почему ты не уехал домой?
– спрашивает она настороженно.

– Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке, за исключением того, что я ничего не понимаю, что вообще между нами происходит, - совсем по-взрослому говорит она.

– Если бы я только знал, Ангел. Если б знал...
– она не дослушивает, обходит меня, проходя в спальню.

– Иди домой. Тебя Марина ждет. Переживает, наверное, - говорит она. Да, меня ждет Марина. Ждет.... И мне действительно надо идти к ней. Туда где мое место. К женщине, которую я выбрал сам.

Прохожу на кухню, беру чай, отношу его девочке. Захожу в спальню, ставлю чашку на тумбу рядом с ней. Лина лежит на кровати, обнимая подушку, утыкаясь в нее носом.

– Я чай сделал, выпей его, пожалуйста. Тебе легче станет.

– Ты думаешь, мне поможет чай? Нам поможет? Мы выпьем с тобой чай и, все наладится?
– иронично отвечает она.

– Ангелина, - глубоко вдыхаю, подбирая слова.
– Прости меня. Я сам во всем виноват. Этого не должно было случиться. Ты и я, мы просто не можем...

– Не надо, - прерывает она меня. Я все понимаю. Я знаю, что это неправильно. Плохо. И Марина, она не заслуживает этого всего. Я надеюсь, она никогда этого не узнает. И тебя понимаю.... А себя нет, впервые со мной такое. Но все, наверное, когда-нибудь проходит. Забудется и будет казаться смешным. Так моя мама говорила. И я в это хочу верить.

– Ангелина... Я...

– Не надо ничего говорить. Просто посиди со мной пока я не усну. А я быстро усну. Устала, да и алкоголь еще до сих пор немного кружит голову. А потом уходи, - я просто не могу ей отказать, потому что сейчас она права, девочка все понимает лучше меня. И рассуждает здраво.

 Присаживаюсь рядом с ней на кровать, облокачиваюсь на подушки. Лина поворачивается ко мне боком, и осторожно кладет руку в район моего сердца.

– Так сильно сердце у тебя бьется, - конечно, сильно, оно из груди сейчас вырвется. Я так много хочу ей сказать, объяснить все, разложить по полочкам, но слова застревают где-то в горле. Ладонью своей ее руку накрываю, немного поглаживая ее тонкие пальчики. И в потолок смотрю. Ангел жмется ко мне, утыкаясь носом в плечо, дышит размеренно. Так проходят минуты, мне кажется, девочка уснула, но я не смею пошевелиться и потревожить ее.