Моя любой ценой

— Слишком много вопросов, девочка, — он разворачивается и уходит в направлении спальни, а я увязываюсь за ним.

— Нет, объясни. Я хочу знать где, чёрт возьми, нахожусь.

— Ты у меня, всё. Этого достаточно. Иди в душ иначе я сам тебя туда отнесу.

И тут у меня будто по щелчку пальцев сошлись все паззлы. Не просо же так мужчина уходит от ответа. Значит что-то не так. То, как в прошлый раз отреагировал проходящий мужчина, пожелав хорошего вечера, когда Марк нёс меня на плече. Большая кровать, минимум мебели, приглушённый свет. Ручки на стенах в душевой, кресло напротив ванны, зеркала.

Твою ж мать!

— Это что, что-то типа квартиры для секса? Ты сюда приводишь своих…? — не знаю как закончить мысль, потому что не хочу обижать тех, кто имел несчастье связаться с Марком, но и спокойно говорить об этом почему-то не могу.

Мужчина не реагирует, а я продолжаю наступать. Почему-то внутри я ощутила укол ревности, а ещё новую порцию унижения от того, что оказалась одной из массы женщин, которых Марк приводил сюда чтобы воспользоваться их услугами.

— Ты трахал меня на кровати, в которой побывало уже…сколько? Десятки? Сотни? Господи, Марк, да ты совсем охренел! Какого чёрта ты привёз меня сюда уже торой раз?

— Замоли, Алана, прекрати кричать, — резко развернувшись, нависает надо мной Марк, — Ты здесь только потому что уже второй раз изображаешь из себя шлюху. Не сопоставила факты? В «Грехе» я купил тебя и привёз сюда, а вчера забрал с чёртовой тусовки как свою личную шлюху. Если за нами следят, то везти тебя к себе будет ошибкой. Никто не должен узнать, что…

Марк замолкает и я жду что же он собирается сказать. Оказывается, он до последнего отыгрывал роль, даже тогда, когда мы оказывались одни после клуба или вчера вечером. Чтобы не вызвать подозрений. Защитить меня, если это можно так назвать. Или себя.

— Никто не должен узнать о чём, Марк?

— Кто ты на самом деле.

— А кто же я? Разве ты с самого начала не ведёшь себя так, будто я уже принадлежу тебе? Не ты мне заявил об этом? Какая разница будут они знать правду или нет? Ты ведь получил своё. Выкрутил всё так, что у меня не осталось выбора!

— Я выкрутил? Ты что, от увиденного вчера с катушек съехала? Я кому сказал сидеть и не рыпаться? Ждать информацию и не создавать проблем. Но ты решила всем отморозка города показать свою задницу, возомнив себя бессмертной. Но правда, милая, в том, что без меня ты бы канула в небытие также как твоя сестра и хрен бы когда вылезла из дерьма, в котором могла оказаться. Поэтому оставь свои обвинения при себе, прикуси острый язычок и иди в душ.

От Марка исходит такое горячее облако гнева, что на мгновение я замешкалась и не нашлась что ответить. Этого времени ему хватило чтобы отвернуться и уйти, а я так и осталась стоять посреди коридора, обдумывая его слова.

Неприятно признавать, но в чём-то Марк точно прав. Неизвестно что было бы, если бы в оба раза его не оказывалось рядом. Конечно это не отменяет того факта, то он выставил меня на всеобщее обозрение, но я действительно не могу знать, как могла сложиться история, не окажись его рядом.

Но внутри всё ещё сидел червячок недоверия, допускающий и то что он каждый раз просто был там гостем и пользовался случаем чтобы добраться до меня.

Потому что уж слишком подозрительно всё складывалось.

В душе я не задерживаюсь. Потому что как только я зашла — на меня нахлынули воспоминания о том, что здесь было и от осознания того, что я далеко не единственная, к кому Марк прикасался в эти стенах, вызвало приступ тошноты. Всё это было отвратительно.

— Не знаю, что ты любишь, взял разного, выбирай, — слышу я, когда выхожу из душа и иду к кухне.

На мне всё та же футболка Марка, но теперь я чувствую себя в ней ужасно некомфортно. Сколько ещё женщин носили её до меня? И скольким он вот так предлагал завтрак?

— Я не голодная.

Марк изчающе смотрит на меня, прикидывая варианты того, что со мной и что стало причиной недовольного лица

— Н и что опять не так?

— Всё прекрасно, с чего ты взял что что-то не так? Я в квартире для съёма шлюх хожу в твоих вещах, которые, возможно, до меня носила куча других девушек. Вчера я узнала что теперь выступаю в роли твой собственности, потому что в противном случае какой-то отморозок может забрать меня себе. Разве это повод для недовольства?

— Я понял, — устало произносит мужчина и машет рукой, чтобы я подошла.

Я не реагирую, стоя на расстоянии от него, на что он привстаёт со своего места, протягивает ко мне руки и тянет на себя, рывком усаживая к себе на колени.

Я не вырываюсь, потому что знаю, это бесполезно.

— Да, в этой квартире были женщины. Много. И это тебя не касается. Одежду свою я не давал ни одной, ты первая. И единственная. Второй такой взбалмошной занозы я не выдержу. О Змее не беспокойся, я всё решу. Но какое-то время тебе действительно нужно быть осторожной и лишний раз не высовываться. И да, ты моя. Это понятно?

— Что значит твоё «быть осторожной»?

— Быть со мной и делать что я скажу.

— Так и говори. «Алана, я чёртов дикарь и собственник, хочу чтобы ты была моей собачкой, держалась рядом и выполняла все команды. Иначе отдам другому хозяину».

— Я говорю не это. Но если хочешь, чтобы было так — без проблем.

— Да никак я не хочу! — соскакиваю с мужчины и мысленно благодарю за то, что он не ограничивает меня, — Я хочу чтобы Хлоя нашлась и уехать из этого города куда подальше. От всего того дерьма, в котором он тонет. Больше я ничего не хочу.

Марк не отвечает, а я обхватываю себя за плечи, стараясь успокоиться и нащупать хоть какую-то опору внутри. С каждым днём моя жизнь всё больше рушится и превращается в то, от чего я старалась держаться подальше. Но преступный грязный мир, который как скользкий спрут окутывает город, затягивает и меня. Чем глубже я тону, тем меньше воздуха остаётся.

— Поешь, я сделаю пару звонков, — ничего не отвечая на мой всплеск, спокойно произносит Марк и выходит из кухни, оставляя меня одну наедине с кучей коробок еды.

Сначала я хочу всё это оставить нетронутым, но урчание живота, напоминающее то, что я не ела ничего со вчерашнего утра, требует меня передумать и проявить интерес к тому, что есть на столешнице. Останавливаю свой выбор на сырниках и без особого энтузиазма съедаю, даже не особо чувствуя их вкус.

Мне тревожно и страшно, от чего будто все рецепторы сильно притупились. Я чувствую только внутреннюю горечь от осознания того, во что превратилась моя жизнь после смерти родителей.

Какое-то время Марка не было, но я слышала его голос, грозным эхом звучащий за дверью. Он с кем-то ссорился, отдавал приказы и я подумала о том, чтобы подойти ближе и послушать о чём идёт речь, но он вернулся быстрее, чем я встала со своего места.