Моя Оборона! Лихие 90-е

— Я знаю, где тут телефон-автомат, — сказал Женя. — Совсем недалеко. Несколько минут на машине.

— Ну тогда давай, Марина, — глянул я на нее. — Поехали. Прокачу тебя до телефона, а потом и к Кулыму в гости завезу.

— Давай мы с тобой! — воскликнул Ефим. — Чего он один попрется? А? Мужики? Не отпустим же мы его одного?

— Всем ехать нельзя, — покачал Степаныч головой и обратил свое грубое лицо к Марине. — Кулым хоть и старый, но суровый мужик. За своих рвал в молодости, как надо. Может принять нас за братков, если поедем толпой.

— Я с собой только Женьку возьму, — я посмотрел на Корзуна. — Ну как, поедешь со мной? М-м?

— А почему б не поехать? — Пожал плечами Женя.

Тогда мы оставили Степаныча с Ефимом в квартире и втроем спустились к моей машине. Шли осторожно, чтобы ненароком не нарваться на этих двух утырков, у которых я увел девушку. Сели в машину, поехали.

— Тяжеловато быть внучкой авторитета, — спросил я, глядя на Марину через зеркало заднего вида.

— Да, как ни странно, в основном нет. — Ответила она. — Меня как-то дедовы дела никогда не касались.

— Значит, не каждый день тебя похищают, — хмыкнул Женя.

— Не-а. Это первый раз.

Выехав со двора, я по Жениному направлению, поехал вправо по относительно широкой двухполосной улице Жукова. Там нужно было еще раз свернуть вправо и совсем чуть-чуть проехать до почты, рядом с которой и можно было найти телефонные аппараты.

— А что у твоего деда за терки? И с кем? Знаешь? — спросил я по дороге.

— Не-а, — повторила Марина с точно такой же интонацией, как и в прошлый раз. — Говорю же, я от этого всего далека была. Если я как-то и соприкасалась со всей этой… мерзостью, то только через отца. Деда всегда пытался, чтобы мы с мамой жили как в нормальной семье. Чтобы не видели ничего, что нам видеть не полагается. Чтобы ни о чем таком не знали. Но папа эту дедову завесу удачно рассеивал.

— Рассеивал? — Посмотрел я на Марину через зеркало. Девушка спрятала глаза.

— Мне бы не очень хотелось вспоминать все это.

— Как скажешь, — с улыбкой ответил я.

С минуту ехали мы молча. Женя расстегнул армейский свой ватник, запарился, видать, но ничего не сказал. Я врубил печку посильнее. На улице холодало, а Марина-то была без верхней одежды.

— Играл он много, пил, маму бил, — вдруг заговорила она глуховатым голосом. — Считал, раз дед у нас был когда-то сильно связанный с преступным миром, то можно ему ходить перед всеми бесстрашным. Ну и находил проблем себе на голову.

Мы с Женей переглянулись. Я не стал ничего говорить в ответ. Женя тоже.

— Не раз, и не два проигрывался отец в карты, тем самым крупные проблемы доставлял нашей семье, — продолжала она. — Деду за него постоянно вступаться приходилось. А два месяца назад крепко они с дедушкой поругались, да так, что отец пропал, и я его с тех пор не видала даже. Даже не знаю, жив ли он. Слышала дедов с мамой разговор. Вроде снова тогда отец проигрался в карты.

— Соболезную, — обернувшись, сказал Женя.

— Да нет, не надо. Я не жалею о нем. У нас с отцом сложные были отношения. Тяжелые. Когда он ушел, мне даже как-то дышаться лучше стало.

— Все будет хорошо, Марина, — ответил я. — Не переживай.

Потом недолго ехали молча. Женя не выдержал духоты, но не стал открывать окошко, видя, что Марине вполне себе приятно ехать в нагретом салоне. Вместо этого он стал копаться на пассажирском переднем сидении и стягивать с себя армейский свой ватник. Когда закончил, протянул его назад, Марине.

— Кинь куда-нибудь на заднее, пожалуйста. А то жарковато.

Марина приняла верхнюю одежду молча. Я услышал, как она стала ее складывать, чтобы большой и пышный ватник занял сзади меньше места. А потом внезапно вскрикнула. Да так, что я выдал по тормозам и копейка, что ехала сзади, чуть не врезалась в багажник моей пятерки, но успела затормозить.

Женя обернулся к Марине. Я свернул на обочину и остановил машину.

— Что такое? — Тоже обернулся я.

— Там! Выпало из кармана! — белая как смерть Марина поджала ноги и указала вниз, Жене под сидение. — Закатилась!

— А! — угрюмый обычно Женя даже заулыбался. — Щас, без паники.

Он полез между сидений.

— Ну. Аккуратно. На рычаг передач не ложись. — Буркнул я.

— Ща-ща!

Женя протиснулся назад на целый корпус. Стал лазить руками по полику под ногами Марины.

— Достал, — сказал он немного натужно и полез обратно.

Потом как ни в чем не бывало показал нам обоим ручную гранату Ф1 в осколочной рубашке.

— Ты до сих пор с собой фенюшу носишь? — Спросил я буднично.

— Ага. Не расстаюсь. Без нее, если выйду из дома, то будто голый, — Жека обернулся. — Видать, выпала из бушлата.

Марина все это время сидела тихо, как мышка. Побледневшая, она испуганно смотрела на нас.

— А! Да не бойся, — поспешил я успокоить девушку. — Она у Жеки небоевая.

— Ага, — подтвердил он. — Так, на счастье. Я, когда в Авгане служил, гоняли мы по горам моджахедов. Ну и шел как-то у нас ближний бой. Очень ближний. Мы в одном ущелье сидим, душманы в другом. Идет, значит, перестрелка. Ну и тут бабах! Падает к нам с пацанами граната, прямо под ноги. Ну и вижу я, что отбросить уже не успею. Умирать, в общем, приготовился…

Слушая историю Жени, я тронулся и вклинился в остальной поток, поехал дальше. Женя обычно был довольно угрюмым и неразговорчивым человеком, если, конечно, не находился в нашей компании. Но вот, почему-то, когда рассказывал он эту историю с гранатой, становился таким, каким и был раньше, до войны: веселым, с блеском в глазах. Взгляд его даже как-то молодел, становился ему по возрасту.

Я знал, в чем дело. Напоминал ему этот случай о том, что он еще живой человек. Граната напоминала ему о жизни. Бросит он ее, эту гранату дома, только когда женится на Лерке, да родится у него сын Дима.

— … а она взяла, да и не взорвалась, — продолжал Женя. — Ну я ее с собой и прихватил. Оказалось, взрыватель был неисправный. Ну я гранату разрядил, вынул все взрывчатое вещество, а оболочку оставил. Ношу с собой теперь. На счастье.

— А, вот как… Ну… Тогда ладно, — ответила Марина несмело.

До телефонов-автоматов мы добрались, когда в запасе оставалось у нас еще минут пять. Женя спросил, что мы можем уже не успеть. Наверняка Кулым уехал уже на стрелку.

— Я помню номер дедушкиного сотового телефона, — сказала Марина. — Сумею ему дозвониться. Главное — предупредить.