Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4
Шрифт:
— Поставим на ноги Оборону, будет тебе покой, — сказал я. — Обещаю хорошую зарплату и минимум напряга.
— Да дело-то не в Обороне, — вздохнул Степаныч. — Вон, отец мой всю жизнь работал плотником. А как оторвало руки на войне, так все. Остался без дела, да и зачах еще крепким мужиком. Без дела человеку нельзя. Без дела человек чахнет. Вот и я не хочу без дела.
— Понимаю, — улыбнулся я. — Ты про другой покой. Как там Тамара Ивановна? Общаешься с ней?
— Не, — он покачал головой. — Как с дочкой та беда приключилась… Короче… После того раза, как разбежались, мы, больше и не говорили.
Степаныч отвернулся.
— Времени прошло порядком. Попробуй поговорить с женой, Степаныч. Глядишь, что путное и выйдет. Да только сначала надо тебе эту гирю с души убрать.
Я указал взглядом на пассат, намекая на плетку, что таилась внутри.
— Не хочу я от нее избавляться, — хмуро сказал Степаныч. — Хай лежит.
— Зачем? У нее ж ствол того, забит.
— Надо будет — починю.
— Зачем тебе надо будет?
Степаныч опустил взгляд. Молчал долго, казалось, наблюдал, клюет ли на его телескопической шестиметровое. Там не клевало.
— Тогда, в Краснодаре, — начал он. — Я ж не поймал одного из них. Ушел, гад. Есть у меня там друзья. Договорился с ними, что, если объявится, мне расскажут все.
— И что? Поедешь его стрелять?
— Поеду.
— Эх, Степаныч. Ты же взрослый мужик, — глядя на улепетывающую змейку, сказал я. — Вот разве стало тебе легче, когда ты их пострелял?
— Не стало, — признался Степаныч помолчав. — Но мужик не может без дела сидеть. Должен я был хоть что-то сделать.
— Должен, — согласился я. — И сделал. Но не облегчишь ты себе этим душу. Ты ж сам понимаешь.
Степаныч молчал.
— Месть, она вообще ничего не облегчает. Уж я-то знаю, — продолжал я.
— Это откуда ж? — Хмыкнул Степаныч.
Я сделал вид, что не услышал его вопроса, заговорил:
— Каждый из людей мечтал бы о том, чтобы прожить свою жизнь заново и не совершить всех тех ошибок, что он совершил. Чтобы знать наперед, как ему правильно поступить. Да только не так это просто — на второй шанс нарваться.
Степаныч молчал, не перебивал.
— Хотя и без этого можно свою жизнь переменить. Пусть и не полностью, но кусочек. Только люди бояться, даже на это пойти. Вот ты, Степаныч, вполне крепкий мужик. А Томара, она ж насколько младше тебя?
— На пятнадцать лет, — грустно ответил он.
— Ну. Вообще еще молодая. Что-что, а этот свой семейный кусочек жизни ты поправить еще можешь. Главное — решиться.
— Проще уехать в Краснодар и стрелять там подонков, — грустно рассмеялся старик.
— Проще, — я согласился. — Просто и Оборону не делать, а стоять за копейки на воротах Эллады. Да только что-то не по простому пути мы пошли, да?
— И то верно, — задумчиво ответил Степаныч.
Когда солнце перешагнуло зенит и стало медленно клониться к земле, мы смотали удочки. Конечно же, ничего не поймали. Пришло время для самой неприятной части нашей поездки.
— Ну че, до твоей рощицы? Винтовку закапывать? — Спросил я, загружая на заднее сидение снасти.
— Угу, — грустно буркнул Степаныч.
С озер мы поднимались в полном молчании. Пассат тащился медленно, переваривая возвышенность на первой передаче. Когда выехали на ровное
и добрались до грунтовки, я стал поворачивать направо, туда, где рос маленький лесок, у которого мы отрыли плетку.— Стой, Витя, — сказал вдруг Степаныч. — Давай, поворачивай.
— Куда? — Я остановил машину.
— В обратную сторону. Я знаю, как отсюда до Кубани доехать. Как раз выскочим на глухой берег, на глубоководье.
— Зачем это? — хмыкнул я, догадываясь, на что решился Степаныч.
— Хочу… это… Утопить эту гадину, — кивнул он назад, на СВД, покоящуюся в багажнике. — Черт с ней. Толкну от нее все равно никакого. Одно мучение. Закапывай ее, да выкапывай. Чини еще потом. Тфу…
— Хорошо, Степаныч, — я сдал назад, развернул машину. — Давай, веди. Куда ехать?
Вечером, к шести часам, я уже был у Кулыма. К этому времени мы договорились встретиться с авторитетом, и он уже ждал меня у себя в доме. Подозревал я, что Марина тоже ждала меня.
Забавно, но, подъезжая к железным, украшенным кованными узорами воротам, я поймал себя на мысли, что тоже рад был бы видеть девчонку. За то недолгое время, что мы провели вместе, я, кажется, привязался к ней.
Кулым так сильно ограждал внучку от того мира, к которому был причастен сам, что Марина казалась совершенно обычной девчонкой. Если не знать, что она родственница авторитета, никогда не догадаешься. Но я знал.
Когда я припарковал машину, меня тут же встретили Сом, высунувшийся из-за тяжелой калитки.
— Здорова, Витя, — сказал он озабоченно. — Кулым тебя уже ждет. Веселуха у нас тут намечается.
— Веселуха? — Спросил я. — В смысле?
— Ну… — Замялся Сом. — Ладно, ты проходи-проходи.
Бандит повел меня через большой зеленый двор Кулымова дома.
— А что Кулым хотел от меня? — Перехватил я инициативу, — не говорил?
— Короче, — помолчав пару мгновений, решился Сом. — Кулым считает, что на него давят. Как всегда, через внучку. А че он хочет конкретно от тебя, я не знаю. Видать, думает, что сможешь ты ему как-то помочь. Если, конечно, захочешь.
— Кто давит? — Спросил я.
— Да, кто-кто… Короче… Косой хочет породниться с ним. Маринке подсовывает сынка своего. О… — он кивнул, когда мы прошли в гостиную. — А вот, кстати, и он. Тоже тут. Кулым позвал зачем-то.
Я глянул туда, куда Сом указал мне взглядом.
— Ну а ты че? — Рассмеялся один из братков, сидевших за большим столом с резными ножками.
— Да че. Рожу ему начистил, — прозвучал знакомый насмешливый голос. — Ну и расхерачил ему все фары на пассате. Что б лучше маргалось.
Четверо братков, сидевших за столом, расхохотались. Один из них, что был ко мне спиной, вдруг обернулся.
— Опа, — заулыбался я. — Ну здарова, бандитеныш.
Тот самый парень, которого я осадил сегодня утром, уставился на меня удивленными глазами и побледнел.
— Ну че, — ухмыльнувшись, продолжал я. — Какие еще байки ты тут пацанам рассказываешь?
Глава 16
— Да прикинь, — начал один из братков, короткостриженый верзила со сломанным носом. — Мася нам тут рассказывает, как его утром, на Советской Армии мужик какой-то подрезал.