Моя Нирвана

— Что? Почему?

— Чтобы тебя не привлекли за соучастие во всем этом. Ты хоть понимаешь, какой срок может грозить?

— Ну не мы же убили Тигра!

— Но мы все это организовали! — я теряю терпение. — Сеня, немедленно убирайся отсюда. Если полиция к тебе все-таки заявится как к моему заместителю, то говори, что тебе ни о чем не было известно.

Арсений начинается смеяться.

— Миш, да тут миллион свидетелей, что я здесь был.

— Сеня, тебе лучше уйти до приезда полиции, — говорю с нажимом.

Видимо, мне удается достучаться до друга, раз он резко осекается и, кивнув головой, направляется на выход. Я смотрю на свою многочисленную охрану. Конечно, им всем тоже грозит какое-то наказание за то, что они знали о происходящем в клубе и не докладывали куда надо. А у них у всех семьи, дети, кредиты, ипотеки…

Я бегу к черному выходу из зала, оттуда по коридорам к своему кабинету, трясущимися руками пытаюсь попасть ключом в личинку. Наконец-то открыв дверь, подхожу к шкафу и достаю громкоговоритель. Быстро возвращаюсь в зал.

— Скоро сюда прибудем полиция, — объявляю в громкоговоритель. — Немедленно покиньте помещение, если не хотите быть арестованными.

Мое объявление моментально утихомиривает толпу, хотя 10 минут назад это не удалось сделать выстрелам в воздух. Народ тут же бросает бунтовать и сейчас бежит в сторону выхода. Начинается давка, но на это мне уже наплевать. Дверь с табличкой «Exit» они найдут.

Я подхожу к охранникам.

— Ребята, быстро покиньте клуб. Этой ночью вас тут не было и вы ничего не видели.

— Но… — начинает главный из них.

— Никаких «Но»! — рявкаю. — Через черный ход быстро все на выход пошли!

Больше они не возражают, а послушно бегут прочь. Остался последний охранник, который продолжает удерживать Кобру. Я запрыгиваю на ринг.

— Выруби его и уходи.

Он не задает лишних вопросов и не перечит, бьет в нужную точку на затылке мужчины и бежит к выходу. Я снимаю с джинс ремень и быстро перевязываю убийце руки.

Осталось последнее важное дело, надеюсь, я успею его сделать до появления полиции.

Я возвращаюсь в свой кабинет и останавливаю запись видеонаблюдения на всех камерах. Открываю архив с видео со всех боев и полностью удаляю его без возможности восстановления.

Теперь сейф. Достаю из него все секретное содержимое. Не придумав ничего лучше, я бросаю бумаги и деньги в мусорное ведро и поджигаю. Все, что касалось боев и нелегальных доходов, я хранил только в сейфе и нигде больше. В шкафах документы по «дневному» бизнесу, который я веду законно и за который плачу налоги. И когда урна уже догорает, я слышу за окном вой полицейской сирены. Долго они ехали на убийство.

Иду их встречать, как и полагается гостеприимному хозяину. Аж четыре машины стоят у входа.

— Я провожу вас к трупу и убийце, — говорю им.

Удалив запись видеонаблюдения, я лишился доказательства того, что Валеру смертельно ранил именно Кобра, а не, например, я, но на ринге валяется нож с отпечатками. Надеюсь, этого будет достаточно. Еще есть вариант, что он сам признает вину.

Кобра уже очнулся и дрыкается, пытаясь встать. Мой ремень сменяют наручники, несколько полицейских осматривают труп и место преступления.

— Майор Свиридов, — подходит ко мне один из приехавших полицейских. — Что тут произошло?

Я не успеваю открыть рот, как распахивается дверь и в зал залетает отец, а вместе с ним еще три человека. Я узнаю в них папиных сотрудников, которые, насколько мне известно, специализируются на уголовке. Папа все-таки больше по корпоративным спорам и арбитражу. Они все в костюмах и галстуках, что почему-то вызывает у меня смех.

А дальше все, как в тумане. Допрос длится шесть часов. Перед ним отцу и его команде дают на общение со мной полчаса. Я коротко излагаю все, как есть, и они быстро делают пометки в блокнотах, выстраивая линию защиты. У меня четыре адвоката, и по удивленным лицам полицейских я понимаю, что давно у них такого не было.

Я просто разрешил двум знакомым парням померяться силами на ринге в своем клубе — вот легенда для следствия, которую успели сочинить за полчаса папины адвокаты. Никаких нелегальных ставок, никаких подпольных боев, поставленных на поток, никаких скрытых от государства доходов. Я подозреваю, что в соседней комнате из Кобры без единого адвоката в прямом смысле слова выбивают совсем другие показания, а значит, дальше его слово будет против моего слова.

Кому поверит следствие?

Русская рулетка, черт возьми.

По итогам шестичасового допроса, я остаюсь свидетелем в этом деле. С меня берут обязательство о явке и отпускают домой, но я знаю, что в клубе будут проходить обыски. Наверняка вызовут на допросы моих сотрудников. Кобра ведь дал признательные показания и выложил им все, как есть.

— Пап, прости, — тихо говорю, когда мы выходим с допроса. Я не спал всю ночь, пережил жуткий стресс, но на удивление сна нет ни в одном глазу. Адреналин шпарит по венам, как бешеный.

Вместо ответа отец просто крепко меня обнимает.

— Я подвел вас всех… — скулю ему в шею.

— Не говори ерунды. Все будет хорошо, сынок.

— Пап, полно свидетелей… Мои сотрудники, зрители, которые постоянно приходили на бои… Мне завтра же выдвинут обвинение.

— Не выдвинут, — уверенно говорит. — Я все связи подключу. Не переживай, Миша, тебе ничего не грозит. Ты останешься свидетелем.

Отец отлично держится, но я все равно знаю, что он сильно нервничает. Успокаивает меня, вот только кто бы успокоил его самого?

Мы едем к Арсению. По его внешнему виду я понимаю, что он не спал.

— Ну что? — сходу спрашивает, когда видит меня с отцом и еще тремя адвокатами.

— Кобра дал признательные показания, его отправили в сизо. Я пока свидетель.

Сеня облегченно выдыхает.

А дальше мы разрабатываем детальный план. Все мои сотрудники, связанные с ночными боями, — от уборщицы и до главного бухгалтера, принимающего ставки, — не были оформлены официально. Я платил им зарплату в конверте, по штатному расписанию никого из них нет. Они выходили на работу после 9 вечера и только в те дни, когда проходили бои. То есть, с «дневными» законными сотрудниками они не пересекались.