Моя сумма рерум

— Человек видит сны и что-то испытывает, — подключилась моя мама. — Можно проснуться в дурном настроении, а бывает, просыпаешься и счастлив.

— Это работа мозга, — откликнулась Аллочка, тоном, каким разговаривают исключительно медики. — Мозг отдыхает и прокручивает разные картинки. Часто настолько реалистичные, что срабатывают реакции нервной системы.

— Что такое нервная система я прекрасно знаю, — сказала мама. — Но когда я смотрю в даль бескрайнего моря. Или когда ранней весной громко воркуют голуби. Или когда первый снег, или закат над домом напротив, и вся квартира утопает в его розовых отблесках…

— Или когда летом в четыре утра выходишь на балкон и нюхаешь, как пахнет липами и остывающим асфальтом, — папа с тёплой улыбкой перехватил её взгляд.

— Да, или даже асфальтом, — иногда мама могла быть очень вдохновенной и убедительной. — Я же испытываю что-то! Какой-то необъяснимый подъем, какую-то внутреннюю наполненность. В эти моменты я совершенно точно знаю, что во мне есть нечто, что идет не от головы или нервов, а существует само по себе и в то же время, является частью меня.

Игорь пихнул её локтем, но мама — это мама, её так просто не успокоишь:

— Я каждый день теряю сотню нервных клеток. Что ж я, по-вашему, к концу жизни совсем бездушной останусь? Душа — это как, как… — мама замялась, пытаясь выразить словами эти чувства.

— Как музыка, — пришел я ей на помощь. — Ты слышишь её, хотя и не можешь изобразить или описать одним словом.

— С точки зрения физики, музыка — это энергия, — противный Дятел не унимался. — В зависимости от частоты звуковых колебаний, уровня громкости, ритма и гармонии, звук может воздействовать на человека положительно или отрицательно. И сила колебаний…

— Да, что ты знаешь про энергию и силу?! Энергия и сила — это Дистурб и Аскинг Александрия с Дени, это Кори Тейлор и Тиль, а не какие-то там колебания. Но тот, у кого нет души, этого знать не может! — неожиданно, в каком-то лихорадочном азарте выпалил я.

Просто выбесило, что он полез спорить с моей мамой.

Папа же с довольным лицом смотрел на происходящее. Ему нравилось, что у нас с Дятлом «дискуссия».

— Тихо-тихо, — Игорь поднялся. — Давайте-ка по бокалу шампанского за душу. За душу всей нашей прекрасной компании, за Валентину Анатольевну!

От шампанского я отказался, а Дятел под строгим взглядом Аллочки выпил пару глотков и разговорился ещё больше. Так что вообще не унять, никому из старших слова вставить не давал. Минут через двадцать его бесконечной трепотни моя мама тихо сказала мне:

— Может, пойдете, погуляете немного?

Аллочка услышала это и обрадованно подхватила:

— Да, да, идите с Ваней прогуляйтесь. Ты, Никита, его никогда с собой не берешь.

— Правильно, — одобрила бабушка. — Пусть со сверстниками пообщается.

— Куда пойдем? — жизнерадостно спросил Дятел, когда вышли на улицу.

Куда идти и что с ним делать, я не знал. Все ребята были у Малыгина, и сам я мысленно был там же. А его дом, как нарочно, находился от нас буквально в двух шагах.

— Ладно, — сказал я в надежде совместить приятное с полезным. — Зайдем в одно место.

Я никогда не был на подобных мероприятиях. Самая отвязная вечеринка в моей жизни случилась в прошлом году у Боряна на Новый год, когда его родители уехали в гости. Мы вчетвером: я, Борян, Вовка Петухов и Миха выпили бутылку коньяка, уронили ёлку, выкинули с балкона Вовкины ботинки, а потом всю оставшуюся ночь переписывались с двумя одноклассницами.

Дверь распахнул Малыгин, из-за его плеча выглядывала Попова:

— Вот это сюрприз! — радостно воскликнула она.

— Ребята, привет! — Дятел весело помахал рукой.

— Ты чё, Соломин, заблудился? — подозрительно спросил Малыгин.

— По дороге его встретил, — буркнул я заготовленное оправдание. — Привязался.

Когда мы шли, я ожидал нечто похожее на то, как в американском кино показывают. Темнота, музыка, полон дом непонятного народа, все ходят пьяные, голые и беспредельничают.

И хотя музыка всё же играла, откуда-то из ближайшей комнаты гораздо громче её раздавался странный скрип и душераздирающий плач младенца.

Малыгин велел проходить. Дятел пошел первым, но когда проходил мимо той комнаты, откуда раздавались леденящие звуки, застыл, как вкопанный.

Там возле широкоэкранного монитора столпилась почти половина парней из нашего класса. С неподдельной тревогой они следили за тем, как Артур Блэксильвер мечется по зацикленному коридору в демке P.T.. Это из его дома раздавались леденящие звуки. «Бляха муха», - с чувством повторял Артур, долбясь в двери. Я тоже его любил, особенно прохождение Havy Rain, но как смотреть такое толпой, было не понятно. Никакой атмосферы.

Во второй комнате мы обнаружили нечто непонятное. В самом её центре на тёмном ламинате, на вытянутых руках и ногах стоял Криворотов, под ним, скособочившись, полусидел Щепкин — пухлый кудрявый парень, а под Щепкиным, как мышонок, сжалась Емельянова. Перед Емельяновой, растопырив пальцы, стояла ещё чья-то рука. Вся эта куча стонала, кряхтела и мерно покачивалась.

«Левая рука на синее» — скомандовал голос с дивана, и до меня дошло, что они играют в Твистер. Девчонки на диване безудержно хохотали.

— Смотрите, кто пришел, — крикнул Малыгин.

Лёха поднял голову, он был весь взмокший и красный:

— Не может быть! Солома! — и он, нарочно расслабив руки, с протяжным стоном рухнул прямо на Щепкина. Тот хрюкнул и подмял Емельянову. Емельянова дико заверещала и придавила того, кто был возле неё с другой стороны.

— Так, всё, — Лёха поднялся, отряхивая руки и заправляя рубашку в штаны. — Я больше в детские игры не играю. Раз Ванька пришел, теперь будет всё по-взрослому.

Он подошел к журнальному столику, на котором стояли разные бутылки, пакеты с соком, чипсы, шоколадки, коробка от пиццы, достал длинную трубку белых пластиковых стаканов и выдал нам с Дятлом по два.

— Что пьем?

Дятел неуверенно пожал плечами и глупо улыбнулся.

— Водки ему, — зло сказал я, вспомнив недавние выступления.

— Больше не играем? — разочарованно спросил Щепкин.

— Какое играть?! — Лёха принялся разливать водку. — Мы сейчас с Ванькой на брудершафт пить будем.

— Нет, спасибо, — Дятел смутился и попытался поставить стакан на столик. — Я водку не пью. Лучше сок.

— Вань, да ты что! — Лёха обхватил его за плечи. — Ну что ты? Тебе же шестнадцать есть?