Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Но Косте вздумалось явиться именно тогда, когда на голове обычный хвост, хорошо хоть, высокий…

Аверин вперил в Ольгу сверлящий взгляд, его глаза вспыхнули, зрачки сузились, и он оказался рядом за доли секунды. Она беспомощно посмотрела по сторонам и сделала попытку подняться.

– Здравствуй, Костя, – пробормотала под нос и плюхнулась обратно под натиском сильных рук.

Одной рукой Аверин уперся в стену, второй – в боковую ручку дивана. Его лицо оказалось совсем близко. Оля безуспешно пыталась придать себе безразличный, незаинтересованный вид.

– Это не моя дочь, – твердо сказал Костя, глядя ей в глаза.

– Что? А, нет, не может быть, – замотала она головой.

– Оля, еще раз. Это не моя дочь, – повторил он упрямо, но уже над самым ухом, его теплое дыхание окутало шею, и Оля подавила в себе глупое желание улыбнуться. Да ни за что!

– Ты просто ее не видел, Костя, – торопливо возразила, глядя на Аверина снизу вверх.

Он с минуту ее рассматривал, затем коротко бросил, полоснув буравящим взглядом:

– Сиди здесь и никуда не уходи. Никуда, Оля! – отошел в сторону и выудил из толпы Волошина.

Если бы она и захотела уйти, ей пришлось бы ползти по-пластунски, потому что ноги дрожали и стоять не собирались. В голове не было ни одной мысли, Ольга старательно их отгоняла. Потому что стоило представить сегодняшний вечер без Анютки, в груди сворачивался тугой саднящий узел.

Аверин вернулся, взял ее за локти и приподнял над полом.

– Поехали.

– Куда? – не поняла она, делая жалкие попытки сопротивляться.

– К тебе домой, – Костя дальше не стал объяснять, просто вынес ее к машине.

Машина была новой – очередной громадный внедорожник. Неизменно черный и, если бы сейчас сияло солнце, оно бы весело играло бликами на его глянцевой поверхности. Но солнца не было, его заменяли фонари и огни витрин.

Аверин усадил Олю на переднее сиденье, сам сел за руль и погнал автомобиль в сторону ее дома.

– Зачем мы едем ко мне? – вопрос прозвучал двусмысленно.

Ответа не последовало. Оля отвернулась, чтобы Костя не увидел, как она покраснела. Почему ей в такой ответственный момент в голову лезут неприличные мысли?

Они вместе поднялись на этаж. Ольга достала из сумочки ключ, умудрившись дважды его уронить. А потом не могла справиться с дрожью в пальцах, пытаясь вставить ключ в замочную скважину.

Костя стоял сзади, дышал в спину, и это мешало еще больше. Ключ безрезультатно царапал ободок, наконец, Аверину это надоело. Он крепко сжал ее руку с ключом, сунул в скважину и два раза провернул. Помнит же, в какую сторону…

Оля поскорее ввалилась в квартиру, чтобы только не слышать за спиной частого дыхания. Аверин отодвинул ее с порога и прошел дальше, в последний момент задержавшись, чтобы сбросить свои супердорогущие лоферы.

– Ты куда, я вообще тебя не приглашала! – сказала она больше для очистки совести и поплелась вслед за Авериным.

Мужчина сосредоточенно оглядывался по сторонам, методично открывал подряд ящик за ящиком, заглядывал в каждый угол. В последний момент Оля задвинула перед его носом ящик с нижним бельем, снова вспыхнув как школьница.

– Одежда, игрушки, что-нибудь, что принадлежит ребенку, – Костя уставился на нее с ожиданием. – Чашка, из которой она пила, столовые приборы, на которых могла остаться ее слюна?

Оля отрицательно покачала головой. Пижамку Анютка попросилась взять с собой, чтобы надеть в больнице. Платье Оля постирала, посуда в посудомоечной машине помыта со вчерашнего утра.

Костя снова принялся кружить по квартире, пока наконец не добрался до спальни. Отодвинул ящик тумбочки, где лежали фен и щетка для волос.

– Это что? – поднял он вверх круглую щетку.

– Брашинг, для укладки. Я расчесывала им волосы Анечке, когда их сушила. Они у нее очень густые, как у тебя, и простая расческа не справлялась. Не бойся, она новая, ею еще никто не пользовался. И чистая, я специально помыла детским шампунем.

Она запнулась, увидев в глазах Аверина лихорадочный блеск. Он внимательно рассмотрел расческу, потом поднес ее к свету.

– Дай пакет, – скомандовал, – чистый.

Оля принесла из кухни пакет, Костя положил в него расческу и направился в коридор. Ольга вспомнила, что она хозяйка, а Аверин, хоть и с большой натяжкой, какой-никакой гость. Чай-кофе она ему, естественно, предлагать не собиралась, но провести к выходу не мешало бы. Как минимум для того, чтобы убедиться, что он ушел. Ну и закрыть дверь. На оба замка.

Она вышла в коридор вслед за Авериным. Он не спеша обулся, а затем развернулся всем корпусом.

– Совсем забыл. Мы с тобой не поздоровались. Это никуда не годится, Оля, – он положил на полку пакет с расческой и не особо бережно вжал ее в стену.

– Ну, здравствуй, милая, – проговорил полушепотом и впился в губы. Оля не успела ни запротестовать, ни возмутиться. Да и не особо хотелось, если честно…

Костя оторвался от нее с видимым сожалением, и тогда она нашла в себе силы отпихнуть его за плечи.

– Не смей больше, – сказала она, задыхаясь, – никогда не смей меня целовать, слышишь?

– Конечно слышу, у меня абсолютный слух, если ты помнишь, – кивнул Аверин, открывая дверь и беря пакет с расческой. – А ты не смей мне не верить.

И закрыл за собой дверь прямо перед ее носом.

* * *

Ольга угрюмо разглядывала свое отражение в зеркале собственной прихожей.

– Не смей мне не верить! – передразнила она Аверина, копируя его интонацию. А потом тяжело вздохнула. – Да пошел ты…

Аверин снова исчез, и Оля не уставала поражаться собственной наивности. На грани с идиотизмом.

Как?! Ну как она могла даже мысль допустить, что он приехал в больницу из-за нее?! Сколько можно быть такой доверчивой дурой?!

Как бы горько ни было, приходилось признать: когда Косте что-то необходимо, он это получает. А если для достижения цели нужно кого-то использовать, он не стесняется и выжимает на полную.

Так кого следует винить? Только тех, кто ему позволяет это делать, разве могут быть другие варианты?