Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
— Нет, Генрих, на этот план я не даю своего согласия! И ты сам знаешь почему! Неужели я должен каждый день говорить тебе об этом? Успокойся и займись тем что я тебе говорю!..
— Здравствуйте, мой фюрер! Как у вас дела? — радостно спросила она.
Гитлер, прерванный ею, медленно повернул голову и полыхнул по ней разгневанным взглядом. Усики дёрнулись, чёлка растрепалась.
— Опять ты!.. Глупая, болтливая курица! — припечатал он со злостью. Осмотрев её, он фыркнул и больше ничего не сказав, ушёл по коридору. Ошеломлённая Ева застыла на месте, в глазах у неё появилась влага, но это было ерундой по сравнению с тем что было на сердце. Оно просто разрывалось… Что опять случилось? Он опять
Погрузившись в свои мрачные мысли, она не сразу услышала, как к ней обращается Генрих Гиммлер.
— Извините, Ева. Вы сейчас можете говорить? — его голос был вкрадчивым и ласковым. Появилась мысль довериться ему, пожаловаться..
— Да, герр рейхсфюрер… Извините меня, что-то в глаз попало… — изо всех сил она старалась не расплакаться перед ним. Как стыдно! Гитлер унизил её при посторонних! Сколько можно терпеть такие унижения?! Неужели у неё совсем нет самоуважения?
— Я понимаю.. — ответил Гиммлер. — Я хотел бы узнать от вас кое-что очень для меня важное… Можете рассказать? — мягкий голос обволакивал, хотелось слушать его..
— Да, конечно, герр рейхсфюрер… спрашивайте! — она не удержалась и шмыгнула носом. Хотела вытереть глаза платком, но тот остался в её сумочке. Пришлось аккуратно стереть влагу пальцами.
— На прошлой встрече вы упомянули о письме, которое передал нашему фюреру один из охранников. Не могли бы вы рассказать об этом более подробно? — ласковый голос доброго дяди, который защитит и поможет.
Вдруг поняв, что он спрашивает, Ева похолодела от страха. Неужели это то о чём её предупреждал Гюнтер? Ведь он говорил, что Гиммлер может спросить о письме. Что же делать? Слова Гюнтера послушно появились в её голове.
— Извините меня, герр Гиммлер, но я не могу вам рассказать… — сожалеющим голосом ответила Ева. — Фюрер запретил мне хоть кому рассказывать об этом. Вы же видите как он злится из-за того моего промаха..
— Ничего страшного, Ева. Я ему ничего не скажу и никто не узнает об этом. Просто я боюсь, что этот Гюнтер может оказаться опасен и нанести вред фюреру. Поэтому..
— Вы ошибаетесь, герр Гиммлер! Гюнтер нисколько не опасен фюреру, наоборот, он его охранник и всегда защитит его, даже ценой своей жизни! — горячо ответила она, к своему удивлению. Как Гиммлер мог подумать что Гюнтер такой как он сказал? Он добрый, хороший, красивый… чуть нахальный! Она вспомнила его хитрость, как он обманом заставил её поцеловаться и невольно улыбнулась.
Рейхсфюрер внимательно посмотрел на неё.
— Что вы, Ева, я вовсе не это имел в виду! Вы же знаете, я заведую всей безопасностью Рейха и обязан по долгу службы знать всё что касается нашего фюрера, понимаете? — проникновенно спросил он. — А тут какое-то письмо прошло мимо меня… Это неправильно, Ева! Так не должно быть! — твёрдо произнёс он.
— Подождите, но он же ваш подчинённый? Спросите его сами и всё узнаете… — удивилась Ева.
Гиммлер с досадой вздохнул.
— Он говорит, что фюрер запретил ему рассказывать. Как и вам, похоже… Но, понимаете, Ева, если опасность грозит фюреру, я тем более должен знать чтобы защитить его! Вы же должны это осознавать? — с нажимом спросил он. Было видно, что рейхсфюрер злится и пытается успокоиться. Она почувствовала свой страх и решила уйти.
— Извините, герр Гиммлер, но я не могу вам ничем помочь. Ещё раз извините, мне надо идти! — она быстро развернулась и пошла к выходу. Шеф СС молча смотрел вслед, сжав кулаки.
