Моя герилья

– Мне всё равно, - вырвал уздцы из её рук Ален и хотел было продолжить путь, но Фернанда упрямо остановила коня и села верхом:

– Вместе тогда уедем!

– Ещё чего, - усмехнулся вновь Ален.

– Дурачок, - засмеялась Фернанда, любуясь им.
– И мне по нраву тебя дурачить. Знаю, знаю, от чего ты уходишь да почему. Но не знаешь ты, что играю я со многими, но не с тобой.

– Дура здесь ты, - взглянул он, обняв коня за шею и показательно натянув улыбку.

Фернанда ласково улыбалась и не менее ласково говорила, наклонившись к нему ближе:

– Знал бы ты, кто тот офицер! Представь, что было...

Она стала рассказывать всё, что происходило, что шептал на ушко тот французский офицер, с которым уединилась в деревенском домике на ночь, не смотря на то, что Ален был полон ревности и совершенно не желал, чтобы она проводила ночь с кем-либо иным теперь, когда у неё есть он...

…Но... В ту ночь Фернанда послушно последовала вместе с французским офицером, надеясь выведать у него, кто они и что везут в тех таинственных сундучках. Она не знала ещё, кто он, совершенно не узнала, не помнила, пока тот не стал страстно обнимать и нашёптывать:

– Помнишь меня, знаю, - скользили его руки по её извивающемуся телу, и Фернанда внимательно слушала, делая вид, что безумно наслаждается, будто желает той же самой близости, как он.
– Я стремился найти тебя, так надеялся... И ты здесь...

– Это судьба, - согласилась Фернанда и поддалась на жаркий поцелуй в губы, после чего заметила в окне ошарашенного увиденным любимого.

Продолжая флиртовать с офицером, Фернанда решила зашторить все окна и скоро вновь оказалась в неудержимых объятиях офицера.

– Не спеши, мой хороший, - ласково шептала она ему, пытаясь поиграть как можно дольше.

– Называй, как просил, просто Эмиль, - и, как только он произнёс своё имя, Фернанда вспомнила, кто это: тот самый офицер, что не так давно помог пробраться в покои короля, пока тот ещё был в Витории.

– Эмиль, дорогой, времени мало, - улыбалась с сожалением Фернанда.
– Мне помощь нужна, а то достанусь всем и каждому.

– Что случилось?
– насторожился тот, сев на краю постели и усадив её к себе на колени.
– Тебя кто-то обидел?

– Укрыться мне надо, а выжить здесь невозможно, ты же знаешь, - с печалью молвила она.

– Тебе надо бы перебраться, скажем, во Францию, - улыбнулся Эмиль.
– У меня есть дом, где ты всегда будешь обласкана.

– Помоги же, - гладила Фернанда его по плечам и целовала нежно лицо.
– Только тогда смогу поверить да быть полностью твоей.

– Вот даже как?
– удивился Эмиль, но по глазам было видно — был готов на всё ради неё, как преданный пёс, что было на руку...

– И он так тебе и рассказал всё?
– усмехнулся с неверием Ален, прервав рассказ Фернанды.

– Да, - кивнула та.
– Ничего между нами больше не было. Не позволила, пока не докажет свою преданность. Он даже сказал, что поможет и деньги чтоб удалось выкрасть, и не дать остальной королевской семье покинуть Испанию.

– Не знаю, даже... Верить ли тебе, - повёл коня за уздцы Ален, не сводя счастливого взгляда с нежных глаз Фернанды, в которых читал ответные тёплые чувства...

Глава 40

– Так значит, ты не удосужился разглядеть эти цветы?

– вопросила Фернанда сразу, как только Ален стал вести коня, на котором она восседала, как королева, на шее которого так и висел цветочный венок с лентами.

Любимый шёл к ней лицом, не сводя глаз, и улыбался, ощущая себя на самой высоте счастья, которое, как казалось, было утеряно и вот, вернулось...

– О чём это ты?
– удивился он.

– А о том, что знак там тебе был от подруг моих, чтобы ждал и верил мне, - вздёрнула она бровями, и Ален остановил коня.

Он перебрал несколько лент в цветочном венке на лошади и остановил свой взгляд на надписи: «Верь Ф и жди».

– Тебе повезло, что я не умчался отсюда так быстро, как мог, - усмехнулся с вернувшейся обидой Ален.
– Как ты могла его целовать, позволять себя ласкать?!

– Прости, - выдохнула Фернанда, и он помог ей слезть с коня.
– Прости?

– Не знаю, - бережно притянул он её за талию к себе.
– Может быть смогу простить... При единственном условии.

– Всё, что хочешь, - преданно смотрела в глаза Фернанда, но Ален не понимал пока, играет с ним любимая или нет:

– Ты уедешь со мною.

– А как же деньги?!
– засмеялась она.

– Не волнуйся, мы и эти, и те деньги добудем. А впереди ещё много чудес, - серьёзно говорил Ален, но видел улыбку Фернанды, а потому отступил.
– Решай.

– Милый, - коснулась она его груди и отвела взгляд в сторону, став вдруг настолько серьёзной, что Ален видел: она не лжёт.
– Знаешь, как больно лишь от мысли, что придётся оставить свою родную землю?... Куда я? Как беглянка?... Без крова, имущества?... Не верю я в такое счастье.

– Что делать, если судьба так сложилась?
– прикоснулся он к её руке, но Фернанда устало облокотилась на дерево рядом:

– Не знаю, судьба или что... Уже мало во что верить могу, прости. Прости, - повторила она и взглянула в его глаза.
– Я потому и согласилась бороться против французов... Что может погибну хоть достойно, если жизнь никак не складывается.

– Зря, - пожал плечами Ален.
– Значит,... всё было игрой.

– Это ты зря, - легла её рука ему на плечо.
– И я тебя счастливым желаю сделать, но больно оставлять родные места.

– У тебя больше не осталось родных здесь?
– поинтересовался Ален, чувствуя, что пришло время обсудить всё куда более серьёзнее, чем раньше.

– Нет. Сестра была, но при родах умерла. Муж её был жестоким. Так вот не повезло ей, - вздохнула тяжело Фернанда, не желая вспоминать полностью то горькое время.

– А ребёнок?
– вопрошал дальше Ален, нежно поглаживая её руку на своём плече.

– Он тоже оставил этот мир... Через день после матери, - прослезилась Фернанда, но дальше ни сказать, ни сделать что не успела.

Раздавшиеся выстрелы и крики из деревни заставили встревожиться.

– Что случилось?
– уставилась в сторону деревни Фернанда, и Ален встал рядом, глядя туда же, где один из домов вдруг вспыхнул в огне.

– Мои действуют, - улыбнулся он, понимая знак.
– А теперь, - вскочил он на коня и протянул любимой руку.
– Скорее!