Моя Оборона! Лихие 90-е

Наконец, на столе осталось два шара, а я опережал Косого на одно очко. Косой перегнулся через бортик, расставил на столе толстые пальцы, положил на них кий. Ударил. Красный шар побежал к оставшейся паре, загнал в лунку один из шаров, но отрикошетил от него. Покатился к другому, щелкнул и его, оказавшись почти на середине поля. Последний шар застрял в неудобной позиции между угловой и боковой лункой. Положение красного шара только придавало последнему удару сложности.

— Это будет непросто, — проговорил Косой поднимаясь.

Он задумался, сделав вид, будто думает именно о том, как произвести удар. Потом вдруг заговорил:

— Витя, а тебе не кажется, что наша игра получилась больно уж пресной? Нет в ней никакой горчинки. Никакой изюминки. М-м-м?

Я молчал, смотрел на Косого, придавая своему взгляду непонимающее выражение.

— Ну вот, скажем, если выиграешь…

Косой полез в карман, достал дорогое кожаное портмоне. Раскрыв, стал отсчитывать зеленые бумажки. Показал мне стопку купюр.

— Тут полторы тысячи. Загонишь шар в лунку — заберешь их себе.

— А если загонишь ты? — Спросил я.

— Тогда расскажешь, зачем ты приперся к Кулыму, Летов, — ответил он похолодевшим тоном.

— А тебе есть до этого дело?

— Конечно.

— Какое?

— Скажем, спортивный интерес, — явно солгал Косой.

Значит, он и правда ничего не знает. И его это сильно бесит. Глаз Косого, который дергал зрачком в глазнице, сдавал своего хозяина с потрохами. Узнать, значит, хочешь, падла. Но почему это для тебя так важно? Между Кулымом и остальными братками с Черемушек есть какой-то конфликт? Или что?

Поверх плеча Косого я посмотрел на Женю, который все слышал. Женя медленно отрицательно покачал головой, не надо мол. Тут он был по-своему прав. Но полторы тысячи долларов… Ведь эти деньги можно пустить на Оборону… Пусть не очень и много, но уже на что-то. Хватит, на взятки, чтобы быстро оформить предприятие, на юриста, чтобы тот подготовил уставные документы фирмы. Может, даже останется на аренду помещения…

— А если никто не загонит шар? — Спросил я.

— Тогда каждый останется при своем.

— Я согласен.

Косой улыбнулся, вроде бы добродушно, но глаз, как обычно, придал его улыбке жуткий вид.

— Считай, что я промазал, Витя. Твой ход.

Хмыкнув, я взял кий, намазал мелом. Что ж, дают — бери, бьют — беги. Я пристроился за красным шаром, приготовился для удара. На самом деле, я не сильно рассчитывал на победу. Больше на то, что мы оба промажем. Удар и правда был сложным.

Выдохнув, я ударил кием.

— Косой? А ты че тут делаешь? — Раздался за спиной хриплый старческий голос.

— Жду вас, Марат Игоревич.

Внезапный звук чужого голоса заставил меня вздрогнуть. Кий ушел чуть-чуть вниз и в сторону, щелкнул по шару, который немедленно слегка закрутило и отправило наискось. Мы с Косым застыли в ожидании, что же будет дальше.

На первый взгляд казалось, что я промазал, потому как шар пошел правее. Все очень удивились, когда красный шар ударил белый по касательной, заставив того помчаться вдоль бортика. Белый шар проскочил боковую лунку и закатился в противоположную угловую.

Поднявшись от стола, я улыбнулся Косому.

— Новичкам, как говорится, везет, — пробурчал он недовольно. Мне показалось, что он даже скрипнул зубами от злости.

Я взял деньги с бортика бильярдного стола, показал бандиту и сунул в карман. Косой на мгновение кисло скривил рожу, но быстро заставил себя улыбнуться. Только непокорный глаз дрожал зрачком в глазнице.

Вот так наша с Косым бильярдная дуэль, в виде последнего удара по последнему шару, и завершилось. Прошла, пока Кулым — худощавый, болезненного вида старик, шел от входа к двери своего кабинета.

— Кончайте там, — глянул он нас с Косым. Потом взгляд его на удивление живых глаз коснулся меня. — Это были вы?

— Мы, — кивнул я.

Кулым был худым и низкорослым. Однако совершенно точно он не родился таковым. Изможденная его фигура стала результатом преклонного возраста. У Кулыма было треугольное морщинистое лицо, испещренное оспинами и старческими пятнами, по-стариковски крупный нос. Белые волосы, открывающие лысину спереди, на затылке были слегка отросшими.

Носил Кулым светлый деловой костюм и черную рубашку с серебряным узором на воротнике. На необычно, для такого сложения, больших морщинистых ладонях пальцы блестели перстнями.

— Проходите, пацаны, — хрипло сказал он, открывая дверь в свой кабинет. — Переговорим.

— У Седого к тебе послание, — выступил вперед Косой. — Это срочно.

Кулым посмотрел на него, сузив глаза. На удивление светлые и ясные, полные интеллектом, они будто бы не подходили такому старому лицу.

— Если такое срочное, что ж он сам не пришел?

— Неотложные дела, Марат Игоревич.

— Значит, не такое и срочное, — сухо ответил Кулым. — Ну, пацаны? Что стоите?

Женя встал, бросил на меня озабоченный взгляд. Потом пошел в кабинет. Я потопал следом. Прежде чем дверь за нами закрылась, я успел оглянуться и увидеть лицо Косого. Зрачок полумертвого газа дрожал, а на смугловатом лице выступил бронзовый румянец. Губы под усами сжались добела. Косой был в бешенстве.

Кабинет Кулыма больше напоминал библиотеку и совершенно не вписывался в общий интерьер остального Грааля. Это место пылало вычурной, почти цыганской роскошью: мебель красного дерева, красное дерево на стенах, золотые статуэтки в нишах книжных шкафов, старинные книги, соседствующие рядом с ними.

Кулым разместился за массивным столом, который казался большеватым для усыхающего старика. Нас пригласили сесть в удобные кожаные кресла.

— Марина исчезла шесть часов назад, — начал Кулым, когда мы поздоровались и познакомились. — Утром, как обычно, мой человек отвез ее в институт, а забрать уже не смог. Марина исчезла в перерыве между занятиями. Эти ушлепки как-то умудрились похитить ее прямо со двора института.

Голос Кулыма звучал тихо и хрипло, но был басовитым и низким.

— Я отправил своих людей искать ее почти сразу, как узнал, что случилось. И они не смогли найти. Тогда объясните, как вы, сука, умудрились вытащить ее из граблей Михалыча?

Договорив, Кулым вытащил из кармана пиджака пейджер, который я отдал набриалиненному парню. Стал мять его в больших пальцах.

Мы с Женей переглянулись.

— В общем, так было дело, — сказал я и повел рассказ обо всем, что случилось с того момента, как я перепутал третий подъезд с шестым.