Моя школьная девочка

– Я не хочу жить в Москве без тебя. Мы уедем вместе, когда тебя выпустят, – мечтательно протягиваю я.

Я знаю, что это возможно. Я хочу быть рядом с ним. Учеба никуда не убежит. Куда мне торопиться? Найду работу в этом городке и буду ждать его в увольнениях.

Юра смеется. Я не понимаю, чем вызван его смех, поднимаю брови в вопросительной мине, он лишь крепче сжимает мою руку.

– Не выпустят, а отслужу, и меня демобилизуют, – поясняет он, и я выдавливаю улыбку, потому что мне вдруг становится не до смеха.

В голове все ярче проступает мысль, что я все делаю неправильно. Юра хорошо выглядит, строит планы на будущее, в котором нет мне места, он не нуждается во мне сейчас. Что бы ни было в его голове: демобилизация, совместная учеба, мой переезд к нему «насовсем», все это будущее… Мне нет там места, у меня будет другая жизнь. Мне не до учебы… Чем я буду платить за учебу? Первый курс был оплачен папой. Кто будет платить дальше? Я вдруг понимаю, что дела с наследством могут затянуться на годы. В голове откуда-то берутся мысли, что дед может начать препятствовать. А значит, я должна пойти работать, чтобы платить за учебу. Почему я не думала об этом, когда ехала сюда? Я подавила в себе эти мысли, чтобы не чувствовать вины перед родителями за собственные желания и прихоти. Я не имею больше права на них.

И тут в голове немного проясняется. Я просто сейчас дам волю себе. Немного передохну после первой в жизни сессии. Затем буду искать подработку и откладывать деньги. Много ли мне нужно на жизнь? Обойдусь без новых шмоток. За год, который проведу тут, подкоплю денег, чтобы иметь возможность заплатить за следующий курс. А дальше что-нибудь придумаю. В конце концов, решаются же наследственные дела.

– Что-то случилось? – удивительно, как он чувствует меня.

– Нет, все хорошо. Честно говоря, я немного устала от поездки, и мне надо еще найти квартиру, где остановиться. Я пока оставила вещи у одного парня, – чувствую резкую боль в руке, Юра слишком сильно сжал ее, – ой…

– Где ты оставила вещи? – его голос напрягся, поднимаю на него глаза, мне нечего стыдиться.

– Я в поезде познакомилась со студентами. Их трое. Они из Москвы, ехали сюда в гости к одному из них. Его зову Тимур, вот у него я пока остановилась, – улыбаюсь. – Юр, это чтобы поскорее к тебе приехать. А то я пока бы искала квартиру, потом часть твою, это было бы долго. А тут я отоспалась и они меня к тебе довезли.

– Ты у них ночевала? – отпустил мои руки, откинулся на стуле, смотрит прямо в глаза, не моргая.

– Да. Юр, ну неужели ты думаешь, что я способна изменить тебе? Неужели думаешь, что если бы я сделала что-то подобное, то рассказала бы тебе об этом? Я думала, ты доверяешь мне, после всего, что было.

– Хорошо, – кивает он, достает мой мобильник из сумочки, лежащей на столе, забивает в него что-то, – тут адрес. Мы эту квартиру сняли с Олегом, чтобы тусить там в увалах, – видит непонимание в моих глазах, – это увольнение, – объясняет он, и я киваю. – Она снята на весь срок нашей службы. Телефон хозяйки тоже записал, ее зовут Таисия, я позвоню ей и сообщу, что ты будешь там жить постоянно. Там в шкафу, в комнате, найдешь наличку и карту, можешь брать, сколько тебе нужно. Я не хочу, чтобы ты устраивалась на работу, – хочу возразить, – я не хочу, чтобы ты работала, – повторяет он членораздельно, – не спорь, Тина, давай не будем сейчас спорить, хорошо? – я киваю.

– Скажи это, – просит он, всегда так делает, ему нравится, когда я отвечаю.

– Я поняла, я не буду спорить, и я не стану искать работу.