Выйдя из здания рейхсканцелярии, она перестала колебаться и твёрдо решила. За то что фюрер так жестоко её унизил, она пойдёт в Гюнтером на свидание… то есть, на встречу! В конце концов, если Гитлер так обращается с ней,
она ему отомстит, пусть ревнует, если узнает! Она молодая, красивая девушка и ей хочется если не любви то внимания! Так ему и надо!Гордо вскинув голову, Ева подошла к ближайшему такси и назвала адрес своей берлинской квартиры, которую для неё снял фюрер, чтобы не присылать машину за ней в Мюнхен. Если она не нужна фюреру то точно нужна кое-кому другому!
Тот же день. Берлин.
Гюнтер Шольке.
— Наконец-то, милая! Я уже соскучился! — улыбающийся Гюнтер вытащил из такси один из чемоданов Лауры и поставил на землю. Сама девушка, вместе с ещё двумя чемоданами и несколькими тюками, сидела в машине, пытаясь вылезти из неё. Гюнтеру была видна только её голова с жалобным выражением лица. Лаура сидела на заднем сиденье и со всех сторон была завалена вещами. Гюнтеру, как он не старался, так и не удалось сохранить серьёзность на лице и он рассмеялся, глядя как его Цветочек барахтается но так и не может вылезти. Девушка, несколько раз дёрнувшись, видимо, окончательно потеряла надежду справиться самой и нахмурившись, крикнула:
— Гюнтер, это не смешно! — но сама тут же расхохоталась. Он, вместе с водителем, начал освобождать её из плена вещей, попутно спросив:
— Лаура, почему ты сидишь в центре? Надо было бы сесть с краю, тогда смогла бы нормально вылезти.
— Да это её подружки постарались, герр оберштурмфюрер… — вмешался водитель. — Они сказали ей сесть в середину и начали засовывать вещи в машину с двух сторон. Я пытался им рассказать как надо сделать правильно, но куда там! Они меня не слушали, хи-хи да ха-ха… Сказали, что так доедет, а здесь её кавалер поможет… — улыбнулся водитель.
— Да, Лаура, твои подружки любят подшутить! — вытаскивая один большой тюк, сказал Гюнтер. Наконец, все вещи были вытащены и сложены горкой возле двери, Гюнтер расплатился с водителем, поблагодарив за помощь, и крепко обнял свою малышку. Жаркие, знакомые губы, прижавшиеся к нему, снова начала зажигать в нём огонь желания, и Гюнтер с сожалением оторвался. Так хотелось продолжить наверху, но совершенно не было времени. Надо было быстрее заносить вещи и ехать на съёмки.
Вдвоём они быстро затащили всё наверх и оставили в гостиной, решив, что займутся разборкой во второй половине дня. В процессе этого, Гюнтер сквозь зубы снова тихо выругался в адрес проклятого пижона, который и не подумал убрать свой «опель» от входа, из-за чего им приходилось протискиваться с вещами вплотную к двери. Снова возникла мысль оставить ещё одну вмятину на дверце машины, но сейчас, днём, да ещё при Лауре… Пришлось сдержаться.
— Так, милая! Сейчас мы едем на съёмки! Потом вернёмся и наведём дома порядок, заодно и поедим! — озвучил он дальнейшие планы. Лаура удивлённо посмотрела на него:
— На какие съёмки?
— Я не успел тебя предупредить… Дело в том, что знакомая моей матери работает в рейхсминистерстве пропаганды и она уговорила меня сняться для патриотических плакатов и фотографий. А потом захотела, чтобы было ещё несколько кадров с девушкой-медсестрой. Я решил, что ею будет одна маленькая, красивая девушка… А что, ты против? — с удивлением спросил он.
— Ой, конечно нет! — радостно улыбнулась она. — Если сниматься вместе с тобой, то с удовольствием! Это так здорово! Мы с тобой попадём в газеты и журналы? — её глаза заблестели от восторга.
— Ну, это уже решать будет Ханна… Точнее, фрау Грубер! — поправился он.
— Подожди, но если там нужна медсестра… у меня же нет с собой формы! — растерянно ответила девушка.
— О, там столько одежды что, наверное, хватит на целую роту… — рассмеялся он. — А если нет, то Ха… фрау Грубер скажет нам, тогда заедем к тебе в Шарите и возьмём.