Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 2

Я глянул на Сидоренко. Он был чернее тучи. В глазах начальника разрешительной системы читалось, что он тоже не рад, что этот человек находится здесь, но, видеть, сделать ничего не может.

– Вы правда хотите обсудить это прямо здесь? – Спросил я, вглядываясь в единственный глаз Косого.

Косой отвел взгляд. Отвел не так, как отводят, когда не могут выдержать чужого давления. Скорее так как разрывают зрительный контакт, понимая, что упираются в волевую стену собеседника, понимая, что не смогут пробить ее, или сманипулировать.

– Что ж, – Косой встал. – Думаю, ты прав, Виктор. Здесь нам говорить не о чем.

Косой глянул на Сидоренко, протянул ему руку, и тот пожал ее, но без особого удовольствия.

– Думаю, мы поняли друг друга, верно? – Спросил Косой.

– Верно, – суховато ответил начальник.

– Хорошо. Тогда наш человек маякнет вам, когда документы будут в горсовете. До свидания.

Не попрощавшись со мной, Косой вышел. Я провожал его взглядом, пока за широкой спиной Косого не захлопнулась дверь.

– Как он узнал о моей просьбе? – Спросил я.

– Случайно, – ответил Сидаренко. – Он приходил ко мне по другому делу. Делу, о котором я пока не могу распространяться, Летов.

Не ответив, я кивнул. В принципе, я догадывался, о чем идет речь. Догадывался, зачем сюда пришел Косой, однако делать окончательных выводов не спешил. Но, не скрою, мои мысли насчет визита Косого были тревожными.

– Не смотри, что одноглазый, а все равно глазастый, – проговорил Сидоренко, и пододвинул ко мне написанный от руки список имен. – Увидел список, стал задавать вопросы. Если бы я начал что-то утаивать, меня бы не поняли.

– Маловато фамилий, – сказал я, беря листок в руки.

– Я так понял, Витя, тебя интересуют верхи. А их братья, сватья, жены, дети, бабки, тетки без надобности.

– Резонно, – пожал я плечами и, бегло пробежав список взглядом.

Среди остальных фамилий я тут же нашел ту, которая и является корнем проблемы – Кулымов. Кулым будет присутствовать на свадьбе. Значит вот в чем дело. Скорее всего, за ним придет Михалыч.

Заметив, что мое выражение лица изменилось, Сидоренко спросил:

– Что-то увидел?

– Кулым будет на свадьбе. Я знаю, что у него есть враги. Опасные враги. Думаю, их и стоит остерегаться.

– Старостаничники? – Внезапно спросил Сидоренко.

Впрочем, я не удивился, что он оказался довольно неплохо осведомлен о делах местных. Все же, Армавир и правда маленький город.

– Верно.

– Да ну. Они не решатся на такой шаг. Я знаю эту ОПГ. Молодая, в прошлом битая. Это слишком наглый поступок для них, особенно после случившегося в Подсолнухе. Кроме того, милиция объявила на них охоту. Серьезную. И двух месяцев не пройдет, как всех гадов переловят.

– Посмотрим, – я пожал плечами. – А что, если у Михалыча есть союзник? Что, если кто-то окажет ему какую-то помощь?

– Кто? – Хмыкнул Сидоренко. – Он отморозок. Я бы назвал такого человека, как Михалыч недоговороспособным.

– Уверены? – Мрачно спросил я.

***

– Далеко же ты забрался, – заметил Слива, одернув маленькую кружевную занавеску с окошка хатки-мазанки. Посмотрел на улицу.

Там, за окном, тянулись до близкого горизонта пологие холмы, поросшие редкими участками голого зимнего леса. По разъяснившемуся небу бежали рваные тучи. Они отбрасывали на холмы огромные тени.

– Хутор Северный. Думаешь, тут тебя не достанут? – Слива задернул занавеску, обернулся к Михалычу.

– Менты лютуют, – буркнул Михалыч. – Твой дружок, Кулым, не хило нас пострелял в Подсолнухе. Набарагозил так, что приходится сидеть пока на жопе ровно.

Михалыч сидел за небольшим столом в единственной более-менее просторной по меркам хаты комнате. По пояс голый, он держал левую вправленную руку на перевязи. Его подельник по кличке Палец сидел напротив, бросал на Сливу неприязненные взгляды, хотя и старался не показывать ему глаза.

Слива видел тут еще людей Михалыча. Как минимум десять человек крутились вокруг. Они сидели в этой и соседних хатах.

Старую бабку-одиночку – хозяйку хаты, Старостаничники выселили в сарай с земляным полом.

– Ну ничего, – прошипел Михалыч, глядя волком на Сливу. – Пока притаимся от мусоров, а как поутихнет, так я со стариком сочтусь. Одним лавэ он теперь не отделается. Ты, кстати, чего на меня вышел? Чего хочешь-то?

– Хочу сказать, что у тебя появится возможность прикончить Кулыма. И быстрее, чем ты думаешь.

Палец с Михалычем переглянулись.

– Чего? – Спросил Михалыч, глядя из-под своих массивных бровей.

– Скоро, в следующую субботу, дочка одного Армавирского депутата выходит замуж. Знаешь за кого?

– А нахер мне знать? Какое мне дело до ихней фраеровской житухи?

– Зря ты так, Михалыч, – Слива сложил руки на объемном животе, пошел по пыльному, выкрашенному красным деревянному полу хаты от окна к столу. – Чтобы работать и наживать добра, надобно уметь договариваться. Договариваться, в том числе и с ментами, и с политиками.

Михалыч сплюнул.

– Мусора позорные навек мои враги, – пробурчал он. – А фраера – скот и только.

– А я тебе с ними дружить и не предлагаю. Хочу только сказать, что свадьба будет у дочки депутата и внучатого племянника Кулыма. Сынка двоюродной сестры его сына.

– Ох уж этот Кулымовский сынок, – буркнул Михалыч. – Когда-нибудь я и этого м#дака придушу. Как только найду.

– Не отвлекайся, Михалыч, – вздохнул Слива. – В общем, нужны мне твои ребята. Как они?

– Из моего “спецназа”? – Рассмеялся Михалыч. – Двое погибли в Подсолнухе. Один ранен, в больницу его нельзя. Лежит на квартире у одной телки. Мож умер уже. Остались пятеро.

– Пятерых маловато, – покачал головой Слива. – На свадьбе будет пятнадцать человек охраны. Пятеро с московского Алекса, десятеро наши, с Армавира. Афганцы, возможно, среди них будут мужики из спецназа. Так что оборона крепкая.

– Ниче, разберусь, – повел Михалыч больным плечом и покривился. – Знач, нанять меня хочешь? Ребятки мои понадобились?

– А ты сам не хочешь убить Кулыма? – Холодно ответил Слива. – Отомстить ему?

– Хочу, – Михалыч ощерил зубы. – Но, раз уж такое дело, не забесплатно.