Моя вторая мама. Том 1

– Перед лицом смерти нам остается только смириться, – Рамон крепко сжал руку Сонии.

– Жизнь такая тяжелая вещь! Если бы у меня не было тебя, она была бы совсем печальной и горькой, – Сония с благодарностью взглянула на Рамона.

– Нет, Сония, это без тебя она была бы горькой, – возразил Рамон.

Сония подошла попрощаться с Хуаном Антонио, заглянула в глаза брата:

– Иди к Даниэле. В такую минуту ты должен быть рядом с ней.

– С Джиной ей будет лучше, – угрюмо ответил Хуан Антонио.

– Нет, ты ее муж, ты должен ее поддержать, – возразила Сония.

Хуан Антонио поднял на нее глаза, и она увидела в них такую тоску!..

– Я не смогу ее утешить, я не в силах!.. Я не знаю, что ей сказать! Джина скорее сможет помочь ей, – затравленно пробормотал Хуан Антонио.

Сония положила ему руки на плечи и поцеловала в щеку.

– Я хочу, чтобы ты знал, что можешь на меня рассчитывать, Хуан Антонио. Всегда! Ты и твоя семья – единственные мои родные люди.

– Да, Сония, спасибо, – ответил ей брат. – Я тоже очень тебя люблю.

В спальне Джина пыталась успокоить Даниэлу, которая вдруг вспомнила свой кошмарный сон, оказавшийся пророческим.

– Не говори глупости! Твой сон тут не причем.

– Альберто смеялся надо мной! Он сказал, что мой сын умер. И это оказалось правдой.

Джина с тревогой взглянула на подругу.

– Но жизнь продолжается, Даниэла. Надо жить! Время все лечит. Ты – сильная женщина, – Джина сама понимала, что ее слова не доходят до Даниэлы. Ей очень хотелось, чтобы ее Дани улыбнулась, и она сказала: – Мы, богини, должны быть сильными и не имеем права плакать.

– Нет, я не богиня, – возразила Даниэла равнодушно. – Я всего лишь женщина. Я несчастная женщина, потерявшая последнюю надежду. Женщина, которую никто и никогда не назовет мамой.

Утром следующего дня Иренэ проснулась поздно. Леопольдо куда-то уехал. Ах, да, сегодня же четверг, день, когда он посещает сауну, а оттуда обычно ездит в клуб. Значит, у нее свободен весь день. Иренэ любила, когда Леопольдо не было дома, и она могла ощущать себя полноправной хозяйкой. Иренэ долго нежилась в постели. Затем она села, подложив подушку под спину, и потянулась к подносу с завтраком, на котором стояли небольшой термос с кофе, чашка, тарелка с двумя хрустящими тостами и стакан апельсинового сока. Раздался телефонный звонок. Иренэ, скорчив недовольную гримасу, сняла трубку и услышала знакомый хриплый голос:

– Доброе утро, дорогая сеньора! Вы не читали сегодняшних газет?

Иренэ вообще газет не читала, разве что иногда пролистывала женские журналы, но голос она узнала.

– Нет, – недовольно ответила она.

– А зря! – мужчина рассмеялся. – Ребеночек-то умер, сеньора? И она может умереть в любой день. Так что с вас причитается.

– Мне плевать на то, что вы говорите, – рассердилась Иренэ. «Опять этот наглец вымогает деньги», – подумала она. Иренэ не поверила ни одному его слову. – Я не дам вам больше ни гроша!

– Не вынуждайте меня делать то, чего бы мне очень не хотелось.

– Знаете, я не терплю, когда мне угрожают! Да еще типы вроде вас, – зло сказала Иренэ.

– Я вас предупреждаю…

– Идите вы к черту! – и Иренэ бросила трубку.

«Какой мерзавец, испортил мне настроение», – думала Иренэ, одеваясь. Есть ей расхотелось, поэтому она взяла только стакан сока, и с ним в руках спустилась в гостиную. Она села в кресло и отпила сок. Взгляд ее упал на газету, брошенную Леопольдо на столе. Иренэ стала лениво просматривать газету, ища страницу с некрологами. Там она и наткнулась на небольшое объявление в траурной рамке, выведенное готическими буквами: «Родные и близкие Даниэлы Лорентэ и Хуана Антонио Мендеса Давиды с прискорбием сообщают о безвременной кончине их горячо любимого маленького сына Хуана Мануэля Мендеса Давиды Лорентэ и извещают, что панихида состоится в церкви Всех Святых в 10 часов утра». Иренэ щелкнула по газете пальцами и выпустила ее из рук. Она подошла к низкому бару, отодвинула дверцу и, вынув бутылку джина «Бифитер», плеснула в стакан с соком.

«Итак, он умер! Хуан Мануэль Мендес Давила Лорентэ умер», – Иренэ подняла стакан, будто хотела с кем-то чокнуться. – Ну, за упокой его души, – сказала она вслух и осушила стакан залпом. – Замечательно! Наконец-то!

Глава 50

Похороны были недолгими. Маленький гробик снесли в угол кладбища, где земля была скованна каменными надгробьями, и опустили в могилу. Присутствовавшие стали расходиться. У ворот кладбища Долорес повернулась к сыну:

– Ты должен быть рядом с Хуаном Антонио. Ты можешь ему понадобиться.

– Нет, он должен побыть наедине с Даниэлой. Она просто убита горем, – возразил Мануэль.

– Ты прав, дорогой, – сказала Ракель, беря мужа под руку. – Чем можно их утешить? Они потеряли сына! Я даже думать боюсь, что было бы со мной, случись что с нашим мальчиком.

– Бедный малыш! – вздохнула Долорес. – Он не смог даже узнать, что такое жизнь. Она прошла у него в этом «инкубаторе». Похороны вообще печальное событие, а уж таких печальных, как эти, я не помню.

Фелипе и Джина сели в машину и отъехали от кладбища. Оба молчали. Потом Фелипе сказал:

– Не плачь, а то я тоже заплачу.

– Это так ужасно! Мне казалось, я сама умираю, когда опускали в могилу гроб с сыном Даниэлы.

– Да, очень тяжело, но слезами горю не поможешь.

– Даниэла уже никогда не будет прежней. Я потеряла мою подругу, понимаешь?

– Нет, Даниэла – умная женщина. И сильная. Она еще оправится от горя.

– Тогда почему она не захотела, чтобы я поехала вместе с ней?

– Потому что бывают минуты, когда нужно побыть одному. Даниэле необходимо выплакаться.

– Я не хочу, чтобы она плакала. Она и так уже все глаза выплакала.

– Ты тоже должна успокоиться! Тебе нельзя переутомляться, – озабоченно сказал Фелипе. – Побереги себя!

– Да, теперь на мне лежит вся работа в Доме моделей, – кивнула Джина, – пока Даниэла не оправится от шока. Мне кажется, что никогда уже не будет так, как раньше. Я пессимистка, да?

– Прошлого не вернуть, это точно, – согласился Фелипе.

– Я должна благодарить Бога за то, что у меня такой характер. Если бы не это, я бы сошла с ума из-за тебя.

– Так ты уже сошла с ума, – хмыкнул Фелипе.

– Издеваешься, да? – укоризненно покачала головой Джина.

– Нет… Разве что самую малость, – ответил Фелипе.

После похорон Моника прошла на кухню к Марии и Доре. Мария налила Монике грейпфрутовый сок в высокий стакан.

– На, выпей.

– Спасибо, – поблагодарила Моника, но пить не стала. Она угрюмо уставилась в одну точку и спросила: – Мой братик умер не из-за меня, правда?