Моя воля сильна...

Девушка, как была в тренировочном костюме, отправилась в каморку к школьному сторожу, куда переводились все телефонные звонки учеников. Сделано это было специально, чтобы не беспокоить администрацию и в то же время дать особо озабоченным мамочкам возможность поговорить со своими чадами.

– Спасибо, Мори-сан, - поблагодарила она сторожа, когда мужчина покинул свой пункт и отошел недалеко, чтобы не мешать девушке.
– Слушаю, - произнесла она в трубку.

– Савада-тян, это Сато-сан, директор средней Намимори, - раздался знакомый голос мужчины.

– Добрый день, Сато-сан. Да, я помню, - вежливо проговорила Тсунаеши, хотя интуиция взволнованно зазвенела.

– Насколько я знаю, в конце этой недели ваши спортивные секции едут на соревнования в соседний город.

– Да, футбольный клуб и команда по кюдо.

– Хотел попросить тебя об одолжении. От нашей школы туда же отправляются команды по бейсболу и боксу. Но наш сопровождающий неожиданно заболел и за оставшиеся два дня мы не сможем найти ему замену. Ты не согласишься приглядеть за детьми в поездке? Это будут первые-вторые классы. Директор твоей школы не возражает. Разумеется, если ты согласна.

– Конечно, мне не составит труда, - Тсунаеши прикрыла глаза. Первые-вторые классы, значит...
– Во сколько отправление?

– В девять утра. Автобус подъедет к зданию нашей школы. Спасибо, ты нас очень выручила.

– Не стоит благодарности.

Они распрощались, Тсунаеши поклонилась еще раз сторожу, благодаря за предоставленную возможность, и отправилась переодеваться.

Неподалеку от школы ее ждала черная, отполированная до блеска машина с затененными стеклами. Тсунаеши забралась на переднее сиденье и блаженно вздохнула, ощутив прохладу салона. Это лето выдалось жарким до безумия.

– Извини, ты долго ждала?
– повернулась она к девушке за рулем.

– Нет, только приехала, - хмыкнула та, прикуривая очередную сигарету.

Машина мягко, почти незаметно тронулась.

– Ты выглядишь напряженной, - Ани бросила вопросительный взгляд на подругу.

– Мне предстоит сопровождать в поездке одноклассников моего брата. Сама понимаешь, отказаться я не могла, - Тсуна пожала плечами.

– Сигарету?
– после недолгого молчания спросила девушка.

Вот, за что ценила Тсуна, своих друзей из школы снайперов - за ненавязчивость. Ани могла сколько угодно изображать избалованную дурочку с ногами от ушей и силиконом вместо мозгов, но не вмешивалась в личную жизнь и ни о чем не спрашивала, пока не обращались лично к ней. И она всегда готова была помочь.

– Не надо, у меня свои, - девушка достала из сумки тщательно спрятанную пачку и закурила. По салону поплыл аромат ментола с ноткой перечной мяты, а Тсунаеши уставилась в окно на проплывающие мимо дома.

Ее отношения с семьей стали очень... непростыми. Она любила мать, в чем-то уважала отчима. И даже сначала пыталась наладить отношения с младшим братом, пока не поняла, что ему это не нужно. Насмотревшись на взаимоотношения отца с Тсуной, тот также тщательно игнорировал само существование сестры.

Раньше она любила брата, всей душой. Играла с ним, восхищалась его крохотными, слабенькими пальчиками и могла часами держать погремушку перед его носом, напевая тихие песни. Раньше Даи засыпал только в ее присутствии, прижимаясь к теплому боку сестры. И Тсунаеши была счастлива.

А потом он вырос. Как костер, который не может гореть без подпитки, так безразличие, наигранное равнодушие Даи потушило огонь сестринской любви Тсунаеши. Она перешла в заботливую нежность и сожаление, что ничего не будет, как прежде. Но брат слишком любил отца, слишком хотел походить на него, несмотря на то, что Емитсу редко посещал их. Даи всеми силами старался заслужить одобрение отца.

От этого становилось грустно, но Тсунаеши ничего не могла поделать. И не собиралась, чтобы не рождать конфликт в семье.

Нана как всегда ничего не замечала. Для женщины ее детки были самыми любимыми и идеальными, а значит, просто не могли ссориться друг с другом.

Напряжение в доме росло, и Тсунаеши с радостью воспользовалась первой же возможностью, чтобы сбежать. Объяснила это тем, что за старшую школу надо платить, на колледж нужно копить, вот она и нашла подработку. И вообще, она уже взрослая и самостоятельная, поэтому хочет пожить отдельно.

В тот же вечер собрала немногочисленные вещи, поцеловала мать, щелкнула брата по носу и переехала в арендованную квартирку.

С тех пор единственной связующей ниточкой между ней и семьей являлись звонки матери раз или два в неделю.

– Никогда бы не подумала, что ты выберешь такую неприметную маску, - хмыкнула Ани, прерывая невеселые размышления.

– Семье внезапных изменений не объяснишь, - улыбнулась Тсуна.
– К тому же, конец учебного года не за горами, скоро получу диплом и растворюсь на бесконечных просторах Японии.

А до этого - ее амплуа вписывалось во рамки портрета обыкновенной школьницы из Намимори. Капитан клуба Кюдо, пусть не отличница, но все равно душевный, понимающий человек. Снимает крохотный уголок над китайским ресторанчиком, из-за чего ее вещи частенько пахнут острой курицей. И подрабатывает в круглосуточном супермаркете по ночам, чтобы оплатить старшую школу и дальнейшую учебу.

– Уже выбрала, куда будешь поступать?

– Да, нашла двухгодичный техникум, где готовят профессиональных фотографов. Собираюсь путешествовать и делать фоторепортажи. Или выставки, еще не решила.

Не то, чтобы Тсунаеши были важны деньги - скорее даже наоборот, с многочисленными заказами она уже вполне заработала себе на безбедную старость. Но фотографии - отличное прикрытие для путешествий киллера.

Ани тоже это просчитала и уважительно кивнула.

– Кстати, - Тсуна с интересом взглянула на подругу, - как ты объяснила свои изменения семье?

Ее облик и характер изменились кардинально. Забитая девочка с двумя нелепыми косицами и в мятой школьной форме превратилась в роскошную, но не слишком умную молодую женщину, любовницу одного видного бизнесмена. Газеты писали, что он лично покупает ей одежду, специально выбирая покороче, чтобы подчеркнуть все несомненные достоинства своей "собственности". И Ани будоражила воображение высокой грудью, округлыми бедрами, тонкой талией, упругими шоколадными кудряшкам и родинкой над губой.