Моя Нирвана

Мама говорила, что не была тут 20 лет, но код от домофона до сих пор не изменился. Я попадаю в большой красивый двор с фонтанами и садом, пересекаю его и становлюсь возле подъезда. Тут мне требуется еще одна сигарета.

Выкурив две, я набираю второй код из маминой бумажки, и дверь открывается. Сверкающий мрамор, золотые колонны — тут все кричит о роскоши. Лифт поднимает меня на последний этаж и я оказываюсь на огромной лестничной площадке, где всего одна квартира. Пентхаус на крыше элитной высотки.

Дверь сделана под красное дерево, но мне сразу становится понятно, что на самом деле она бронированная. Такую и пулеметная очередь не пробьет. А ручка, кажется, из настоящего золота. Меня разбирает смех. Не удивлюсь, если в туалете этой квартиры будет еще и золотой унитаз.

Закончив истерично смеяться, я нажимаю звонок. До меня не доносится его трель. Очень хорошая шумоизоляция.

Проходит не меньше минуты прежде, чем распахивается дверь, и на пороге появляется блондинка модельной внешности. Маленький халатик едва прикрывает задницу, а через его шелковую ткань прорисовывается очертание силиконовой груди.

— Вы кто? — удивленно хлопает искусственно-длинными ресницами.

— Валерий Степанов дома?

— Вы не ответили на мой вопрос! — возмущенно пищит. — Кто вы такой? Я сейчас позову охрану!

Мне хорошо знакомы такие девушки, как эта. Они за новый айфон и норковую шубу мать родную продадут. В постели творят космос. Осуществляют любую, даже самую извращенную мужскую фантазию. Они станут кем угодно: медсестрой, стюардессой, учительницей… Примерят на себя любую роль, в которой их захочет увидеть спонсор.

Я смотрю на эту содержанку, и меня переполняет отвращение.

— Юля, кто там? — звучит громкий мужской бас, и уже через секунду его хозяин оказывается перед дверью. Видит меня и застывает.

— Здравствуйте, — уверенно произношу. — Мне нужно с вами поговорить.

Я замечаю его растерянность. На нем спортивный костюм от Kiton стоимостью, как годовая зарплата хирурга где-нибудь в Саратове, на шее толстая золотая цепь. Бритый череп, очень сильные руки и практически полное отсутствие пивного живота выдают в нем отчаянные попытки молодиться.

— Котик, кто это? — пищит блондинка, переводя взгляд с меня на него и обратно.

— Проходи, Миша, — обращается ко мне, игнорируя свою содержанку. Он открывает дверь шире, давая мне зайти в дом.

Я переступаю порог и оказываюсь в стильном пентхаусе с панорамными окнами размером во всю стену. Удивительно, но тут нет золотых колонн. Ремонт дизайнерский и со вкусом.

— Юля, я буду занят, — сухо бросает ничего непонимающей блондинке и ведет меня вглубь квартиры.

Мы поднимаемся на второй этаж, проходим длинный коридор и оказываемся в кабинете. Тут нет шкафов с книгами, как в кабинете папы или дедушки Игоря. Вместо литературы здесь множество статуэток. Он явно их коллекционирует.

— Присаживайся, — указывает мне на большое кресло из мягкой кожи. Сам садится на диван напротив меня.

Мужчина хоть и старается смотреть на меня уверенно, но видно, как он нервничает. Я тоже нервничаю.

— Извините, что побеспокоил, — начинаю, слегка прочистив горло.

— Все в порядке. Я так понимаю, ты уже знаешь правду о своем рождении?

— Да.

Мужчина слегка ухмыляется.

— Не думал, что Кристина когда-то расскажет тебе.

— Я сам узнал.

На его лице появляется слегка удивленное выражение. Возникает неловкая пауза, когда каждый из нас не знает, что сказать. Если вдуматься, ситуация до ужаса нелепая: я сижу напротив человека, который от меня отказался. Он сделал это не потому что у него не было денег меня растить. Я оказался ему просто не нужен.

