Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6

— Я с Батоном знаком. Мы с его братышом на бокс ходили в школе, когда я еще в станице жил. Правда, батонов Брат старчался. Ну а этот пошел к Костлявому.

— А сам Костлявый? — Спросил я.

— Свалил, как только п#здой запахло. Они все дали по газам, сукины дети. — Сказал Жижа.

Насколько я знал, Кулым отправил мне на помощь человек пятнадцать на трех машинах. Те, что были в Чероки, вступили в перестрелку с водителем Вольво. Потом, когда все уже кончилось, подоспела девятка. Третьей машины все еще не было.

— А этот Костлявый оказался серливый, — сказал я. — Вас меньше было, а он с остатками своих все равно свалил.

— Он — мелкая сошка, — пожал плечами раненый бандит и покривился от этого, — никогда не хотел связываться с серьезными людьми. В общем-то, не зря.

— А этот че? Тоже сдох? — Спросил Жижа, кивая на лежащего под носом Вольво Нойзмана. — Мож и его прихватим?

Степаныч, кривящийся от боли, сел на капот сбоку и не сводил с раненого американца глаз.

— Живой. — Покачал я головой. — Этот мне нужен.

— Ну лады, — пожал плечами Жижа. — Еще ребята вам нужны? А-то мы поехали. Надо этих вон прикопать.

— Нужны, — сказал я. — Надо поторопиться. Нам еще моих друзей предстоит найти. А Костлявый с остатками своих пацанов может нас поджидать там, где моих держут.

Времени было совсем мало, и я направился к Нойзману. Опустился над ним, взял за грудки и приподнял, оторвав от земли. Свободной рукой грубо похлопал по щекам.

— Очнись, падла, — сказал я холодно.

Поморщившись, Нойзман с трудом распахнул глаза. Засохшая кровь на его лице пошла трещинками.

— What… What happened?

— По одному месту пошел твой план. Вот что happened, — сказал я.

— В-виктор… I… Мне надо в больницу… У меня травмы…

— Нехрен было соваться в жесткую игру, падаль. Ты действительно думал, что сможешь вместе с кучкой своих оборванцев катить на меня бочку? Что сможешь безнаказанно похищать моих друзей?

— П-прости… I’m very sorry… Я просто думал…

— Поздно думать, — покачал я головой.

— Мне надо в больницу… Пожалуйста… Отвезите меня в больницу… У меня болит голова… Я, наверное, потерял много крови, — Жалобно взмолился Нойзман.

— Короче, так, — сказал я, отпустив его одежду и выпрямившись над американцем. — Рассказывай, сукин сын, где мои друзья? Тогда, может, и попадешь в больницу.

Глава 9

— Трасса Армавир — Отр… Отран… — Попытался выговорить Нойзман, но его язык заплетался.

— Отрадная, — закончил я за американцем.

— Yes! — Двадцать пятый километр, за селом… Как это сказать… Северным. Там рядом есть заброшенная станция. Вроде… для больших машин…

Трясущийся американец все никак не мог сосредоточиться и, казалось, забывал русский язык.

— Машинно-тракторная станция? МТС?

— Да!

Он с трудом принял сидячее положение, прислонился к уцелевшему радиатору моей машины.

— Их посадили, — продолжил он, болтая головой, словно телок. — Их посадили в контейнер. Там, на территории, лежит такой большой грузовой контейнер. Старый…

— Слышь, Витя, — позвал меня обеспокоенный Жижа, — ну че нам делать? Куда стартовать-то? Тебе еще мои ребята нужны?

— Нужны, — обернувшись к нему, сказал я, — Мне надо три-четыре человека, чтобы вызволить моих. Вдруг они охраняются.

— Ага, понял, — он кивнул. — Ща пацанам звякну, пусть подъедут на место.

— Хорошо. Слышал, куда ехать надо?

— Да че, мы Северную МТС не найдем, что ли? — Хмыкнул Жижа.

— Тогда буду ждать вас там.

Бандит кивнул, и они вернулись в свой Чероки. Крепкую машину потрепало, однако, хоть и не сразу, но его двигатель завелся. Джип медленно сдал назад. Когда прижатая Вольво освободилась, ее напряженный металл заскрипел расслабляясь.

— Степаныч? — Подошел я к старику, — ты как?

— Жить буду, — покивал он.

— Со мной поехать сможешь? Или отправить тебя с пацанами? Пусть подбросят до травмпункта.

Я знал, что Степанычу было совсем нехорошо. Он выглядел уставшим и потрепанным. На лбу открылись ссадины, и кровь запачкала старику лицо. Взмокшие от пота волосы сбились в темные сосульки. Он с трудом выпрямился, взявшись за поясницу. Лицо Степаныча исказила гримаса боли.

По-хорошему отправить бы его в больницу, подлечиться. Да только я понимал, что он не захочет. Что решит отправиться со мной, чтобы вызволить жену, которую только недавно снова обрел. Я понимал Степаныча и поступил бы на его месте точно так же: отправился вызволять близких, несмотря ни на какие раны.

Лицо старика приобрело решительное выражение. Было видно, что он силой воли отбросил мысли о боли, которой ныло сейчас все его тело. Потом проговорил:

— С тобой. Я еду с тобой, Витя.

— Хорошо, — я кивнул.

— А я? А меня? — Вклинился Нойзман. — Меня надо в больницу… Мне плохо…

Я опустился. Схватил американца за одежду.

— Вставай, — приказал я и потянул его подняться.

Тот торопливо встал на ноги, испуганно уставился на меня.

— У меня серьезные травмы… Мне нужна медицинская помощь… — запричитал он.

— Ничего, падла. Потерпишь.

Испуг, бившийся в глазах американца, смешался с настоящим удивлением.

— Но… Ты ведь обещал, что отвезешь меня в больницу!

Я глянул на него исподлобья.

— Ну вот и ощути на своей шкуре, каково это, когда тебя бьют твоим же оружием — ложью.

Просто так американца отпускать было нельзя. Отдам его в больницу сегодня, а утром меня просто возьмут менты. Я почти уверен, что он побежит в милицию писать заявление. А с его связями и деньгами мне сложно будет отбрехаться.

Нойзман просто наплетет в три короба что-нибудь о том, что я хотел похитить его ради денег. Что вся Оборона — это не что иное, как ОПГ, кошмарящяя его комбинат. Можно было отдать амера черемушкинским, но это значило сразу подписать ему смертный приговор. Я не думал, что это разумно, учитывая его высокий пост на комбинате. У руководства холдинга точно будут вопросы по этому поводу. Так что, что делать с амером мне еще предстояло придумать.

Пацаны Кулыма докинули нас до конторы, и я, попросив у Жижи ствол, пересел в Пассат.