Моя навсегда
Шрифт:
«Да, невысокий. А жаль, — подумалось ей вдруг. — Вот если бы наверняка, чтобы не мучиться…».
Оля выбрела на дорогу и уже увереннее пошла по направлению к комбинату, чьи высокие трубы виднелись на фоне светлеющего неба.
Но нужен ей был не комбинат, а мост, соединявший два берега. Раньше это был хлипкий обветшалый мостик, но затем, благодаря Ромкиной матери, возвели надежную конструкцию из металла и бетона на массивных опорах. Туда Оля и устремилась, а это километра два-два с половиной пути. Несмотря на смертельную усталость, шла она быстро, подгоняемая отчаянием. И лишь когда ступила
Здесь река уже несла свои темные воды с шумом. И теперь высота не казалась маленькой. Наоборот. Даже живот свело.
Оля бросила рюкзачок у бордюра. Сглотнув, взялась за холодный поручень. Страшно, господи, как же страшно…
Она поставила одну ногу на нижнюю перекладину, вторую перебросила через поручень. Руки дрожали и вмиг вспотели, несмотря на ледяной металл. Пахло тиной, железом, камнями. Ветер, задувая под одежду, казалось, пронизывал насквозь.
Затем она осторожно перелезла через перила и встала на бетонный выступ. Осталось сделать всего шаг. Один-единственный шаг и все закончится. Оля зажмурилась, готовая вот-вот расцепить пальцы и шагнуть вперед.
«Прости, мой маленький… — пробормотала она. — Я не справилась… я не смогу тебя защитить, я и себя не смогу… нам все равно не…».
Вдруг чья-то крепкая мужская рука, словно тисками, сжала ее предплечье. Сквозь шум реки она и не слышала чужих шагов и окриков. А может, глубоко погрузившись в свое горе, уже ничего не замечала.
Испуганно вздрогнув, Оля обернулась. Лицо мужчины, тоже испуганное, показалось ей смутно знакомым…
30
Сначала Оля пыталась вырваться. Дергалась, чудом балансируя на узком выступе. Кричала надрывно:
— Пустите меня! Я все равно это сделаю… Я не могу больше! Пустите!
Но мужчина держал крепко и тоже что-то кричал ей в ответ, она не слышала. Он старался ухватить Олю и за вторую руку, но тут ее нога соскользнула с выступа.
Она и охнуть не успела, как повисла в воздухе, бесполезно болтая ногами. И уже камнем улетела бы вниз, если б не этот случайный парень, который сумел удержать ее, хотя едва не выпустил. В последний миг успел поймать выскользнувшую руку и теперь сжимал ее запястье до боли.
Рука неестественно вывернулась. Острая боль прошила ее от локтя до плеча. И, казалось, в суставе что-то хрустнуло. Но боль затмил внезапный ужас. Забыв, что секунду назад она сама хотела спрыгнуть вниз, Оля отчаянно извивалась, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь.
— Давай, подтянись немножко… еще чуть, — подбадривал ее парень. Он и сам от напряжения побагровел.
Оля царапала ногтями бетонный выступ, обдирала кожу с ладони, но подтянуться не получалось. Только выдохлась вся. И парень до второй руки никак не мог дотянуться, хоть и сам так страшно перегнулся через перила, что казалось, еще чуть-чуть и он полетит с моста вниз головой.
Натужившись так, что у него на лбу и шее вздулись вены, он
все-таки сумел вытянуть ее на выступ. А дальше уже помог вскарабкаться на него с ногами, а затем перебраться через перила обратно на мост.Оля обессиленно опустилась прямо на тротуар, привалившись спиной к ограждению. Тяжело дыша, паренек присел на корточки рядом с ней. Утер рукавом взмокший лоб. Потом обшарил карманы спецовки, достал пачку сигарет и закурил.
Без слов подал смятую пачку и ей. Оля качнула головой, и он убрал ее обратно в карман.
Пока курил, они оба молчали. Она подтянула к груди ноги и опустила голову на колени. Сейчас, когда паника отпустила, ее начало трясти от озноба. Ссадины на ладонях и коленях горели. Рука и вовсе висела плетью, и от любого движения сразу простреливало. Но самое страшное другое: когда парень вытягивал наверх, ее протащило по острому краю выступа и грудью, и ребрами, и, что хуже всего, животом. Она встрепенулась. Вдруг напал страх: а если что-то случилось с малышом? А если она там себе что-нибудь навредила?
Парень, почувствовав ее нервозность, наконец повернулся к ней.
— Что у тебя случилось?
Оля мотнула головой.
— Ничего.
— Из-за ничего с моста не бросаются. Послушай, если тебе нужно выговориться — выговорись. Я никому не скажу. Да я тут у вас никого и не знаю пока. Или давай я тебя домой отведу? Я как раз со смены…
Оля внимательнее посмотрела на своего спасителя. Точно, вот где она его видела — они же вместе ехали в автобусе из Копищево, а он потом провожал их до дома, сумку нес.
— Домой не пойду.
— Почему? — нахмурил он рыжие брови.
— Я ушла из дома. Мне в больницу надо.
— Тебе плохо? Что-то болит? Или что?
— Да… — поморщилась Оля.
— Блин, еще рано так… придется пешком идти… Но, может, по дороге поймаем попутку? Ну, чтоб довезли…
Он помог ей подняться и рюкзак подобрал.
— Я — Миша… ну, если ты забыла.
— Угу, — снова сморщилась Оля. Внизу живота тянуло, а рукой просто невозможно было пошевелить.
— Наверное, сустав вылетел. Давай вправлю?
Она снова качнула головой. Плевать на руку. Страшно было из-за тянущих болей в животе, пока еще не сильных, но…
Она ковыляла, прихрамывая и опираясь на руку Миши. Он все ее выспрашивал, что случилось, но Оля молчала. Она даже не слышала его, молясь про себя, чтобы все обошлось.
Когда они свернули с моста на дорогу, вдали показался автофургон. Миша остановил машину, сам договорился с водителем, помог ей сесть в кабину и сам втиснулся рядом. Водитель тоже был Оле знаком, и она ему, очевидно, тоже. Во всяком случае пялился он на нее всю дорогу с озадаченным видом.
Отца, наверное, знает, подумала Оля. И, скорее всего, расскажет, но сейчас ей это было без разницы. Домой она все равно не вернется.
Миша оставил Олю в приемном покое. Еще и уходить не хотел, собирался дождаться, что скажут врачи. Оля еле его спровадила.
— Спасибо тебе за все, но ты иди. Пожалуйста. Мне неудобно.
— Да что тут неудобного? — простодушно усмехнулся он, но поймал Олин взгляд и осекся. — Ну мне это… как-то страшно тебя оставлять… А ты больше ничего такого не сделаешь?