— Что ты хочешь услышать от меня? — прерывает затянувшееся молчание.

Я не знаю. Ничего. На самом деле мне хочется сбежать отсюда поскорее и больше никогда не видеть этого человека.

Но вместо этого я заставляю себя произнести:

— У меня сейчас такие обстоятельства в жизни, из-за которых мне нужно сменить фамилию. — Я на мгновение замолкаю, а мужчина пристально на меня смотрит. — И я подумал, что, возможно, я мог бы взять фамилию своих биологических родственников…

Мужчина безразлично пожимает плечами.

— Бери.

Снова молчание. В этом кабинете так тихо, что начинает звенеть в ушах. Оксюморон какой-то.

Мужчина издает тяжелый вздох и облокачивается на спинку дивана.

— Мне на самом деле нечего сказать тебе, Миша. — Тихо начинает. — Не думаю, что тебе интересны причины, по которым я отказался забирать тебя после смерти моей дочки. Да и нет уважительных причин, если уж честно говорить. У меня была новая семья, молодая жена, недавно родившийся сын. Я надеялся, что мой второй брак окажется удачным, но мы все равно развелись. Я застукал ее с молодым любовником, — на этом он слегка смеется. — Брак с моей первой женой, твоей бабушкой, был хоть и по большой любви, но очень неудачным. Она всегда любила спиртное, а женский алкоголизм не лечится. Это я усвоил на всю жизнь. С детьми нам тоже не повезло. Вика, твоя мама, была очень больна. Вторая наша дочь Ангелина умерла в роддоме на следующий день после рождения. Я надеялся, что мой второй брак окажется удачным. Это была основная причина, по которой я не стал тебя забирать. Жена была против. Ну и я знал, что скорее всего тебя возьмет Кристина, а значит, ты будешь в надежных руках. Так и вышло.

Я вспоминаю, как мама говорила, что моя биологическая мать почти сразу после школы ушла из дома и скиталась по наркопритонам, а родители ее даже не искали. Отвращение к мужчине напротив меня увеличивается в геометрической прогрессии.

— Я похоронил двух дочек, Миша, — продолжает дрогнувшим голосом. — Это самое большое несчастье для любого родителя.

— Возможно, если бы вы стали искать Викторию, когда она ушла из дома, то она бы не умерла.

— Возможно, — соглашается. — Но вышло так, как вышло. Жена пила, а я много работал.

— И вам даже не было интересно, где ваша дочь и что с ней? — слегка повышаю голос. — Ее ведь не неделю дома не было. Ее не было восемь лет.

Мужчине явно не нравятся мои слова.

— Ты пришел для того, чтобы сказать мне все это? — в его голосе чувствуется раздражение.

Отвращение уже достигло критической точки. Мне противно находиться в его доме и дышать с ним одним воздухом. И снова я испытываю чувство ненависти к самому себе за то, кем я являюсь на самом деле, за то, чья кровь течет по моим венам.

— Извините, что побеспокоил вас, — произношу не своим голос и встаю с кресла. Мне нужно поскорее отсюда уйти, иначе меня стошнит прямо на этот итальянский паркет.

Он поднимается следом за мной.

— Когда Кристина тебя усыновила, я сразу решил, что никак не буду вмешиваться в твою жизнь. Я знал, что ты в хорошей семье и что у тебя всегда будет все необходимое. И я догадывался, что тебе не скажут о том, что ты приемный ребенок, а значит, мое присутствие в твоей жизни будет крайне нежелательно. Но тем не менее я завещал тебе ровно половину своего состояния. Другую половину получит мой сын от второго брака. Больше у меня нет наследников. Уж не знаю, как так вышло, что ты сам узнал об усыновлении, но эта новость все равно бы настигла тебя после моей смерти, потому что ты в моем завещании.