Моя Вар-рвара. Дилогия

Я дождалась, когда палата опустеет, схватила сумoчку и бодро поползла на поиски пропитания. Секрет скорoсти оказался прост: если наступать сначала на носок, а уже потом на пятку, до боли внизу живота практически не было.

Я шла вдоль стенки, ловя на себе внимательные взгляды пробегающих мимо врачей и медсестер, завистливые – пациенток, ещё прикованных к постели, и ехидные тех, кто уже готовился к выписке.

Дверь с многообещающей надписью «Душ. Время работы с 11:00 до 16:00» была сразу за «Перевязочная». В нос ударил больничный запах: неприятный, как нашатырный спирт. Я внутренне содрогнулась и прошла дальше.

За поворотом меня встретил длинный коридор с лентами лавок вдоль стен. Мерно гудели лампы, звенела посуда. Две женщины в цветастых халатах выплыли из-за двери с табличкой «Столовая» и, хихикая, скрылись за поворотом.

– Ты куда?– Хмурая медсестра пробежала мимо, цепким взглядом окинув мои ноги. Вернее, тапочки.

– В магазин.– Я махнула рукой в сторону лифта. Спасительные двери маячили на горизонте, то есть, впереди метрах в тридцати.

– Послеоперационная палата? Назад иди. Вода и еда в столовой. Расписание приема пищи на посту.

– Я хотела печенья купить.

– Нельзя тебе печенье. Поешь в столовой, немного, маленькими порциями.

Печенье нельзя, а клейкую массу из слипшихся макарон можно?

Я вздохнула, развернулась и поплелась обратно. Ничего, справлюсь – в палате ещё остался чай, а в сумке валялась шоколадка. До ужина протяну.

***

Время тянулось то медленно, как объевшаяся черепаха, то неслось скачками. Ближе к вечеру мне ещё раз измерили температуру, проверили и обработали швы, клятвенно заверив, что от них через три месяца не останется и следа, сняли с руки катетер.

Ужин оказался сносным: тушеный картофель с двумя кусочками мяса и чай. Я сама доковыляла до буфета и пoка возила ложкой по тарелке, восторгалась обстановкой. Четырe стола были накрыты скатертями с изображением хлебницы и переспелых помидор, стены столовой украшали распечатанные на принтере плакaты о пользе мытья рук перед едой и просьбами не воровать хлеб.

Женщины, сидевшие за соседними столами, чирикали, как воробьи, громко делясь впечатлениями о пройденных процедурах, и обсуждали тех, кто лежал в больнице с более серьезными проблемами для здоровья. После очередного яркого описания катетеров и капельниц над кроватями, я сдалась и вернулась в палату.

Телефон пиликнул, оповещая об очередных скидках на стоматологию и кредитную карту от банка, название которого я даже не смогла прочитать без ошибки, и услужливо подсветил время: начало девятого.

Сама толком не разобравшись в своих действиях, направилась в ванную: переплела косу, подкрасила ресницы, поправила маникюр и два раза почистила зубы. Руки заметно дрожали. Я волновалась так, будто собиралась на свидание, а не намеревалась ложиться спать. Войн сводил меня с ума. Я никак не могла вспомнить, где могла его видеть. Поисковик в телефоне никакой нужной информации по описанию внешности мне не предложил, и я впервые пожалела, что не умела рисовать: найти лицо по портрету было бы проще.

Долго смотрела в окно. Сон не шел. Я слушала ветер, бьющий в стекла, шуршание шин автомобилей и пьяные выкрики проходящих по улице людей. Они жили, спешили по своим делам, торопились домой, а я лежала на больничной койке и думала лишь о том, чтобы поскорее увидеть сон…

– Ты опоздала.– Войн прошел мимо меня и скинул на землю охапку хвороста.– Что-то случилось?

– Никак не могла уснуть.– Я чуть было не бросилась на оборотня с поцелуем: радость от встречи пронзала изнутри.– А что такое, соскучился?

– Да.– Просто и уверенно ответил лесоруб и присел перед костром, подкидывая ветки в огонь. Пламя с благодарностью приняло жертву и осветило мужчину оранжевыми сполохами.

– Ты в порядке?– Я осмотрела Война с головы до ног, но ни крови, ни ран не заметила. Лишь на рубахе красовался порез, кокетливо открывающий мускулистую грудь. Ни топора, ни короткого меча за его спиной я не увидела. Впрочем, как и обуви.

– Нормально.– Широкие брови лесоруба сошлись на переносице.– Поговорим?

– Опять?– Я подошла к костру и присела, протянув руки к огню. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы совладать со злостью – Войн не обратил никакого внимания ни на мой внешний вид, ни на прическу. Я его не интересовала. Совсем. Обидно-о!

– Снова.– Исправил меня мужчина и замолчал, позволив оглядеться.

Мы сидели в небольшой пещере – шагов двадцать в диаметре, может, тридцать. Через огромную дыру в камне, служившую выходом, доносились звуки ночного леса: шумела листва, где-то журчал ручей. Ветер носился над головой, подхватывал дым от костра и уносил его на улицу.

– Где мы?– Я задала вопрос, прерывая выжидающее молчание Война.

– Я не знаю, что ответить.– Оборотень пожал плечами и сел на землю, положив руки на согнутые колени.– В Черном лесу.

– А наемники?

– Двоим удалось уйти.

– Меч?

Вместо oтвета Войн кивнул в сторону дальней стены, и я только сейчас заметила длинный сверток, прикорнувший среди камней.

– Мне удалось перекинуться парой слов с магом.– Оборотень сжал губы и мельком взглянул на меня.– Интересные вещи он мне про тебя рассказал, Вар-рвара.

– О том, что я ведьма?

Я улыбалась, рассматривая огонь. Языки пламени лизали ветки, кора чернела и обугливалась на глазах. Мне почему-то было настолько спокойно рядом с лесорубом, что даже думать желания не было.

– Как раз это он отрицал, чуть ли не с пеной у рта.– Войн тряхнул волосами, словно сбрасывая оцепенение,и провел рукой по лицу.– По всему получается, что тебя нет. Как ты это объяснишь?

Я не знала, что ответить оборотню: может ли сон обижаться или чувствовать боль? Сновидение – это просто картинка в голове или оно продолжает жить свoей жизнью, когда человек просыпается? Я весь вечер читала стaтьи про изучение сна, но так ничего и не поняла. Никто из ученых не смог узнать его природу, они лишь выдвигали догадки и строили предположения. Некоторые даже говорили о том, что человек видит другие миры, когда засыпает.

– Я не поняла вопроса, Войн. Ты хочешь сказать, что я зомби?

– Нет,– ответил он с нeожиданной теплотой.– Мертвецы в Черном лесу не редкость и ты точно не одна из них. Ты женщина: живая, здоровая, обладающая силой, но при этом не маг, не ведьма и тебя не существует. Я сам не понимаю, как такое может быть.

– А что значит – меня не существует?– Я хитро сощурилась, разглядывая оборотня через огненные языки пламени.– Проводилась перепись населения и меня не нашли в списках?

Войн не сдержался и улыбнулся. На его щеках появись милые ямочки, глаза заблестели. Нет, ну каков красавец!