Моя идеальная

Все заходятся смехом, и я в том числе.

Пусть медленно, но напряжение всё же начинает отпускать.

С улыбкой иду в душ, пока брат обрабатывает раны моей девочки. Если быть откровенным, то тупо сбегаю, потому что не могу смотреть на рваный красный рубец и расползшиеся по всей левой стороне её тела синяки.

Это больно. Слишком, мать вашу, больно сознавать, что она каждую секунду испытывает от них боль, а я даже помочь ничем не могу.

Блядь, мне так нестерпимо хочется сжать её до хруста, но, сука, нельзя этого делать.

Воду в ванну даже не набираю. Скидываю шмотки и встаю под душ. Напряжение из тела никуда не уходит, а голова начинает болеть сильнее. После сотряса любое неосторожное движение имеет для меня последствия, а после стычки с отцом досталось мне нехило. Должен признать, что даже в его возрасте удары не потеряли силу.

При этой мысли меня физически дрожью прошибает. Так перетряхивает, что нога скользит по эмали и приходится опереться о стену, чтобы не наебнуться.

Я думал, что после сегодняшнего смогу, наконец, отпустить своё дерьмовое прошлое. Но, видимо, времени всё же больше надо.

Пока бреюсь, стараюсь не обращать внимание на синяки, ссадины и рассечённую бровь. Хватит уже. Никаких больше слабостей. Я нужен своей маленькой девочке сильным, а не слабаком.

Обтеревшись полотенцем, натягивая одежду брата, с удивлением осознавая, что она мне как раз.

Сука, как можно привыкнуть к тому, что брат всего на пару сантиметров ниже меня? Да и мускулы накачал нихреново. Всё ещё четырнадцатилетним пиздюком его не только помню, но и вижу.

С тяжёлым вдохом вхожу на кухню, сразу замечая, что Насти нет. Егор с Тохой сидят за столом, распивая кофе, и разговаривают, кто бы сомневался, обо мне.

— Не помешаю? — бурчу, направляясь к шкафу с кружками и насыпая себе растворимый кофе. Никто ничего мне не отвечает, поэтому заливаю в чашку кипяток и занимаю место за столом. — Как Настя? — спрашиваю едва слышно, бросая взгляд на братишку.

— Держится молодцом. Ногу ей перевязал, а она даже не пискнула. Сильная девчонка. Тебе реально с ней повезло, братиш.

Киваю, отпивая напиток.

— Не просто повезло, Егор. Она стала смыслом моей жизни. Кому, как не вам двоим знать, как мало в моей жизни было чего-то хорошего. — перевожу взгляд с одного брата на другого, тяжело выдыхая, и утыкаюсь глазами в тёмную жидкость. — Даже после той ночи, Егор, я не мог нормально жить, пока не встретил Настю. — снова глухой вдох-выдох. — Она стала моим светом. Моей путеводной звездой. Знаешь, после того, что отец столько лет вбивал нам в головы о любви и о женщинах, я два года боялся даже себе признаться, что люблю её, но потом... Короче, все его слова были бредом. — устало подвожу итог.

— Главное, что в итоге ты это понял. — бубнит Антон. — Я даже ревновал тебя поначалу. — выбивает со смехом. — Думал, что ты совсем свихнулся, но теперь понимаю, Тёмыч. Она того стоит. То, что происходит между вами — это что-то нереальное. Не каждому такое дано. И я, блядь, реально рад за вас обоих.

— Спасибо, Тох. — отбиваю тихо и обращаюсь к брату. — Может, расскажешь, как сам жил все эти годы с отцом.

Он сжимает челюсти, а потом рвано выпускает воздух через нос, расслабляясь.

— Терпимо. — бросает зло. — Пришлось подстраиваться. И ему, блядь, тоже. Потому что после той уебанской ночи он понял, что может остаться совсем один, если не сбавит обороты. Мы научились как-то сосуществовать. Честно говоря, я не думал, что он рискнёт наброситься на тебя. Соррянчик, что не вмешался, но это был твой бой.

— Хорошо, что ты этого не сделал. — выбиваю ровно, понимая, что иначе мне не удалось бы справиться со своими демонами. — Я должен был разобраться с ним раз и навсегда.

Брат кивает и продолжает рассказывать о своей жизни. В конце повествования отводит взгляд и высекает:

— Прости, братиш, что тогда наговорил всего этого дерьмища. Я, блядь, не знаю, что на меня нашло. Я хотел тебя найти, но...

— Забудь об этом, Егор. Ты не виноват. И в том, что я не ушёл раньше, тоже. Теперь это в прошлом. Мне не хватало тебя, брат.

— Мне тебя тоже. — бомбит он, поднимаясь с места.

Делаю то же самое и обнимаю брата, закрывая ещё одну дверь. Дверь, за которой остаётся моя вина перед ним.

— Эй, и снова обнимашки без меня. — хохочет Арипов, закидывая лапы нам на плечи.

— Блядь, Тоха, меня иногда реально пугают твои пидарские замашки. — ржу, делая пару шагов назад.

— Пошёл ты, Север. — отбивает, растягивая лыбу от уха до уха. — Так какие у вас тут достопримечательности можно посмотреть среди ночи?

— Ночью только самые лучшие. Клубы и бары. — бросает Егор.

— Это мне подходит. Ты с нами? — переводит взгляд на меня.

Возможно, мне и хотелось бы согласиться, чтобы провести с братом больше времени, но не могу оставить Настю. Хотя кому я вру? Не хочу я её оставлять.

— Это без меня. И вы не перебарщивайте с бухлом и девочками. — кидаю уже вдогонку, когда выходят из квартиры.

Тихо, чтобы не разбудить любимую, открываю дверь и вхожу в спальню.

Моя малышка лежит на спине, глядя в потолок.

Не спит. Но почему тогда не вышла к нам? Даёт мне время?

Быстро подхожу к ней, присаживаясь на край кровати. Она смотрит на меня, несколько раз моргая, и приподнимается на локтях. Зависаем, тупо глядя друг на друга. Не знаю, отчего мотор так заходится, но даже дыхание срывается. Пошевелиться не могу. Тишину в итоге разрушает Настя.

— Всё хорошо, Артём? — едва слышно вопрос задаёт.

Только сейчас выдыхаю, понимая, почему она молчала. Опять ведь за меня беспокоится.

Закидываю ноги на постель и раскрываю объятия. Любимая без промедления прижимается ко мне, кладя голову на плечо. От её рваного дыхания по коже мурахи бегут. Крепче сжимаю её плечи, касаясь голодными губами виска.

— Всё отлично, малыш. Ты не просто вернулась ко мне, но и вернула мне брата. Это всё так странно, что я до сих пор поверить не могу, что тебя нашли именно они. Да, и мои видения, и твои сны... Как это возможно? — сиплю потерянно, гладя её спину и волосы.

— Не знаю, Тём. Я тоже ничего не понимаю, но всё равно, — переводит тяжёлое дыхание и продолжает, — я рада, что всё случилось именно так. Что если это судьба? Ты бы не смог спокойно жить, пока не победил всех своих демонов и не избавился от чувства вины перед братом.

Все жилы на разрыв от её слов. Кислота по венам. На коже холодный пот выступает.

Как это может быть к лучшему? Она через грёбанный Ад прошла.

Беру себя в руки, выравнивая подрагивающий голос, и выдавливаю из скрутившего горла: