Моя Нирвана

Я поднимаюсь с кресла и направляюсь в кабинет. Волнение усиливается, но я стараюсь задвинуть его подальше. Его не должно быть. Ведь это моя мама.

— Привет, — тихо говорю ей, плотно закрывая за собой дверь. — Тебе не обязательно было прерывать совещание из-за моего прихода. Я бы подождал.

Мать стоит у своего письменного стола в безупречном брючном костюме. По ее внешнему виду никогда нельзя сказать, какие времена она переживает. Что бы ни происходило в жизни Кристины Самойловой, она всегда выглядит идеально.

— Привет, — разводит губы в едва заметной улыбке и медленно, с опаской, идет ко мне. — Мы не обсуждали ничего, что было бы важнее тебя.

Я тоже делаю несколько шагов ей навстречу, пока мы не останавливаемся напротив друг друга посередине кабинета. Возникает неловкая пауза, как обычно бывает, когда людям много есть что сказать друг другу, но они не знают, с чего начать. Шумно выдыхаю и беру мать в объятия. Она тут же обнимает меня в ответ.

— Мам, прости за мое ужасное поведение, — мычу ей в затылок. — Это было настолько неожиданно… Мне нужно было все обдумать.

— Все хорошо, сынок, тебе не за что извиняться. Я понимаю, что это было ударом для тебя. — Она одной рукой прижимает меня к себе за затылок, а второй водит по моей спине. Я непроизвольно улыбаюсь, вспоминая, что в детстве она успокаивала меня точно так же.

Мы выпускаем друг друга из рук и направляемся к дивану у стены.

— Мам, расскажи мне все, — тихо прошу. — Я кое-что уже узнал от Ильи, но только в общих чертах. Эта женщина, на могилу которой ты меня всегда возила, она моя настоящая мать, верно?

Кристина кивает головой. Несколько секунд она медлит, явно собираясь с мыслями и силами.

— Вика была моей подругой детства, — медленно начинает. — Моя мама и Викина мама были лучшими подругами, мы жили в соседних домах. Это было очень давно, отец только-только начал заниматься строительным бизнесом, «Капитал-Строя» еще не было, и мы жили, как простая семья. Мы с Викой ходили вместе на танцы, и наши мамы забирали нас оттуда поздно вечером по очереди. То был день, когда забирать нас должна была моя мама. Но я сильно заболела и осталась дома, поэтому вечером мама пошла только за Викой. Путь от танцевальной студии до дома лежал через гаражи местных жителей. Там хоть и было всегда мрачновато, но все же не страшно, к тому же никогда ничего подозрительного не происходило. Но в тот вечер трое неизвестных взломали чужой гараж и делали там что-то противозаконное. Что именно, никто не знает. Когда Вика и мама поравнялись с этим гаражом, мою маму убили. Выстрелили в голову на глазах у восьмилетней Вики.

Я чувствую, как на этих словах дрогнул ее голос. Конечно, я знаю о том, что бабушка по маме давно умерла, но подробности смерти никогда в семье не обсуждались. Просто каждый год в декабре на годовщину смерти мама ездит на ее могилу.

— Так вот, — продолжает, сделав глубокий вдох. — Неизвестные убили мою маму на Викиных глазах. После этого ее психическое состояние пошатнулось. С ней занимались детские психологи, ее клали в специальные клиники, но время шло, а существенно лучше ей не становилось. И однажды Вике поставили диагноз: биполярное расстройство. Родители Вики — тетя Лена и дядя Валера — всегда плохо жили, а после произошедшего их брак и вовсе стал трещать по швам. Тетя Лена стала пить, дядя Валера занимался бизнесом, а Вика была сброшена на нянек. — Мама замолкает, чтобы перевести дыхание. — Но и нянькам Вика особо не была нужна, хоть им и платили за это деньги. В итоге всю ответственность за нее на себя взяла я. Мы учились в одном классе, жили в соседних домах, и я стала Вике старшей сестрой.

Мама замолкает и тянется к графину с водой на журнальном столике. Наливает в стакан и делает жадные глотки. Я же пока пытаюсь переварить услышанное. Ни о чем подобном я никогда в нашей семье не слышал.

— В общем, шло время. Тетя Лена и дядя Валера жили каждый сам для себя, Вика была полностью под моим крылом, и вроде как жизнь у всех наладилась. Но близился конец школы, и мне нужно было принимать решение о поступлении в университет. Я мечтала учиться в Гарварде и готовилась к поступлению туда. Но было и еще кое-что. — Мама поднимает на меня виноватый взгляд. — Я очень устала от Вики, — произносит с горечью. — В какой-то момент она стала меня душить. Вика не взрослела, а я уже просто не могла возиться с ней, как с ребенком. И… — она запинается, опуская взгляд в пол. — В общем, я не только мечтала учиться в Гарварде, я еще мечтала отделаться от Вики.

Она замолкает. Ее плечи ссутулились, и я кожей чувствую, как она сейчас корит себя за это. Аккуратно нащупываю ее ладонь и крепко сжимаю.

— Мам, ты не должна себя ни в чем винить, — тихо говорю.

Свободной рукой она вытирает слезу, побежавшую по щеке.

— Я уехала в Америку на восемь лет и ни разу за это время не приехала и не позвонила Вике. — Виновато произносит. — А когда вернулась, узнала, что ее родители все-таки развелись, дядя Валера женился на молодой любовнице, а Вика еще в начале первого курса собрала вещи и ушла из дома. И никто не знал, где она и что с ней. Родители ее не искали. — Мама снова тянется за стаканом с водой и жадно пьет. С шумом ставит его на столик. — Я наняла частного детектива, чтобы он нашел Вику. И он нашел. Сказал, что она употребляет наркотики, живет с торговцем героином и у нее трехлетний сын.

На этих словах мама замолкает и быстро вскидывает на меня взгляд. Я же сижу и боюсь пошевелиться. Горло будто проволокой связали — трудно вдохнуть.

— Я поехала по указанному адресу, — тихо продолжает, глядя на меня. — И забрала Вику с тобой к себе. Я пробовала лечить ее от зависимостей, она лежала в клинике, но… — мама запинается. — Ничего не помогло.

— Как она умерла? — спрашиваю с напряжением. — Илья сказал, что прыгнула с крыши на твоих глазах.

— Да…

— Почему она сделала это? Ей было настолько на меня наплевать?

Мама быстро качает головой.

— Нет. Вике совершенно точно не было на тебя наплевать. Она любила тебя и была хорошей матерью.

Я не могу удержаться от нервного смеха.

— Серьезно? Любила меня? Была хорошей матерью? Она бросила меня на произвол судьбы.

Кристина снова быстро качает головой в разные стороны.

— Нет. Вика… — Она замолкает, пытаясь подобрать слова. — В общем, Вика знала, что я тебя не оставлю, поэтому нельзя сказать, что она бросила тебя на произвол судьбы. Она знала, что я позабочусь о тебе.

Мне неприятно, что она защищает эту женщину, которую язык не поворачивается назвать матерью.

— Как она умерла? — напоминаю свой вопрос, чтобы прекратить оправдания наркоманки, кровь которой по какой-то причине течет по моим венам.

— Это была годовщина смерти моей мамы. — Медленно произносит, смотря перед собой ровно в одну точку. Возвращается мысленно в тот день. — После кладбища я поехала навестить Вику, но не обнаружила ее в квартире. Ты был там один. Я стала метаться в поисках подруги, а ты сказал, что несколько дней назад вы с ней поднимались на крышу дома. Я бросилась туда и обнаружила Вику с бутылкой водки в руках у самого края. Мне не удалось ее остановить. И после ее гибели я тебя усыновила, потому что Викины родители не захотели тебя забирать. Ее мать окончательно спилась, а у отца была новая семья.

В кабинете воцаряется молчание. Мама продолжает смотреть ровно перед собой, явно вспоминая события двадцатилетней давности, а я пытаюсь понять, как ко всему этому отношусь. Не знаю. Но совершенно четко понимаю одно: эту погибшую женщину я своей матерью не считаю. Более того — мне противно думать о ней как о своей матери. Сразу хочется помыться.

— Илья сказал мне, что ты была на крыше вместе с дядей Егором, — прерываю затянувшуюся тишину. — А как он там оказался?

— А, Егор в тот день позвал меня замуж.