Моя сумма рерум
Шрифт:
Он был очень рад помириться и теперь всячески старался ей угодить.
Мне выпало начинать с четвертого этажа. Сначала я ходил медленно, крадучись. Особенно неприятным был момент открывания входной двери каждой квартиры. Но потом понял, что если двигаться быстрее, то неприятные ощущения не успевают скопиться, поэтому стал носиться от квартиры к квартире, как угорелый. Весь пропотел, но немного успокоился.
А на одиннадцатом, услышав заразительный смех Зои и вспомнив про «её квартиру», свернул туда.
Тифон сидел на полу, привалившись к стене, а Зоя стояла на фоне окна, и
— Прикинь, — глаза Тифона смеялись, но он старался не улыбаться, — Зоя тут собирается себе на потолке звёздное небо сделать. А под ним лес и горы. Дикое васильковое поле и речку. Сама же в шалаше будет жить, вон в том углу. Может, даже козу заведет.
Зоя опять расхохоталась:
— Нет, нет, Никит, не слушай его, только звёзды. Я по телеку видела. Так делают. Специальные потолки.
— Нет, ну если тебе не нравится природа средней полосы, — Тифон широко развел руками, — можно и океан с кораблями замутить. Но, боюсь, проблем с соседями не оберешься. Где-то обязательно подтекать будет. О, я придумал. Засыпать всё нафиг песком, и будет пустыня. Можно даже не убираться.
— Если не убираться, любой ландшафт вскоре станет горным, — ответила она в том же духе. — Так что просто звёздного неба будет вполне достаточно. Нет, правда, мне кажется, если вот так, каждый день засыпать, глядя на звёзды, то можно стать счастливым человеком.
Тифон шутливо закатил глаза.
— Если тебе для полного счастья только звёзд не хватает, я тебе ими хоть сейчас всю квартиру обклею. Ладно, пошли.
Он медленно поднялся вдоль стены, и вышел в соседнюю комнату, а Зоя отвернулась к окну:
— Помнишь, я тебе говорила, что вид отсюда отличный?
Я выглянул и в сероватой дымке дрожащего сырого воздуха увидел те самые вышки ЛЭП, на которых мы сидели, застывший темный ряд мрачного, недоброго леса и полосатые, дымящие белым паром трубы ТЭЦ вдалеке.
— Жаль, что мы не можем оставить эту квартиру. Знаешь, сколько раз представляла себе, как тут всё будет? У меня никогда не было личного пространства. Только какая-нибудь полка или ящик в тумбочке, спальное место и крючок на вешалке в коридоре. Не подумай, я не прибедняюсь, мне нравится моя семья, просто ужасно хочется иметь что-то своё, что-то личное, где можно устроить всё по-своему, будь то звёздное небо на потолке или водяная кровать. Когда у человека есть дом, где всё его радует, то и жизнь вне его стен становится гораздо приятнее.
С этим она попала точно в цель.
Я взял её за руку и, посмотрев на пальцы, неожиданно обнял. Не так, как тогда возле квартиры, а крепко и ободряюще, без всяких задних мыслей. Просто из чувства взаимопонимания и симпатии. Запах волос успокаивал и грел. Мне вдруг показалось, что не такой уж я заброшенный и несчастный, не такой уж «никакой». Что я вполне себе нормальный. И если по-настоящему захочу, то могу и звездное небо осилить.
— Эй, — в дверном проеме появился Трифонов. — Чего застряли?
Зоя тяжело со стоном вздохнула, отрываясь от моего плеча.
— Да ладно страдать, — фыркнул он. — Выкупим тебе потом эту квартиру обратно. Делов-то. Если только
дом сдадут.— Правда? — её глаза распахнулись с детской надеждой. — Ты, правда, думаешь, что её потом можно будет купить?
— Конечно. Это же квартира, а не звёзды на небе.
— Слушай, а в лоджии можно зимний сад сделать. Я хочу попробовать мандариновое дерево посадить. Как у биологички. Помнишь, она говорила, что из обычной косточки вырастила?
Зоя тут же побежала в соседнюю комнату, где была эта самая лоджия.
Тифон задержался и подозрительно поглядел на меня, словно собираясь что-то сказать, но я его опередил:
— У тебя бывало такое, что ты живешь дома, но как будто не дома. Ну, то есть это просто место, где ты ешь и спишь?
Он огляделся по сторонам, будто я говорил именно об этом доме, а затем неопределенно развел руками.
— Я вообще к вещам спокойно отношусь. Какая разница, какого цвета обои или мебель? И к комфорту тоже спокойно. Могу хоть на полу спать. И в холоде могу. Мы когда с матерью в пятиэтажке жили, там из-за поломки на неделю отопление отключили. В декабре. Ничего, нормально. Даже забавно было, мать говорила представить, что мы на Северном полюсе. Я сделал палатку из её старых дубленок и спал в ней. Ко мне даже ребята приходили «пожить». Всё было здорово, до тех пор, пока мы не решили костер развести, — он весело усмехнулся своим воспоминаниям. — Важно с кем ты живешь, а не где. Я думаю, что дом — это люди, с которыми хорошо.
— Ну, а если бы ты был один? Просто представь. Вот, как жить тому, у кого никого нет, и кого никто не любит?
— Что докопался? — буркнул он, собираясь выйти, но потом подозрительно покосился. — Или ты сейчас про себя?
— Просто абстрактно. Про кого-то.
В оконное стекло мощным потоком хлынул дождь. Резкий и сильный. Звук от него, подобно белому шуму, заполнил квартиру.
— Ребята, идите сюда! — закричала Зоя.
— Можешь объяснить, в чем проблема? — Тифон пристально смотрел.
— Ладно, забей. Так, запутался немного.
— Хочешь, у меня пожить? Мать не будет против.
— Нет, спасибо.
— Просто думай о том, чего хочешь. Конкретно. Если я знаю, что вечером крутой матч, то быстро мою посуду и иду смотреть, а если его нет и уходить никуда не нужно, то каждую чашку, каждую тарелку ненавижу. Воду и ту ненавижу. Но когда жду матч, их в моей жизни не существует.
— Андрей, Никита, подойдите скорей, — снова закричала Зоя.
Как только Тифон услышал, что она по имени его позвала, тут же подхватился:
— Ого! Наверное, что-то серьёзное.
Оконную раму на балконе перекосило. Одна створка была открыта и висела только на нижней петле, и, Зоя, стоя под льющимися потоками дождя, с трудом удерживала её. Зрелище было забавное и одновременно жалкое.
— Вот нафига ты туда полезла? — Трифонов бросился к ней и, отпихнув в сторону, перехватил раму. — Что у тебя с руками, Зоя?
Утершись рукавом, Зоя с удивлением посмотрела на свои руки со всех сторон.
— Почему они у тебя такие? — Трифонов с силой прижал раму, постучал ладонью справа наверху, там, где петли, покрутил ручку туда-сюда. — Почему они всё ломают?