Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918
Шрифт:
1. Корнилов формирует правительство, в котором Керенский и Савинков становятся соответственно министром юстиции и военным министром.
2. Триумвират с диктаторскими полномочиями в составе Керенского, Корнилова и Савинкова.
3. Корнилов провозглашает себя диктатором.
Возвратившись в Петроград в субботу, 8 сентября, Львов заявил Керенскому, что Корнилов решил провозгласить себя диктатором и что он хочет, чтобы Керенский и Савинков прибыли в Ставку в следующий понедельник, чтобы под его началом исполнять обязанности министра юстиции и военного министра. Керенский попросил Львова предоставить ему это сообщение в письменной форме, а затем связался по прямому проводу с Корниловым и спросил его, подтверждает ли он послание, переданное Львовым. Корнилов ответил утвердительно. Терещенко впоследствии говорил мне, что изложенная версия более или менее правильная, но что Керенский совершил большую ошибку, пообещав Корнилову во время их разговора в ближайшее время прибыть в Ставку. И только посовещавшись с Некрасовым, Керенский по его совету решил объявить Корнилова предателем и потребовать его отставки.
Встретившись с Керенским в 1918 году в Лондоне, я спросил об его отношении к Корнилову. Он сказал, что всегда считал его честным человеком и патриотом, но очень плохим политиком. Он согласился на все требования Корнилова относительно смертной казни и включения Петрограда в прифронтовую зону, но он не мог допустить, чтобы место заседаний правительства определялось приказом Корнилова, поскольку в этом случае министры оказались бы полностью в его власти. Он также послал Савинкова в Ставку с тем, чтобы начать с Корниловым рабочие переговоры. Он знал, что Завойко, Аладьин и другие лица из окружения Корнилова подготавливают контрреволюционный заговор с целью свержения правительства, и за десять дней до окончательного разрыва он предупреждал Корнилова, что ему не следует чересчур торопиться и он должен дать правительству время для постепенного введения дисциплинарных мероприятий, на которых он настаивал. Он даже спрашивал его, не рассматривает ли он возможность установления военной диктатуры, на что Корнилов ответил: «Да, если будет на то воля Божья». Керенский специально оговорил, что Кавказская дивизия, также известная как Дикая дивизия, не должна была быть включена в состав подразделений, отсылаемых в Петроград, и что эти подразделения нельзя передавать под командование генерала Крымова, но, несмотря на это, Корнилов поручил командование генералу Крымову и послал с ним Дикую дивизию. Хотя у него был разговор со Львовым перед тем, как тот отправился в Ставку, он не давал ему никаких поручений, и во время телеграфного разговора, который состоялся между ним и Корниловым после возвращения Львова, он сформулировал вопрос к последнему в таких выражениях, которые нельзя было истолковать двояко, и получил утвердительный ответ. Поскольку он знал, что войска Крымова уже достигли Луги и в Петрограде уже подготовлено восстание, которое вспыхнет сразу же, как только он выедет в Ставку, у Керенского не оставалось иного выхода, кроме как объявить Корнилова предателем.
В двух приказах по армии, опубликованных 10-го и 11-го числа, Корнилов дает свою версию случившегося, которая представляет его поведение совсем в ином свете.
7 сентября бывший обер-прокурор Святейшего синода Владимир Львов приехал в Ставку и, говоря от лица и по поручению Керенского, попросил меня изложить мои взгляды на три различных способа формирования нового правительства, предложенные самим Керенским: 1. Удаление Керенского из правительства. 2. Керенский участвует в работе правительства. 3. Временное правительство провозглашает диктатуру, и я становлюсь во главе государства.
Я ответил, что единственное решение заключается в установлении диктатуры и провозглашении законов военного времени на всей территории страны.
Под диктатурой я понимал не диктатуру одного человека, поскольку я указал на необходимость участия в правительстве Керенского и Савинкова.
Я всегда полагал и до сих считаю, что возвращение к старому режиму абсолютно невозможно и задачей нового правительства должно стать спасение страны и гражданских свобод, завоеванных революцией.
Вечером 8 сентября я обменялся телеграммами с Керенским, который спросил меня, подтверждаю ли я то, что сказал Львову.
Поскольку я не мог поверить, что эмиссар, посланный ко мне Временным правительством, может исказить смысл нашего с ним разговора, я ответил, что полностью подтверждаю свои слова, и я снова пригласил Керенского и Савинкова прибыть в Ставку, поскольку я не мог отвечать за их безопасность, если бы они оставались в Петрограде.
В своем ответе министр-председатель сообщил, что выедет 9 сентября.
Из всего изложенного выше очевидно, что вплоть до вечера 8 сентября мои поступки и решения были полностью согласованы с Временным правительством.
Утром 9 сентября я получил от министра-председателя телеграмму с официальным уведомлением о том, что я должен немедленно передать полномочия Верховного главнокомандующего моему начальнику штаба и сразу же выехать в Петроград.
Мой начальник штаба отказался принять этот пост, и я посчитал, что не могу передать свои полномочия до тех пор, пока ситуация не прояснится окончательно.
У меня нет ни малейшего сомнения, что в Петрограде взяли верх безответственные силы и теперь наша страна стоит на краю могилы.
В такие минуты нужно не болтать, а действовать. И я принимаю решение, о котором вам известно: спасти свою родину или умереть за нее.
