Моя идеальная

С яростью сталкиваю ноутбук с коленей, отчего он влетает в стену и, громко затрещав, тухнет.

Обернувшись, падаю на ковёр, подкладываю под голову согнутые руки и реву.

Я задыхаюсь от слёз, всхлипов, криков, боли, страха, отчаяния и непонимая, что делать дальше.

— Я не знаю... Не знаю... Не могу... Не могу так...

Сердце до физической боли колотит по хрупким рёбрам. Дыхание вырывается ржавыми хрипами из сдавившей горестным спазмом грудной клетки. Меня колотит до такой степени, что зубы стучат друг об друга, с какой бы силой я не сжимала челюсти. Вгоняю ногти в ладони, но даже выступившая из ран кровь не снижает давления и боли.

Я не готова становиться мамой!

Подрываюсь на колени и ползу к ноуту. Сосредотачиваюсь на попытках его включить, но когда ничего не выходит, с криком отчаяния швыряю его в другой конец комнаты, утыкаюсь лицом в матрац и разражаюсь ещё более тяжёлыми и громкими рыданиями.

Когда силы на крики заканчиваются, а последняя капля влаги покидает мои глаза вместе с жизнью, натужно, рвано и громко дышу, хватая пересохшими губами горький и вязкий воздух, который проваливается в лёгкие ледяными глыбами, замораживая все внутренности и парализуя работу жизненно неоходимых органов. Голова раскалывается на части от боли и мыслей. Сердечная мышца с протяжным воем замирает в груди. Колотун усиливается ещё больше. Глаза опухли и горят. До крови кусаю губы, вынуждая себя успокоиться. Слишком много времени трачу на попытки прийти в себя, но когда мне это всё же удаётся, поворачиваюсь и упираюсь спиной в кровать.

— Надо успокоиться. Надо прийти в себя. Надо отбросить эмоции и обдумать всё на холодную голову. Я не должна думать только о себе, но и учитывать желания человека, которого скоро назову своим мужем. — проговариваю вслух, забивая пространство своим безжизненным голосом, просто потому, что не могу больше выносить эту тишину.

Я не должна врать Тёме. Между нами не должно быть никакой лжи. Он должен меня понять. Это же Артём. Он всегда меня поддерживает. Он просто не может заставить меня родить этого ребёнка, если я сама не захочу. Но как объяснить ему, чтобы он понял мои причины и поддержал принятое мной решение?

— Причины... причины... — толкаю севшим от криков голосом.

Первая — учёба. Нам осталось два года. На следователя нельзя отучиться заочно. К тому же на прошлой неделе Северов отвёз Ногирову дела, которые он дал мне для учёбы, и теперь меня ждёт практика. Но меня никто не подпустит к ней, если меня будет постоянно тошнить. К тому же он сам настаивал, чтобы я не бросала учёбу и не отказывалась от своей мечты. Он просто не может не согласиться со мной в этом вопросе.

О том, чтобы заявить, что я не хочу делить наше время ни с кем, пусть даже с собственным ребёнком, даже не думаю. Этого он точно не поймёт, хотя... Учитывая то, что мы настояли на том, чтобы даже моя мама приходила к нам пореже, а друзей и вовсе задвинули на задний план, чтобы проводить время только вдвоём... Оставляю этот аргумент про запас.

— Что ещё? Что ещё? — бубню, растирая пальцами виски, будто это поможет мне разогнать мыслительный процесс. — Есть!

Самое важное то, что Должанский всё ещё ходит по этой земле, а значит в опасности будем не только мы с Артёмом, но и наш малыш.

При последней мысли давлюсь воздухом, раздирая горло.

Малыш...

Маленький ребёнок...

Интересно, а каким он может быть?

— Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. — зло трясу головой, изгоняя из неё опасные мысли.

Его не будет. Не сейчас. Возможно, лет через пять, когда закончим учёбу и крепко закрепимся не только на рабочих местах, но и в статусе семьи, и то не факт.

Ну какие из нас родители? Север матерится через слово, а я вообще ничего не умею. Недавно испортила три белые футболки и свитер, закинув их в стиралку вместе с цветными вещами с мыслью, что ничего страшного с ними не произойдет. Да и торт этот... Я так и не призналась любимому, что до этого выкинула три коржа. Два превратились в уголь, а третий оказался сырым внутри.

Телефон звонит в коридоре, где я его и оставила, когда открывала дверь курьеру, но я просто не способна сейчас говорить с кем-либо. Если Тёма, то скажу, что была в душе. А на всех остальных пофигу. Они же не знают, что я вообще не расстаюсь с мобилкой, потому что боюсь, что Артём узнает, чем я занималась последний месяц.

Точно! Я совсем об этом забыла. Мне необходимо отвлечься. Сейчас я всё равно не могу ничего сделать. Да и не стану портить любимому праздник такими ужасными новостями, как эти.

Блядь, как я скажу ему, что собираюсь пойти на аборт? Может, всё же сделать всё тайно? Но смогу ли я врать ему в глаза? Хотя... Какая это ложь, если он ничего не узнает? Я просто ничего не скажу, вот и всё.

Пока иду за смартофоном, так и мечусь от одной мысли к другой, как зверь в клетке.

Цепляю телефон и вижу пропущенный с того самого номера. Тяжело вздыхаю. Прочищаю горло. Ещё один вдох, пока грудную клетку не начинает рвать от передоза кислорода. Жму кнопку вызова и снова прокашливаюсь, пока в трубке раздаются длинные гудки, вызывающие новый прилив боли в пульсирующей голове.

— Алло. — раздаётся на том конце.

Наверное, это один из самых тяжёлых разговоров в моей жизни, и когда он заканчивается, я не могу думать ни о чём другом, кроме того, что только что натворила. Теперь у Артёма будет целых две причины меня возненавидеть.

Чтобы хоть немного прийти в себя, достаю из холодильника бутылку недопитого вина. Наливаю в бокал и подношу к губам. И замираю, так и не сделав глоток. Отставляю на стол и топаю в ванную. Умываю лицо ледяной водой, избегая смотреть на своё отражение, потому что мне не надо видеть себя, чтобы знать, что щёки стянуты солью, а глаза превратились в две щёлки.

Как я в таком виде покажусь гостям? Да и Тёма сразу поймёт, что что-то случилось.

С наигранным хладнокровием скидываю одежду и встаю под горячие струи воды. Меня всё так же мелко потряхивает, а вода кажется недостаточно горячей, поэтому накручиваю вентиль. Кожа краснеет, её обжигает кипятком, но я даже не замечаю этого.

Всё же стоило выпить вина, чтобы хоть немного расслабиться. Вот только в тот момент, когда я собиралась это сделать, в нейронные сети так неуместно закралась мысль, что беременным нельзя пить алкоголь.

Какого, мать вашу, хрена я вообще об этом подумала? Я ведь не собираюсь оставлять этого ребёнка. Так в чём моя проблема? Откуда такие мысли?

Сжимаю зубы до скрежета, а пальцы до хруста. Выхожу из душевой кабины, закутываюсь в полотенце. Влетаю на кухню и со злостью хватаю оставленный бокал, делая большой глоток. Но как только алкоголь проваливается в желудок, меня сразу же начинает тошнить. Едва успеваю добежать до туалета и упасть на колени над унитазом, как меня выворачивает наизнанку.