Моя мачеха - землянка

Он стёк на опалённую траву.

— Нет, — упал на колени Такет и приказал: — Меч мне! Моя кровь…

— Добьёт меня ещё быстрее, — прервал его король и взял сына за руку. — Я и так продержался дольше, чем было отмеряно. Усилиями Луина сумел бороться с немощью… Гениальный парень! Жаль, что слабый духом.

— Почему ты ничего не сказал? — с болью в голосе спросил Такет.

— Ты… — Сервиан снова закашлялся и, дёрнув сына за рукав, заставил склониться ниже. — …Должен стать следующим королём. И эта женщина… Держи её рядом. Она подарит тебе истинное…

Не дождавшись окончания фразы, Такет посмотрел в остекленевшие глаза короля и вздрогнул.

— Папа! — услышал он крик Айканара. Счастливый мальчик бежал к ним со всех ног, прижимая к себе живого кота. — Я спас его!

— Остановить главу клана Орьил! — резко приказал Такет, и воины перехватили ребёнка.

— Пустите его, — возмутилась Роза, но, заметив неподвижного Сервиана, осеклась и прижала ладони к бледным губам.

— Ваше Величество, — вокруг множились эхом голоса.

Маги опускались на одно колено, признавая власть Такета.

У мужчины внутри всё перевернулось, боль пронзила душу, раздирая её на кусочки. Если он откажется от трона, то Луниан потонет в крови за корону. Пострадают все, а хуже всего придётся клану Орьил. Их постараются вырезать всех, до единого.

Этого нельзя допустить.

И согласие не избавит от войны. Два клана столкнулись у всех на виду. Две смерти, за которыми потянется багровый след. Отец прав. Айканара надо немедленно назначить главой клана и выслать во владения.

А Роза…

— Земную женщину и всех выживших землян немедленно выпроводить с Луниана, — слова молодого короля будто резали его собственное сердце. — Если через десять дней не покинут орбиту моей планеты, то пусть пеняют на себя!

— Такет! — ахнула хали и сделала шаг. — Ты не…

— Образец шестьсот тринадцать, — перебил её король.

Женщина дёрнулась, как от удара, и схватилась за кулон. Тряпки сгорели в рухнувшем корабле, и эта капля — единственное, что осталось.

У его хали не было выбора.

Он не оставил.

Она будет жить, как и её ребёнок — Доминик.

***

— Мама…

Стряхнув сон, я схватила ладошку очнувшегося сына.

— Ник! Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — медленно ответил он.

— Это чудо, не иначе, — покачал головой доктор Флеминг. — Пойду обрадую Барсилия Ивановича.

Он похлопал меня по плечу и покинул палату.

— Что это? — Доминик протянул руку и коснулся моей шеи. — Как красиво…

Я быстро поправила блузку, застегнув на все пуговицы. Улыбнулась сквозь слёзы:

— Это просто тату, сынок.