Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4

— Ой, а че ты такой грязный? Елки зеленые… А с лицом что?! Побили?!

— Работал, кафель от стены отдирал, ну и осколок в лицо попал, — пояснил Егор. — Свет, этот мужик разговаривал с тобой?

— Ну… ну да, — покивала девушка.

— Что-то говорил? Что-то спрашивал?

— Только о тебе. Говорил, звонил весь вечер, но трубку никто не брал. Меня ж тоже не было. Я только час как со смены. Пришла, и он почти тут же приехал.

В Светиных глазах заблестели непонимание и испуг.

— Скажи, Витя, а этот… он бандит, да?

— Бандит. Короче, так. Сегодня ночью мы уезжаем из города.

— Что? — Удивилась Света. — Уже сейчас? Но как? У меня ж послезавтра смена… я ж не могу бросить…

— Света, ты же знала, на что идешь, когда мы познакомились, — перебил ее Егор. — В тот раз я все рассказал тебе честно. Помнишь, что ты потом ответила?

— Что… — девушка замялась. — Что буду с тобой, несмотря ни на что…

— Да. Нам надо уезжать. Тут стало небезопасно. Не переживай, бабки на первое время есть. Собирай вещи, Света.

* * *

С Заветного до центра города я доехал на попутках. Потом пришлось пройти еще минут двадцать пешком. Когда я добрался до квартиры Степаныча, мужики все вместе ждали меня там.

— Витя! Витя пришел, мужики! — Крикнул всем Фима, когда застал меня на пороге. — Вернулся, прикиньте?

Степаныч выглянул из комнаты. За ним и Женя.

— Да нормально все, — сказал я, снимая обувь.

— Ну вот, я говорю ж, подождать просто надо было, — меланхолично заметил Женя. — А ты, Степаныч, поехали да поехали.

— Куда поехали? — Хмыкнул я.

На лице Степаныча возникло что-то напоминающее смущение. Он отвернулся, спрятал глаза.

— Да Степаныч, как за восемь часов перевалило, разбегался по квартире, как квочка, — рассмеялся Фима. — Все рвался на бетонный ехать. Машину твою хотел взять. Ходит, ворчит, типа, взяли вас там, похерилась операция, и все в своем дедовском духе.

— Ой, да замолчи ты, — отмахнулся от него Степаныч. — Ну а че, Витя, как все прошло? Удачно? Целый, не ранен?

— Во, — снова хохотнул Ефим. — Я ж говорю, как квочка.

— Да иди ты… в кухню, Фима, — зло огрызнулся старик. — Давай, пожрать Витьку разогрей чего-нить.

— Так, я тоже послушать хочу, че там было, — запротестовал Ефим.

— Мы щас придем на кухню, — сказал я.

Потом я зашуршал пакетом, встал, носком подвинул снятые ботинки в сторону.

— А че там у тебя за пакет? — Спросил Женя. — Че притащил-то?

— Пойдемте, мужики. Щас все расскажу.

Все вместе мы пошли в кухню. Я и Степаныч сели за стол. Женя подковылял к окну, приоткрыв форточку, закурил. Фима гремел чем-то в холодильнике.

— Короче, — я взял пакет и вытряхнул на стол пачки денег, — Короче, вот.

— Еб твою ма-а-а-а-ть… — протянул Степаныч.

Женя аж закашлялся, поперхнулся затяжкой.

— Че такое? — Обернулся Фима и, увидев бабло, удивленно расширил глаза.

— Откуда это? — Степаныч взял пачку зелени, — сколько тут?

— Давайте по порядку, — немного устало вздохнул я.

Все слушали внимательно, не перебивали. Когда я закончил рассказ, первым заговорил Женя:

— Вить, ну, нахера ты их взял? — Спросил он мрачно. — Если дело выгорело, надо было просто уходить, и все. Бандитского бабла не трогать. Ладно, замел ты следы с этим Корягой, но че будет, если нас все же вычислят? Короче. Я считаю, что от денег надо избавиться. Выкинуть куда-нибудь или вообще сжечь. Это бандитская капуста. Ничего хорошего от нее ждать не надо.

— Поздно выкидывать, — в угрюмой задумчивости проговорил Степаныч, подперев подбородок ладонью. — Уже поздно. Деньги мы взяли. А че с ними потом будет, бандосам уже не важно. Главное, что взяли. Сколько тут хоть?

Степаныч поплевал на пальцы, стал пересчитывать купюры.

— Ну и че теперь делать? — Спросил Женя, закуривая вторую.

Старик быстро посчитал бумажки, потом пачки.

— Двадцать семь кусков, — выдал он.

— Что теперь делать? Да, то же самое, что и раньше, — ответил я. — Работать, мужики. Работать.

* * *

Через два часа в доме Косого

Косой снял очки, устало протер здоровый глаз. Больной свербел от усталости, и бандит подумал, что пора капать лекарство. Хотя в третий раз, он, обычно, делал это перед сном, сегодня придется пораньше. От усталости старая рана давала о себе знать гораздо быстрее, чем обычно.

К слову, Косой был доволен тем, как идут дела после смерти Седого. Он расправился с предателями, которых оказалось немного. Большинство из бойцов, как только ветер переменился, встали на сторону Косого. Пройдет еще два-три дня, и Косой со всеми основаниями сможет назвать себя новым черемушенским авторитетом. С Кулымом по этому поводу он уже связался, да только ответа от старика еще не было.

Часов в десять вечера раздался звонок на сотовый телефон.

— Да, — ответил Косой. — Слушаю.

— Здорова, босс, это Леня Махно.

— Новости от Кулыма? — Догадался Косой.

— Ага. Кулым, кажись, очукахлся. Готов перетереть с тобой, Вячеслав Евгенич.

— Хорошо. Когда?

Косой записал в тетрадь дату, время и место, хотел было уже положить трубку, но Махно вдруг сказал.

— Босс, ты слыхал, че сегодня вечером было?

— А что было?

— Короче, Мясуховские с армянами на стрелке пальбу устроили. Куча народу полегло с обеих сторон. У мясуховских двух авторитетов там завалили, прикинь?

Косой удивился внезапной новости, но не выдал этого.

— Откуда информация?

— Мужик знакомый рассказал. Таксист. Возил сегодня кого-то из мясуховских подлатать. К местному докторишке одному. Ну и услышал из ихних разговоров, что ни с того ни с сего начался у них на стреле форменный п#здец. Никто не понимает, кто и почему первым начал стрелять. Да только теперь, видать, между армянами и мясуховскими война. Там важных людей насмерть положили.

— Кого? — Тут же спросил Косой.

Услышав эти новости, Косой немедленно увидел во всем произошедшем возможность. Возможность, которую можно использовать на свое благо.

— Короче, Вову Меньшего и Горца. Ну и еще кого-то поменьше уровнем. Много раненых со стрелы ушло.

В следующее мгновение быстрый разум Косого прострелила одна-единственная мысль. Мысль неприятная, выводящую из душевного равновесия.

— Горец мертв? — переспросил Косой. — Это точно? Сто процентов?

— Точно, Босс. Умер он. Застрелили на месте.