Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 4

Тобе сделал несколько боксёрских движений.

— Хаято, будет быстрее просто отлупить этих соплячек.

— Я дам им тридцать секунд.

Хаяма установил крайний срок, словно поняв, что иначе всё так и будет продолжаться. Он жёстко наложил на девчонок оковы, известные как время.

— Он нас не отпустит, даже если мы извинимся… может, позвать учителя?

— Ну-ну, мне даже представить страшно, что может случиться, если наябедничаете. Я вас запомнил. — Тобе парой фраз зарубил идею на корню.

Девчонки замолчали, исчерпав все варианты. Лишь время продолжало идти.

— Осталось двадцать секунд. — В голосе Хаямы не было никаких эмоций.

После короткой паузы кто-то из девочек пробормотал…

— …Пусть будет Юка.

— Юка, ты останешься, — подхватил другой голос, погромче.

— …Я тоже думаю, что так будет правильно, — прозвучал спокойный третий голос.

Одна из девчонок вздрогнула, наверно, Юка. Её лицо побледнело. Она уставилась на девочку, которая до сих пор молчала.

Та опустила глаза и отвернулась.

— …Прости, у нас нет выбора.

У Юки задрожали губы, словно она не понимала, что происходит.

Юкиносита рядом со мной подавила вздох.

— Нет выбора, хех…

Верно, нет выбора.

Никто просто не может противостоять потоку. Потому, даже если у кого и были опасения, они всё равно ничего не могли сделать.

Ты не можешь противостоять общему мнению. Бывают моменты, когда у тебя нет иного выбора, кроме как поступить вопреки своим истинным чувствам.

Все так говорят, все так поступают, и если ты поведёшь себя иначе, ты уже не сможешь оставаться одним из всех.

Но не существует такого человека – «все». «Все» не разговаривают, «все» не бьют тебя. Они не сердятся и не смеются. «Все» – это иллюзия, созданная волшебством группового мышления. Это призрак, рождающийся сам по себе. Призрачный дух, призванный скрывать маленькое индивидуальное зло. Который за счёт чудовищной трансформации способен сожрать кого угодно, не входящего в их круг друзей, и даже проклясть своих собственных друзей. И бывшие друзья тоже становятся помехой.

Вот почему я это презираю.

Я презираю мир, обозначенный словом «все».

Я презираю мир, построенный на спинах козлов отпущения.

Я презираю пустые идеи, построенные исключительно на лжи, отвергающие даже доброту и справедливость, превращающие их в оппортунизм, постоянно тебя раздражающие.

Ты не можешь изменить прошлое и не можешь изменить мир. Ты не можешь изменить то, что уже произошло, ты не можешь изменить «всех». Но, как я уже говорил, ты не обязан становиться рабом системы.

Ты можешь отбросить прошлое, сокрушить под ногой мир и позволить всему пойти насмарку.

— Десять, девять… — Продолжал обратный отсчёт Хаяма.

Руми крепко зажмурилась. Она сжимала в руках висящий у неё на шее фотоаппарат, словно свой защитный амулет. Наверно, в душе она будто молилась.

— Восемь, семь…

Младшеклассницы зло зарычали, всхлипывая. Тёмный лес поглотил их ненависть, уплотняя тьму.

Почти пора. У девчонок было более чем достаточно времени, чтобы осознать и себя, и намерения тех, кто рядом с тобой. Остаётся лишь выйти из тени и весело сказать «Мы вас разыграли!» Я предвижу, что меня ждут обвинения и ругань, но с этим я справлюсь. Эта мысль промелькнула у меня в голове, и я начал подниматься.

— Подожди.

Кто-то потянул меня за рубашку, воротник перехватил горло.

— Что? — Просипел я.

И обернулся. Юигахама не отрываясь смотрела на Руми. Сообразив, что к чему, я тоже присел.

— Пять, четыре, три…

— Прошу прощения…

Руми подняла руку, останавливая Хаяму. Обратный отсчёт прервался. Хаяма посмотрел на неё, одними глазами спрашивая, в чём дело.

В этот момент всё и случилось.

Полыхнула яркая вспышка. Щёлк, щёлк, щёлк – послышались щелчки затвора. Поток света хлынул в ночную тьму, окрашивая всё вокруг ослепительной белизной, насколько видел глаз.

x x x

— Бежать можете? Сюда! Быстрее!

Сквозь мерцание в глазах я услышал голос Руми, а затем топот пронёсшихся мимо меня шагов. Я понял, что произошло, но несколько погодя.

— Это сейчас… вспышка была, да? — Я потёр глаза, постепенно снова привыкающие к темноте.

Надо полагать, Руми воспользовалась висящим у неё на шее фотоаппаратом. Неожиданное срабатывание его вспышки подействовало не хуже шоковой гранаты.

Хаяма, Тобе и Миура тоже были вынуждены замереть на месте.

— Эта девочка всех спасла? — Тихо прошептала Юкиносита… словно сама не веря в то, что сказала.

— Может, они в самом деле настоящие друзья? — С некоторой радостью в голосе спросила меня Юигахама.

— Нельзя дружить с тем, кто тебя презирает.

— И верно… — Юигахама разочарованно опустила глаза.

И всё же, несмотря ни на что, тут надо кое-что сказать.

— Но если она решила им помочь, даже зная, что друзья из них липовые, значит, у неё это по-настоящему, уверен.

Юкиносита кивнула, соглашаясь.

— …И я так думаю.

— Хотя точно сказать не могу.

— Какого чёрта? Взял и дал задний ход… — Удручённо пробормотала Юигахама.

А что я могу сказать? Я и правда пока не знаю.

— Но всё-таки здорово, когда есть кто-то настоящий.

Юигахама улыбнулась.

— Не существует такого понятия, как стереотипный плохой человек. В обычных условиях каждый более-менее хорош, как минимум обычен. Но в трудную минуту он может внезапно измениться, проявляя свою истинную суть. И это самая пугающая человеческая черта. Надо всегда быть настороже.

Процитировал я неожиданно всплывшие в голове слова.

— Что ты такое несёшь?.. Извращенец. — С подозрением посмотрела на меня Юигахама. Шлюха необразованная.

Но Юкиносита понимающе кивнула.

— Нацумэ Сосэки, понимаю.

— Да, это написал Сосэки. Но если посмотреть с другой стороны, нет такого понятия, как стереотипный хороший человек. Но в трудную минуту каждый может внезапно измениться, став хорошим. Мне так кажется.

Юигахама наклонила голову.

— Хм? Это значит, что нельзя понять, настоящий кто-то или нет?