– Круто, – он улыбается и снова берет меня за руки, одну подносит к своим губам и целует, все так же смотря в мои глаза, и я ощущаю тепло, пробегающее по спине снизу вверх, он еще никогда так не делал, я улыбаюсь, я счастлива, в голове снова все путается, я не могу выстроить план своих действий. – Завтра я приеду с самого утра. И лучше тебе сегодня лечь спать пораньше, – снова целует мою руку, прижимаясь к ней губами на несколько секунд, в течение которых водит языком по моей коже, – потому что я очень соскучился, – продолжает он, оторвав губы от руки, и я чувствую жар, покрывающий мое лицо, в то время как его глаза сверкают возбуждением. – Забери вещи от своих новых друзей и можешь пригласить их вечером к нам, я хочу знать, у кого ты ночевала. Но до вечера, – он проводит языком по нижней губе, и мой язык непроизвольно высовывается изо рта и проходит по губам, – ты будешь лежать на кровати выполняя все, о чем я попрошу тебя, Тина.

– Поверь, если бы не товарищ прапорщик, я уже залезла бы под стол, – вырывается у меня.

– Нет, не говори так, – проводит кончиками своих пальцев по каждому моему пальчику, мои руки напряжены, – мне не нравится, когда ты говоришь, как … м-м, – подбирает слово, заменяющее «шлюха», я знаю, что он этого не любит, но я так возбуждена, что действительно готова сделать это прямо сейчас, – когда ты ведешь себя развратно. Ты слишком милая для таких слов.

– Но завтра…

– Завтра, – перебивает он, – и во все последующие разы, в кровати, подо мной, ты можешь говорить все, что придет в твою возбужденную голову.

– Что тебе приготовить? – перевожу я тему, потому что на языке вертятся только слова, которые ему не понравятся.

– Ничего. Умоляю, – Юра тоже пытается прийти в себя, потому что ему-то еще в казарму возвращаться, а я уверена, что его член уже ждет меня в полной готовности, – только не готовь, – смеется он.

– Эй! – возмущаюсь я, но не могу сдержать улыбку, мы оба знаем, что как повар я совершенно бесполезна. – Я прекрасно готовлю! Я непризнанный гений кулинарии! Гениев никто никогда не понимает…

– Яичницу! – останавливает он меня, снова прижимаясь губами к моей руке, и я уже не могу жить без этого его движения. – Приготовь мне яичницу. Я обожаю ее. Никто не жарит ее лучше тебя, – он говорит уверенно, сарказм почти не чувствуется, и я почти верю, что действительно ни разу не сожгла яйцо на сковороде. – Я сделаю вид, что это самая моя любимая пища и буду уплетать за обе щеки. Немного масла, три яйца, соль, ветчина, четыре минуты на среднем огне, крышкой не закрывай, это очень просто. Я верю в тебя, – он говорит почти в мою руку и вибрация от его смеха накрывает ее.

– Смотри, ты обещал, – важно говорю я. – Ты будешь есть с аппетитом, и нахваливать.

– Тина, я так хочу тебя, что ты реально поверишь, что лучший повар во вселенной, – он поигрывает бровями и я не могу сдержать смеха.

– Романов!!! – громоглас возвращается к нашему столику, – ты решил весь срок службы тут просидеть?

– Виноват, товарищ прапорщик, – резво говорит Юра и встает. – Мы уже прощаемся.

– Смотри у меня, – подозрительно произносит, вероятно, будущий полковник и отступает от нас.

Я подхожу к Юре, он притягивает меня к себе, я тянусь к его губам, но он не целует мои губы а прижимается своими к месту за мочкой ушка: «Я рад, что ты тут», – шепчет он, гладя мою спину, – «Я скучал».

– Я тоже, – говорю я, – поцелуй меня.

– Все завтра, хорошая, – шепчет он, проводя языком по ушку, и я дергаюсь от мурашек, – приготовься, возможно, я не смогу быть нежным.

Его дыхание ровное, а мне не хватает воздуха, и я вдыхаю его ртом столько, сколько могут вместить мои легкие. Я хочу завтрашний день. В голове уже больше нет ничего, кроме того, что происходит сейчас. Я ни в чем не виновата. Мне девятнадцать, я имею право быть счастливой… Деньги, наследство, старики, все потом…