Моя жена, ее любовники и жертвы

«А то! – подумала Маринка. – Еще какая подруга!»

Они болтали по телефону и на следующий день, но оказалось, что об Оксанке Игорю рассказать особо и нечего. Он просто пытался добавить своему образу немного опытности, описывая колхозные приключения, вот и все. А Маринке и этого было достаточно!

Выбрав подходящее время, когда бабуля забылась послеобеденным сном, Маринка набрала номер телефона Андрея (сотовые в те времена имелись только у новых русских). Друг детства был дома, и Маринка, изобразив крайнее смущение, спросила у него совета, как быть? Она познакомилась с парнем, который рассказывает о девушке Миши разные гадости. С одной стороны, это Маринки не касается, а с другой – страшно обидно, что друг детства связался с девицей, слабой на передок (это выражение Маринка подцепила у одной из сестер вендиспансера).

– Марин, а твой знакомый про Оксанку не врет? – недоверчиво спросил Андрей. – Мне она показалась классной девчонкой.

– Да и мне тоже, – согласилась с другом Маринка. – Но я не думаю, что мой парень врет. Зачем ему? Ладно, пусть Мишка сам разбирается, не мое это дело!

На том они и порешили. Маринка знала, что зерно посеяно, надо просто ждать урожая. Выпадет случай, и Андрей, счастливый обладатель чужого секрета, не удержится от желания разболтать его.

А тут уже все и началось.

Однажды вечером, когда коридоры поликлинического отделения вендиспансера опустели, Маринка поднялась к кабинету тети Наташи. Постучалась в кабинет, заглянула.

– Здравствуйте…

– О, Мариночка, входи!

Борькина мама сидела за своим столом и что-то писала. Марина знала от медсестер, что все врачи по большей части пишут разные отчеты, бумажки всякие заполняют, а на больных у них уходит всего несколько часов в день. Компьютерами вендиспансер только собирались оснастить, что случилось через полгода после Маринкиной аферы. И это было еще одной большой удачей для Маринки. И большой бедой для бедной Оксаны Измайловой.

– Тетя Наташа, мне кажется, у меня какая-то ужасная болезнь! – призналась Маринка, едва прикрыв за собой дверь. – Вот, смотрите!

Она задрала рукав. На голубовато-белой коже цвела ядовито-алая сыпь. По правде говоря, эта сыпь появлялась на запястьях Маринки каждый раз, когда она стирала вещи в любом порошке. Она и сама знала, что это была обычная аллергия, но могла бы и не знать!

– Я тут заразилась чем-то? – На глазах Маринки выступили слезы. Она умела искусственно плакать, для этого ей стоило вспомнить маму с папой. – Вдруг это сифилис?..

Тетя Наташа чуть слышно фыркнула:

– Сифилис в других местах обычно обретается…

Она взяла Маринкину руку, осмотрела и поставила диагноз, стопроцентно совпадающий с уже известным:

– Аллергическая сыпь.

Полезла в стол, достала из ящика тюбик.

– Мажь утром и вечером, а полы тебе мыть придется в перчатках. Между прочим, это правильно – руки будут выглядеть лучше.

Она взяла рецептурный бланк и стала его заполнять.

– А еще вот это тебе невредно курсом пропить…

Присев на стул у стола тети Наташи, Маринка как бы нечаянно смахнула стопку медицинских карт, которые разлетелись по всему кабинету.

– Ой, какая я дура! – запричитала Марина и бросилась собирать карты с пола. Одну она придержала и положила сверху стопки.

– «Оксана Измайлова», – нарочито разборчиво и с красиво сыгранным удивлением прочитала Маринка. – Надо же…

– Это не моя пациентка, – отозвалась тетя Наташа, ставя печать на рецепт. – Карточку, наверное, случайно мне принесли. Забросишь ее в регистратуру, зайчик?

– Да, конечно. – Маринка все смотрела на карту, широко раскрыв глаза. – Это же девушка Мишки! Не может быть… Что она тут лечить может? Тетя Наташа, – Маринка как будто только что догадалась, – это значит, что и Мишка может подцепить что-то нехорошее?

