Моя простая курортная жизнь

Когда я подошел к кабинету, Гели за учительским столом еще не было, а вот за первой партой прямо перед ним уже сидела Дана и не в меру энергично накручивала светлую прядь на палец. Я переступил порог, коллега по команде повернула голову, отбросила уже порядком завившийся локон и прищурилась.

— Котик, — с сарказмом промурлыкала она, — не хочешь извиниться?

— За что? — спросил я, устраиваясь за той же партой.

— А у меня теперь травма, — Дана слегка отодвинулась. — Я теперь боюсь ходить по школьным туалетам. Из-за тебя.

— Да ладно, — сказал я, доставая блокнот и ручку, — ничего такого травмирующего ты не видела.

— Кроме твоей расстегнутой ширинки.

И еще девушки жалуются, что мы смотрим им на грудь. Дана, судя по ремарке, тоже смотрела мне далеко не в глаза.

— Ну может, тоже уже пора приобщаться к взрослой жизни? — предположил я.

— Не знала, что взрослая жизнь начинается со школьных туалетов, — с иронией отозвалась она. — Но тебе и твоей девушке, конечно, виднее…

Ну девушка, наверное, не показывает своему парню список тех, кого бы хотела трахнуть — как и парень не показывает своей девушке. Взгляд скользнул по Дане, ждущей моего ответа, хотя никакого вопроса она как бы и не задала. Тебе бы во всяком случае я не показал.

— Алена мне девушка, мы просто друзья, — сказал я, распахивая блокнот.

— То есть, — моя милая собеседница немного растерялась, — вы делаете с ней такое и вы при этом просто друзья?

— Ну да, друзья. С преимуществами.

— «Секс-мейт», — с усмешкой изрекла на английском Дана, — или лучше сказать «фак-бадди»?

Меня вот всегда удивляло, как легко ты говоришь о сексе на английском и как сложно тебе это на русском.

Наконец в опустевшем коридоре раздался бойкий стук каблуков, и в кабинет быстрым шагом вошла опоздавшая Ангелина Алексеевна, оправляя юбку на ходу, чей боковой шов почему-то здорово уехал прямо на задницу.

— Так, дети, готовы? — она плюхнулась за свой стол. — Начинаем. И я надеюсь, Рома, — взгляд в оправе строгих очков задержался на мне, — что хотя бы на этих занятиях ты отвлекаться не будешь…

Ну если мне никто тут киску показывать не будет, то и не буду.

Однако, как ни иронично, на этом занятии больше всех отвлекалась сама Геля, сидя со странной полуулыбкой, будто витая где-то, и, украдкой рассматривая ее, я по еле заметным мелочам мог догадаться, о чем она мечтает. На это намекало все: и немного поплывшая тушь, и смазанная помада, и блузка, криво заправленная в юбку, и растрепавшиеся волосы, и особенно цепочка на шее, которая уехала кулоном куда-то за спину, а ее хозяйка даже не заметила — все выдавало, что последнюю четверть часа Ангелина Алексеевна провела очень активно, работая отнюдь не языком. Но с кем? С директором, физруком, завхозом или чьим-то папашей? Вариантов было до фига, и мысль о том, что моя учительница, возможно, в этот самый момент тихо капает чужим белком себе в трусики, сильно отвлекала от занятия.

— Как думаешь, — Дана вдруг придвинулась ко мне и прошептала: — она тоже с кем-то сейчас дружила?

Однако ж, ты проницательна. Я чуть повернулся, собираясь ответить, и мое колено коснулось ее колена — совсем легко, однако мы оба вздрогнули, оказавшись так близко. Пожалуй, мы никогда еще не сокращали дистанцию настолько — я даже почувствовал, как пахло ее тело. Оно пахло карамелью. Опустив глаза, девушка отодвинулась и торопливо заправила прядь за ухо — как делала всякий раз, когда нервничала или смущалась.

— Ладно, дети, — внезапно сказала Геля, пройдясь взглядом по нам, — раз вам так хочется поболтать, так и быть закончим сегодня пораньше. Думаю, начало учебного года всех утомило.

Геля Алексевна, вы хотели сказать — затрахало? Хотя тут я вас прекрасно понимал.

Алена: «Вот же зараза! Знает же, что мне нечем на это ответить!»

