Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь
Шрифт:
Костя помог выйти из машины, и Оля замешкалась. Она хотела подняться к себе, сложить вещи Анечки и вынести их Аверину. Значит, надо сказать, чтобы он подождал внизу. А если он и не собирается идти с ней, как это будет выглядеть?
Но Аверин собирался. Пошел за Олей к подъезду, вошел внутрь и поднялся на этаж. Как само собой разумеющееся. Возле двери в квартиру остановился и отобрал у нее сумку.
Оля молча уступила — царапать ключом замочную скважину не очень хотелось. А то, что у нее снова начнут трястись руки, к бабке не ходи. И почему в его присутствии с ней такое творится?
Оля проглотила вертевшееся на языке «Я тебя не приглашала» и направилась в спальню. Достала из шкафа вещи Анютки, не удержалась, погладила рукой маленькое платьице, вспомнив, как радовалась девочка покупкам. Вздрогнула, почувствовав на себе пронзительный взгляд, и подняла глаза.
Костя опирался плечом о дверной косяк и смотрел на Олю. Она вдруг смутилась, сама не понимая, почему. Он не смотрел откровенно, не раздевал ее глазами как обычно, и не имел ее прямо там во всех позах.
Он смотрел на детские вещи в ее руках с точно таким же выражением лица, какое у него было сегодня, когда она качала на руках уснувшую малышку, время от времени ощущая на себе его взгляд.
Сложила одежду в яркий красивый пакет, сверху положила шоколадку и улыбнулась, представляя, как обрадуется девочка. Подошла к Аверину. Он продолжал смотреть на нее, склонив голову на бок и прислонившись к косяку виском.
— Оля, — сказал безо всякого намека на улыбку и прикрыл глаза, — помоги мне придумать повод у тебя остаться. Совсем башка не варит.
От растерянности она даже огляделась вокруг. Он это точно ей сказал? Но сзади никого не обнаружила, значит, без вариантов.
— А как же твои родственники? — это был единственный нейтральный вопрос, который можно было сейчас задать. Все остальные так или иначе скатились бы в сферу их личных отношений.
— Не представляешь, как они меня достали, — не открывая глаз, проговорил Костя. — Знала бы ты, какой дичью я занимался всю неделю. И не спал почти…
Она разглядывала его серое от усталости лицо, вертикальную складку, что залегла между бровей. Протянула руку и коснулась небритой щеки.
Аверин отреагировал моментально. Потерся колючей щетиной, ладони сразу стало щекотно. Отнимать руку не хотелось, Костя тоже не спешил отстраняться. А потом и вовсе замер, устроившись на ее руке.
Так и стояли — замерший Аверин и Оля с протянутой рукой. Она даже заволновалась, не уснул ли он случайно? Надо было что-то делать, она деликатно прокашлялась и заговорила. Тон постаралась подобрать построже.
— Спать ляжешь на диване. И халат у меня один — лавандовый в сердечках. Другой одежды нет.
— Я могу и без одежды, — промурлыкал в руку проснувшийся Аверин, но, поймав возмущенный Олин взгляд, поспешно добавил: — Ну что ты, милая, лавандовый — мой самый любимый цвет.
— Тогда ты в душ, а я соображу что-то на ужин.
— Можно заказать доставку.
— Пока там приготовят да пока привезут, ты уже будешь видеть десятый сон, — заверила Оля. — Я управлюсь пока ты будешь в душе. Мой клубничный гель не бери, там есть цитрусовый.
— Ты не хочешь, чтобы от меня пахло тобой? — деланно оскорбился
Аверин.— У тебя слишком много тела, а геля осталось меньше, чем полбутылки. И я не собираюсь тебя нюхать, Аверин, — спохватилась, когда тот уже закрывал дверь ванной.
Оля сидела под стенкой, слезы текли из глаз непрерывным потоком, плечи содрогались, и она никак не могла заставить себя остановиться.
— Не сиди на полу, простудишься, — Аверин стоял возле зеркала и безуспешно пытался оттянуть подол ее махрового лавандового халата в белых сердечках. Халат сходился с трудом, едва прикрывая обнаженный пах, а пояс красиво подчеркивал грудную клетку где-то в районе подмышек. Костя мрачно посмотрел в зеркало. — Нет, ну это же полная дичь!
Она захлебнулась. От смеха. Аверин глянул с неодобрением.
— Будешь потешаться, сниму и стану ходить без него. У тебя точно нет ничего посвободнее?
Оля закрыла руками лицо и всхлипнула. Костя сделал селфи и нажал «Отправить».
— Кому… — простонала она, вытирая слезы. — Кому ты решил перегадить сон, Аверин?
Он не ответил ей, а ответил невидимому абоненту.
— Пришли кого-то из парней с чистыми шмотками, только прямо сейчас. И хватит уже ржать! Да, халатик зачетный, милая не поскупилась… Не помню, — Аверин протянул Оле телефон, — скажи Климу свой адрес. Только быстро.
Она схватила телефон и очень постаралась не сипеть.
— Олечка, приложи его чем-нибудь по голове, чтобы успокоился, — услышала из динамика сдавленный от смеха голос Клима. — Он меня за неделю так замахал! Короче, пускай спать ложится в этом халатике, ему идет.
Тем временем Аверин натянул брюки прямо на голое тело и вернул Оле халат.
— Теперь я в душ, а ты садись ужинать, — она наконец смогла справиться с собой и перестала смеяться.
— Я тебя подожду.
— Я так поздно не ем. А вот чай с тобой выпью.
Сквозь шум льющейся воды услышала в коридоре мужские голоса. Наверное, это охранник Клима привез Косте сменную одежду.
Когда вышла из душа, Аверин, одетый в трикотажные штаны и футболку, сидел за кухонным столиком над остатками уничтоженного омлета. Ноги небрежно сложил на табурет, спиной опирался о стенку и блаженно щурился.
— Тебе в этом халатике гораздо лучше, чем мне, — похвалил Олю, и та подавила истерический смешок, вспомнив Аверина в сердечках. Но он был слишком сыт и расслаблен, чтобы реагировать. Лишь приоткрыл один глаз. — Кто-то обещал чай…
Когда Оля поставила на стол чашки, Аверин поспешно убрал ноги и придвинул ее табурет ближе к себе. Практически впритык. Она попыталась отбиться, но тут же оказалась притянута обратно.
— Костя, осторожно, чай горячий. Ты меня обольешь!
— Вот именно, милая, очень горячий, так что сиди смирно, пока мы оба не обожглись.
Оля для вида еще немного посопротивлялась, а потом позволила себе опереться о грудь Кости. Вообще-то было очень приятно вот так лежать на Аверине и пить чай. Тепло и уютно в круге из его рук, так как ей и хотелось.
Он казался гораздо ближе здесь, на восьми квадратных метрах, чем в его огромной кухне на полдома. Ближе и роднее…
— Костя…