Моя любимая роль

— Ага, — голос у него был довольный, Стефани заглянула в чашку и увидела, что там пусто.

Стивен поднялся, собрал посуду и ушёл мыть, налил себе ещё горячего и вернулся за стол к Стеф, задумчиво греющей ладони остатками чая, улыбнулся:

— Я не люблю этот набор. Чашки такие тяжелые, что кажутся полными, даже когда пустые, — он покрутил свою в пальцах, посмотрел на Стефани и чуть улыбнулся, — возьмёшься, вроде есть что-то, попытаешься отпить — а там пусто. — Он пожал плечами, со звоном поставил чашку на стол, — вот так и с проблемными мальчиками. Все почему-то думают, что если у него вечно хмурый вид, какие-то проблемы родом из детства и плохой характер — значит, он офигеть какой классный на самом деле. Значит, его надо принять таким, какой он есть, простить все его выходки, придумать какой-то романтический образ, якобы живущий у него в душе, и самоотверженно исцелить его своей любовью.

— Это стереотип, — натянуто улыбнулась она, — на самом деле, таких парней очень мало.

— Может быть, но если такой вдруг появляется — все девки его! И все стремятся отогреть его раненую душу, как будто точно уверены, что там бездна любви.

— А на самом деле?

— А на самом деле, люди не меняются, Стеф. И если он эгоцентричная сволочь, то и в отношениях со своей девушкой он останется таким же.

— А если его плохой характер из-за того, что его не любят или у него какие-то проблемы?

— У всех есть какие-то проблемы, — закатил глаза он, — только не каждый это показывает и делает своей фишкой.

— И у тебя? — прищурилась она.

Он хитро улыбнулся, с загадочным видом двинул плечами:

— Какая разница? Ты что, резко меня полюбишь, если я распишу тебе, как несчастен глубоко в душе?

— А ты несчастен?

— А ты счастлива? — он с вызовом посмотрел ей прямо в глаза, поднял брови, — а?

Она пожала плечами, глубоко вдохнула, попыталась что-то сказать, передумала и выдохнула. Опять пожала плечами со смущенно-виноватым видом:

— Есть спорные моменты.

— Они у всех есть, — он вздохнул, откинулся на спинку и развёл руками, — у кого-то не хватает на новые туфли, у кого-то — на яхту, кого-то грызёт зависть, кого-то — чувство вины. И сказать, что проблемы кого-то одного круче и неприятнее, — он поднял брови и пожал плечами. — Все люди в чём-то несчастны. Просто все стараются этого по возможности не демонстрировать, кроме хронических страдальцев и таких вот плохих мальчиков.—

— Ты что, не знаешь ни одного счастливого человека?

— Знаю, у меня есть такие друзья. И я им дико завидую, знаешь, почему?

— Потому что у них всё хорошо?

— Нет, потому что они умеют радоваться тому, что у них хорошо, и не циклиться на том, что плохо. Они такие, знаешь, лёгкие… и одновременно очень трезво глядящие на жизнь. У них как, солнце светит — ура, гулять! Дождь пошёл — ура, свежестью пахнет! Свет отключили — ура, будем сидеть при свечах, романтика! — Он развёл руками, широко улыбнулся ей, — это так круто, я всё пытаюсь этому научиться.

— И как? — с улыбкой спросила она. Видеть его радостным было очень приятно. Он поиграл бровями, улыбнулся:

— Потихоньку.

— Продемонстрируешь?

— Сейчас? — озадачился он.

— Да. А что, не можешь найти вокруг причину для счастья? — она обвела руками комнату, склонила голову на бок, — тренируйся.

— Ну, — он сел ровно, задумчиво потеребил губу и изобразил радостный прыжок на месте, — ура, я провёл вечер с красивой и умной девушкой! — зажмурился, потом открыл один глаз, — сойдёт?

— Вполне.

— Твоя очередь, — хитро улыбнулся он.

— Моя? — она вздохнула, покраснела и опустила глаза, изобразила радостный прыжок и пробормотала, — ура, я… это, весь вечер общалась с умным парнем, который научил меня быть счастливой.

— Как-то не радостно, — шутливо нахмурил брови он, приблизил своё лицо к её, подозрительно заглянул в каждый глаз по очереди, — не вижу счастья. Не-ве-рю! Давай второй дубль.

— Ну я же сказала почти как ты, — надулась она, — даже больше!

— Ты сказала, что я только умный, — он опять подозрительно погладил подбородок. — Ты что, не считаешь меня красавчиком? — Она пожала плечами, сдерживая смех, он притворно возмутился, — ты с ума сошла? Половина половозрелых женщин по эту сторону океана считают меня просто супер! — Она опять пожала плечами, он протянул, — хм, а какие у тебя вкусы по поводу мужской внешности? Тебе же не могут не нравиться высокие стройные брюнеты с голливудской улыбкой?

Она протянула руку и взяла двумя пальцами его длинный локон, придирчиво осмотрела, глядя как он скашивает на него глаза и заключила:

— Не хочу тебя огорчать, но ты не брюнет. Ты русый.

— Тёмно-русый! — поднял палец он, она сложила руки на груди и хмуро качнула головой:

— Без разницы. Ты не брюнет.

— А ты прямо так сильно любишь брюнетов?

— Я люблю блондинов с большими голубыми глазами, — мечтательно закатила глаза она, посмотрела на его вытянувшееся лицо и добавила, — кудрявых и накачанных!

Он пощупал бицепс, изобразил грусть и обиду, сгорбился:

— Я, короче, в пыль не попадаю вообще…

— Да ладно, не парься, — она по-дружески пихнула его плечом, — зато ты умный.

Он фыркнул:

— Спасибо, мне прям легче стало!

Она рассмеялась, опять толкнула его плечом, он толкнул в ответ, она толкнула сильнее, потеряла равновесие и свалилась боком ему на колени. Он прижал её плечо грудью и щекотно схватил за рёбра, вызвав истерический приступ смеха:

— А, пусти!

— Нет, никто не уходил отсюда живым!

— Хватит! — она брыкалась и захлёбывалась смехом, дышать уже было трудно, но он не останавливался:

— Ты не считаешь меня красавчиком, поэтому умрёшь от щекотки прямо здесь!

— Ладно, ладно, ты самый красивый, пусти меня! — он перестал щекотать и разогнулся:

— Как же быстро вы меняете своё мнение, женщины!

— Да, — она продолжала лежать у него на коленях, пытаясь отдышаться, в груди бешено колотилось сердце, голова кружилась. — Ты самый красивый, всё. О, боже… мне плохо. Можно я тут полежу ещё, а?

— Да ради бога, — он потянулся к столу и взял чашку, — я постараюсь не капнуть на тебя кипятком.