Первый учебный день закончился настоящим интернет-флешмобом, и о чем пишет Алена, я уже отлично знал: соцсеть просто разрывалась от уведомлений. Первой эту пандемию начала Даша, поставив на аватарку в своем профиле фото в купальнике — и теперь ее шикарные пышные полушария с чувством собственного превосходства взирали на всех гостей странички. Следом идею подхватили и другие девчонки сначала из нашего класса, а потом и из параллели, выставляя свои прелести напоказ с экранов смартфонов и компьютеров. Это что, мы сегодня с Аленой всех так перевозбудили, что ли? Такими темпами скоро в школе секс-революция начнется, и наш комитет по этике не сможет с этим справиться.

Я даже зашел на страничку к Дане проверить, поменялось ли что-нибудь и там — вот на кого бы в купальнике не отказался посмотреть — но нет, она по-прежнему обнимала своего Пирата, не заразившись общей лихорадкой. А уведомления продолжали сыпаться, предлагая оценить все новые сиськи — поменьше и побольше. Одни как пирамидки, дерзко торчащие вперед, другие абсолютно круглые, как надутые шарики — в купальниках, которые их туго стягивали вместе, в купальниках, которые им давали свободно болтаться, и в совсем крохотных бикини, которые едва закрывали соски. Как это там называется? Пляжное лицемерие? На пляже хозяйки этих прелестей хмурились и строжились, когда замечали, что ты пялишься, а некоторые даже требовали следить за глазами. В интернете же девушки сами выкладывали свои формы на всеобщее обозрение, выбирая лучшие ракурсы — только для твоих лайков. А чем мои лайки лучше моих взглядов?

В общем, этим вечером сисек я насмотрелся столько, что, казалось, они мне будут сниться всю ночь — и, судя по всему, не только мне. Какое удовольствие наши девчонки подарили парням, они и не представляли. Мы даже с Саней и еще парой ребят из класса устроили закрытое голосование «мисс лучшие сиськи». Даша, разумеется, побеждала, пока аватарку не сменила Алена, самой последней из всех. Конечно, ей нечем было ответить на этот стихийный флешмоб — о чем ее большегрудая подруга прекрасно знала: темный слитный купальник Алены смотрелся бы на фоне всех этих узеньких бикини просто смешно. Но эта извращенка не была бы извращенкой, если бы не нашла решение получше.

Фото, которое подруга поставила на аватарку, однажды было снято мной. Я даже помнил этот момент: морской ветер, стучавший о распахнутые ставни, моя смятая постель и терпкий запах недавнего секса, витающий по комнате. Алена сидела на еще теплой простыне спиной к зрителю — абсолютно голой спиной. Рыжие локоны разлетались по нежной коже, голова повернута в бок, резко очерчивая профиль, а на губах играла лукавая улыбка, как бы предлагая угадать, чем ее хозяйка только что занималась. И хотя по снимку не было видно, тем не менее это отлично читалось, что одежды на девушке нет вообще: ни сзади, ни спереди, ни сверху, ни снизу. В кадр даже попала та самая ложбинка на попке, которую не всякий купальник покажет, отчего фото балансировало на грани дозволенного. Однако в случае с Аленой я бы не сказал, что это было неприлично — из всех фотографий, которые мы за последний месяц сделали, это была еще одна из самых приличных.

Конечно, я отлайкал всех, кто принял участие в этой интернет-эпидемии — желание девчонок обнажиться перед экранами надо поощрять. А после, вдохновившись увиденным, я подумал, что и моя соцсеть могла бы быть чуть повеселее, и заполнил ее фотографиями: пляжем, гостевым домом и нашими развлечениями с Аленой, выбрав из них самые цензурные — прогулки по городу, поедание мороженого и поцелуи в парках. Реакция на мои фотографии пришла мгновенно: их все первой отлайкала Дана — ну, разумеется, кроме тех, где я был с Аленой. А сразу после Даны мои снимки оценила еще и Полина. Нет, мне, безусловно, приятно, что она следит за моей личной жизнью, но могла бы это делать как-то поактивнее — например, участвуя в ней, а не только следя.

Тем не менее обновлять аккаунт мне понравилось, и за прошедший сентябрь снимков там изрядно прибавилось, как и лайков. Все-таки в Карпове было на что посмотреть и осенью: падающая листва в парках, памятник нашему революционеру на фоне желтеющих деревьев, немного опустевшие от туристов пляжи и, конечно, снова наши совместные развлечения с Аленой — а развлекались мы, несмотря на начало учебы, по-прежнему много. Понятное дело, я не выкладывал ничего непристойного, хотя снять подругу в пристойной позе было весьма сложно. На одно фото, где она одета, приходилось по десять, где раздета от белья до вообще ничего, а на одно, где улыбалась, по три-четыре, где сосала — причем не всегда дома.