– Девушка Мишки? – переспросила тетя Наташа, наконец-то начиная заглатывать приманку с крючком. – Миши Ложкина? А что тут?..

Она взяла карту, полистала ее, вчиталась в диагноз, просмотрела результаты анализов.

– Надо же… Я эту девочку не знаю, но…

– Что-то серьезное? Вы только ему ничего не говорите! – вдруг «спохватилась» Маринка. – Мало ли что, вдруг это ошибка? А Мишка очень такой щепетильный, он сильно расстроится.

– Да уж… – задумалась тетя Наташа. – А ты поняла, что тут написано?

– Нет. А что там?

– Да пустяки, несерьезно. – Тетя Наташа была взрослой женщиной, а врала, будто маленькая девочка, укравшая в магазине конфетку. – Давай мы с тобой ничего Мише говорить не будем, ладно? Не наше это дело, да и вообще, может, Миша в курсе!.. – Рассмеявшись еще более неестественно, тетя Наташа отвела глаза и сделала вид, будто поглощена заполнением важного графика.

Помявшись в нерешительности возле ее стола, Маринка взяла свой рецепт на антигистаминные препараты, карточку Оксаны и, поблагодарив доктора, ушла. Карта вскоре была сожжена возле мусорных баков. Вместе с украденным Маринкой паспортом Оксаны Измайловой.

А студентка Леночка Киселева, подрабатывавшая в регистратуре вендиспасера и заполнившая карточку настоящим «докторским» почерком, получила от Маришки всю ее зарплату за апрель.

Саму Подругу Маринка увидела через две недели, и это была последняя их встреча. Буквально через три часа после нее Оксана напишет прощальное письмо маме, выпьет полбутылки отвратительного коньяка местного разлива и вскроет себе вены в горячей ванне.

В момент встречи с Оксанкой предвидеть такой исход Маринка не могла, потому что будущее чужих людей ей всегда было неинтересно. Ее интуиция работала только для самой Маринки, зацикленной на собственных мыслях и чувствах. Да и знай она, что ждет Подругу в ближайшем будущем, Маринка бы и пальцем не пошевелила, чтобы ее спасти. После той встречи и слов Подруги ей захотелось скорее не спасти, а – убить ее!

Но как могла Оксана сохранять дипломатичность, если вчера Миша сказал ей, что больше он не может с ней встречаться? И как иначе мог поступить Миша, которому его мама уже несколько раз закатывала жуткие скандалы, требуя, чтобы он выбирал между ней и «этой проституткой», а вчера, наконец, она рассказала и о карточке из вендиспансера? Все случившееся было звеньями, которые начала собирать в не слишком изящную цепь Маринка, а добрая тетя Наташа, вредная тетя Римма, болтливый Андрей и до одури порядочный Мишка успешно завершили ее работу. Продолжая метафоры, можно было бы добавить, что цепь эта прочно затянулась на шее классной девочки Оксаны. И та, уже практически в пред-агонии, вдруг почувствовала, кто был настоящим кукловодом всего представления.

– Понятия не имею, как ты это сделала, но это сделала ты! – сказала Оксанка.

Она дождалась Маринку в той же самой арке, где они встретились впервые.

– Что тебе надо? – отпрянула от нее Маринка.

– Стерва злобная! – выкрикнула на весь двор Подруга. – Что ты наплела Мишкиной матери? Что ты ему про меня наплела? Ты ревнуешь и поэтому меня оболгала? Это же низко, подло, жестоко!.. Почему он не хочет меня видеть? Почему не хочет со мной говорить? Почему?..

Маринка даже не испугалась, а остекленела. Пусть бы ее приперли к стенке – она бы не признала ничего! Тут было другое: ощущение ужаса, осознание того, что сделанного ею назад не вернешь, не исправишь и не сошьешь, и плюс острое предчувствие еще большего несчастья. А ведь предчувствия Маринку редко подводили!