Моя маленькая Британия

Дело даже не в морщинах. Просто она производит впечатление человека, потерявшего уверенность в своих силах. Аура абсолютной смелости, без который невозможен успешный политик, навсегда оставила Тэтчер. Ее дочь Кэрол призналась, что мать уже несколько лет страдает старческим склерозом. Маргарет Тэтчер не помнит, что случилось вчера, и иногда забывает, что ее муж Деннис уже умер. Зато она может в деталях описать события тридцатилетней давности, когда она правила страной.

Но в старой документальной записи, которую мы со свекром смотрели, акцент был сделан на слове «железная». Тэтчер — времен фолклендского конфликта — уверенно прессовала ведущего, посмевшего спросить, зачем она приказала потопить аргентинский крейсер «Белграно», ведь больших человеческих жертв можно было избежать.

Теперь ведущий сам шел ко дну — пучил глаза, приоткрывал рот и тут же закрывал его, — безуспешно пытаясь прервать поток слов, обрушенный на него гостьей. Опытный журналист, он оказался очередной жертвой этой властной дамы, архетипической «домомучительницы», чей облик и голос вызывали оторопь и у генералов, и у министров.

Наконец ведущий возмутился: что это ему, как мальчишке, на виду у всей страны читают лекцию? Должно же у нее быть хоть какое-то уважение к телезрителям, которые ждуг прямого ответа.

«Минуточку! — тоном строгой учительницы одернула его премьер-министр. — Минуточку!» Она добилась тишины и отчеканила по слогам, выдерживая весомые паузы — для самых бестолковых: «Этот корабль. Был угрозой для наших мальчиков. Я отдала верный приказ. Я сделаю то же самое еще раз. Если понадобится».

— Thatcher, milk snatcher, — не отворачиваясь от экрана, проворчал свекор и заметил с уважением. — Она пленных никогда не брала.

Высокая прическа

Авторитарность Маргарет Тэтчер была такого свойства, что даже умеренных критиков она превращала в своих заклятых врагов. Убежденная в цепях и методах, она слышала только собственный внутренний голос. Этот голос подвел ее в 1990 году, что стоило ей поста лидера консервативной партии и кресла премьер-министра. Безграничная самоуверенность сначала помогает в достижении цепи, а потом становится ловушкой.

«Если характер проявляет мужчина, про него говорят: „Он хороший парень“. Если женщина проявляет характер, про нее говорят: „Вредная баба“», — одно из ее высказываний, ставших афоризмами.

Тэтчер могла бы стать иконой феминисток, но теория полного равенства полов никогда ее не привлекала. В собственной семье премьер-министр оставалась традиционной матерью и хозяйкой — и белье гладила, и обои могла переклеить.

Близких подруг у нее не было ни в юности, ни в зрелости. Маргарет откровенно предпочитала мужскую компанию. Пожимая руку женщинам, она словно отметала их подальше, чтобы расчистить себе дорогу к собеседникам-мужчинам. Хотя и с теми не церемонилась. До сих пор популярен старый анекдот, как, ужиная с членами кабинета, Тэтчер заказала себе стейк.

— А овощи? — спросил официант.

— Овощи будут то же самое! — кивнула она в сторону притихших министров.

Но, по словам публициста Пола Джонсона, автора биографий исторических личностей, Тэтчер охотно помогала своим коллегам и подчиненным. И ничуть не обижалась, если те забывали поблагодарить.

Журналист, сопровождавший ее во время поездки в Китай, напился во время приема и наутро не мог припомнить, как добрался до своего номера. Ему сообщили, что в постель его уложила сама премьер-министр. «Теперь понятно… А я-то подумал, гостиничная прислуга так аккуратно мои вещи развесила», — сказал он.

Образно говоря, ее характер повторялся в прическе: закрепленный лаком начес казался шлемом воительницы, и мало кто из посторонних знал, что от природы волосы у нее были мягкие, тоненькие, нежные — как у ребенка. «Железная леди» избегала всего, что могло разрушить эту тщательную укладку: плаванья в бассейне, прогулок в дождливый день, вентиляторов, сильных сквозняков.

80 Процентов счастливчиков

В 1979 году, когда Тэтчер пришла к власти, Великобритания мало походила на великую державу. Страна была деморализована непрерывными забастовками, а попытки правительства помочь бедствующим классам только окончательно расстроили экономику. Британцам казалось, что весь мир производит товары лучшего качества и по более доступным ценам, чем у них на родине. Многие проголосовали тогда за консерваторов даже не из соображений идеологии, а просто чтобы избавиться от лейбористов.

В результате они получили прагматичную правительницу, которая, несмотря на хорошее образование и ученый ум, никогда не была интеллектуалкой. Маргарет Тэтчер и не стремилась объять необъятное. Она говорила, что люди для нее важнее идей, а конкретная личность или семья — важнее некоего выдуманного «общества», которое на самом деле является просто собранием индивидуумов.

Главным для нее было научить соотечественников жить собственным умом, ни на кого не рассчитывая, и крепко стоять на ногах. На практике это означало передачу общественной собственности в частные руки.

Новая премьер-министр сфокусировала свою внутреннюю политику на трех-четырех важнейших задачах, казавшихся ей выполнимыми, оправданными и несложными в разъяснении. Прежде всего она прекратила подкармливать самые убогие слои населения. «Ленивые и тупые» остались вариться в собственном соку, в то время как государственные средства были пущены на улучшение жизни остальных 80 % населения.

Этим счастливчикам дали возможность приобщиться к благам капитализма: приватизировать жилье, стать совладельцами бывших национальных предприятий. (В первый же год правления Тэтчер процент держателей акций среди британцев подскочил с 7 до 25.) К роме того, были снижены подоходные налоги, что обошлось казне в 4 миллиарда фунтов.

Внешне жизнь страны шла своим чередом — Биг Бен без обмана отбивал время, парламент обсуждал законы, королева достойно выполняла представительские функции, розовощекие лорды охотились на лис и зайцев в своих владениях, уставшие работяги потягивали после заводской смены пиво в пабах Но это была уже другая Британия, в которой после монетаристских реформ Тэтчер главным стали не класс, не образование, не аристократический выговор, а деньги в кошельке.

Как и все перевороты, эта капиталистическая революция получилась жестокой. Прооперированную экономику лихорадило, новоиспеченные владельцы недвижимости становились банкротами и теряли свои дома. В результате широкой жилищной приватизации стало остро не хватать бесплатного государственного жилья. Улицы больших городов заполнились толпами бездомных попрошаек — это было дикое, непривычное зрелище.

По словам британского историка Эндрю Уилсона, наступило время отчаяния. Пока одни стремительно обогащались, другие проваливались в нищету. Особенно пострадали городки, где благосостояние населения зависело от одной-двух фабрик. Их жители возмущались правительством, затеявшим бесчеловечный эксперимент и позабывшим про них (на самом деле правительство в это время латало дыры в системах социального обеспечения, здравоохранения и помогало безработным).

Milk snatcher — «воровкой молока» прозвал народ свою премьершу, когда по ее приказу государственные школы лишились дотаций, в том числе бесплатного молока для учеников младших классов. Дальше всех в своем гневе пошли шахтеры. Столкновение было эпических масштабов: забастовка длилась почти год. Поражение горняков стало сигналом для остальных рабочих профсоюзов, что времена свободного диалога с правительством закончились. Новые законы, строго регламентирующие участие тред-юнионов в организации и проведении забастовок, вскоре окончательно связали профсоюзное движение по рукам и ногам.