Получив телеграмму Керенского с требованием подать в отставку, Корнилов должен был выбирать между безоговорочным подчинением и открытым бунтом, и он предпочел последнее, поскольку был
искренне убежден, что продолжение нерешительной политики правительства приведет Россию к гибели. Следующие выдержки из моего дневника и телеграфных сообщений в министерство иностранных дел покажут, насколько критической была ситуация в последующие несколько дней.10 сентября
«Когда я сегодня утром зашел к Терещенко, я застал его очень обеспокоенным тем, какой оборот приняли события. Он сказал, что в полночь прибыл генерал Алексеев и настоятельно потребовал, чтобы был взят курс на примирение. Правительство рассматривало этот вопрос, когда ему стало известно, что Корнилов провозгласил себя диктатором, что в своем манифесте он обвиняет правительство в том, что оно намеренно спровоцировало кризис, послав Львова в Ставку как провокатора. Он приказал генералу Крымову наступать на Петроград с кавалерийским корпусом и артиллерией, находившимися в тот момент в Луге, откуда они могли за два дня дойти до столицы. Это означало начало гражданской войны и делало дальнейшее ведение переговоров невозможным. Наступление на Петроград будет подавлено силой, но он опасался, что вызванное им прекращение продовольственных поставок спровоцирует большевистское восстание, которое приведет к образованию коммуны. Поэтому он советует всему дипломатическому корпусу немедленно переехать в Москву или Финляндию, и, получив мой ответ, он начнет все необходимые приготовления. Я ответил, что не могу бежать и оставить без защиты британскую колонию и что на эвакуацию всех союзных колоний нет времени. Я созову собрание глав миссий и сообщу ему об их пожеланиях, но одновременно с этим я обращаю внимание правительства на необходимость примирения с Верховным главнокомандующим и призываю послать генерала Алексеева в качестве посредника, чтобы уладить разногласия. Поскольку он не выразил надежды, что какие-либо шаги в этом направлении будут все-таки предприняты, остается только ждать развития событий и надеяться, что у Корнилова хватит сил, чтобы за короткое время преодолеть сопротивление.
Возвратившись домой, я попытался убедить жену и дочь перебраться в Финляндию, но они, со свойственным им мужеством, наотрез отказались меня покинуть. На встрече глав дипломатических миссий, состоявшейся в нашем посольстве в тот же день, было решено, что мы должны оставаться в Петрограде, чтобы обеспечить защиту нашим соотечественникам. Представители союзных держав также приняли резолюцию, в которой предлагали свои услуги в качестве посредников в конфликте, который возник между Временным правительством и главнокомандующим, с единственной целью предотвратить гражданскую войну и служить интересам России и ее союзников».
10 сентября
«Сегодня вечером, передавая Терещенко резолюцию, принятую союзными представителями, я сказал ему, что хотя у нас нет намерений вмешиваться во внутренние дела России, но как ее друзья и союзники мы хотели бы предложить правительству свои услуги, если мы можем хоть что-нибудь сделать для того, чтобы избежать возможной катастрофы.
Выразив свою благодарность и сказав, что незамедлительно поставит премьер-министра в известность о предпринятом нами шаге, он заявил, что, по его мнению, конфликт теперь неизбежен. Социалисты-революционеры вместе с Керенским считают, что теперь не остается ничего кроме как сражаться, поскольку дело зашло слишком далеко и для компромиссов уже нет места. Кадеты, напротив, полагали, что правительство должно сдаться и позволить Корнилову сформировать министерство. Сам Терещенко всегда был горячим поклонником главнокомандующего и был готов зайти очень далеко, чтобы спасти страну от гражданской войны. Однако мысль о том, что судьба России окажется в руках людей, которые окружали Корнилова, внушала ему серьезные опасения. Так, министром финансов должен был стать Завойко – главный советник Корнилова, – чья деятельность в прошлом не давала оснований для доверия, в то время как его будущие коллеги, включая Аладьина, намеченного на пост министра иностранных дел, были ничуть не лучше. Терещенко добавил, что лично он все еще пытается добиться примирения и призывает к тому, чтобы Корнилов и Керенский подали в отставку и было образовано новое правительство из представителей умеренных партий, без участия Совета».
11 сентября
«Министр иностранных дел сообщил мне сегодня утром, что премьер-министр поручил ему поблагодарить союзных послов за их предложение, которое его очень тронуло, и выразить сожаление, что позиция Верховного главнокомандующего не позволяет правительству прийти с ним к соглашению.
Терещенко говорит, что петроградский гарнизон стал на сторону правительства и что Корнилов может рассчитывать лишь на три кавалерийские дивизии под командованием Крымова. Все министры подали в отставку, хотя продолжают руководить работой своих ведомств, и, по существу, Керенский является диктатором».
12 сентября
«В результате медлительности наступления Корнилова у правительства было время, чтобы собрать гарнизон, привезти матросов и солдат из Кронштадта, вооружить тысячи рабочих и арестовать многих из его сторонников».
12 сентября
«Терещенко сообщил мне, что Корнилов окончательно отставлен и что Керенский взял на себя Верховное командование армией, назначив генерала Алексеева начальником Генерального штаба, и что генерал Верховский, командующий Московским округом, будет назначен военным министром».